Сердце Запада - Пенелопа Уильямсон

– Ах, какое представление, дорогой мальчик. Да только весь шум и натиск понапрасну. Ты же не думаешь, что я поверю, будто ты убьешь свою плоть и кровь. Ты жесток, но не настолько.

Рафферти выдержал один удар сердца, которого хватило, чтобы в лице отца появилась неуверенность. Хватило, чтобы под черной повязкой на глазу нервно задергались мышцы. А затем улыбнулся своей самой подлой ухмылочкой.

– Скажи это тому, кто выколол твой глаз.

ГЛАВА 16

Усы Гаса Маккуина загнулись кверху вокруг широко улыбающегося рта, на лету ловя хлопья снега, как метёлка из перьев для смахивания пыли.

– Эта вьюга недолго будет мести, – сказал он. – Ведь прежде чем зима действительно вступит в свои права, ещё может настать бабье лето.

– Но мне нравится снег. – Клементина запрокинула голову, чтобы позволить снежинкам опуститься на ее лицо, в открытый рот. Хлопья, похожие на кружева, падали с неба, как если бы крошились облака.

– Клементина… – Гас провел ладонью по ее животу. Будто отвечая на прикосновение отца, ребенок толкнулся. – В отъезде я буду беспокоиться о тебе, малышка.

– И совсем понапрасну. Ханна говорит, что я здорова как бык.

– И все-таки, когда будем проезжать Олений Приют, я прихвачу доктора с собой и непременно привезу его, – не отступал Гас, – даже если для этого мне придется наставить на него пистолет.

– Да, мистер Маккуин. Спасибо. – Клементина предпочла бы, чтобы доктор присутствовал при родах, которые случатся не раньше чем через месяц, хотя она уже сейчас чувствовала себя громадной, будто целиком проглотила дюжину арбузов. Клементина никому, даже Ханне, не рассказывала, как ее пугало то, что скоро должно свершиться.

– И ты знаешь, что нужно делать, если возникнут проблемы? – в который раз спросил Гас.

– Да, мистер Маккуин, знаю.

Клементина превозмогла желание поежиться. Гас установил на крыше нового дома старый пожарный колокол. Тот издавал ужасный лязг и дребезг, когда звонил. И Рафферти, в одиночку живущий сейчас в лачуге охотника на буйволов, наверняка услышал бы этот сигнал. Ей достаточно потянуть за веревку, и он придет. Это заставляло Клементину чувствовать себя в безопасности и опасности одновременно. Она верила, что Зак Рафферти защитит ее от индейцев, волков и медведей-гризли, но кто защитит ее от него? Кто защитит ее от нее самой?

В прошлые разы, когда Гас отправлялся в Бьют-Кэмп по вопросам разработки шахты, она ездила с ним, но сейчас стала слишком огромной из-за ребенка. Потребовалось шесть месяцев и четыре поездки, прежде чем Гас наконец сколотил консорциум вкладчиков, чтобы вести добычу в «Четырех вальтах». Последние документы подпишут на этой неделе, а горные и дробильные работы начнутсяпо весне.

Инвесторы, называющие себя «Консорциум Четырех вальтов», взяли внаем шахту у Поджи и Нэша, согласившись платить им половину прибыли от всей добытой и очищенной руды, что давало, по крайней мере, двадцать пять процентов чистого серебра. А Гас в свою очередь получит свои двадцать процентов от доли двух пожилых старателей.

Однако Маккуины не надеялись разбогатеть в ближайшее время. Гас привел Клементине известную поговорку, что нужно владеть золотой жилой, чтобы поддерживать на плаву серебряный рудник.

– Я научился не доверять тебе, жена, когда ты отвечаешь «да, мистер Маккуин». – Лицо его посерьезнело. – Я знаю, что вы двое ладите друг с другом как пара хорьков в мешке, но обещай, что позовешь Зака, если тебе потребуется помощь.

– Да, да, позову. Я обещаю, – солгала Клементина. Чтобы она взяла да позвонила в проклятый колокол, в её комнату, по меньшей мере, должен ворваться Железный Нос, размахивая ножами для скальпирования и полудюжиной томагавков.

Гас прищурился на летящие хлопья снега.

– Думаю, у этой вьюги одна хорошая сторона точно есть – преподобный Джек заползет в какую-нибудь берлогу, чтобы присосаться к бутылке на всю зиму, и мы будем избавлены от его позорных проповедей перед нашими друзьями и соседями, криводушных проповедей, направленных лишь на вымогание у людей кровью и потом заработанных денег.

Клементина стряхнула с плеч мужа наметенные снежинки.

– Полагаю, мистер Рафферти прав насчет твоего отца. Лучший способ бороться с ним – не обращать на него внимания.

– Хмм. По крайней мере, хоть в чем-то вам удалось прийти к согласию. – Улыбнувшись, Гас привлек Клементину к себе, чтобы последний раз поцеловать. – Я привезу тебе кое-какой неожиданный подарок из Бьютта.

– Какой? – нетерпеливо спросила она. – Что ты мне привезешь?

Его смех пронесся по припорошенной снегом долине.

– Если я скажу тебе сейчас, малышка, тогда гостинец уже не будет сюрпризом.

Клементина смотрела вслед Гасу, пока его не поглотил снег. С неба посыпало гуще. Крупные хлопья кружились возле ее головы, тая на лице и волосах. Она поплотнее укуталась в шаль. Воздух был сырым и зябким, да и в доме её ждала дюжина дел, тем не менее Клементина осталась стоять.

Внезапно она почувствовала, что живот странно сжался и ребенок снова толкнулся. До вчерашнего дня женщине казалось, будто живот доставал ей почти до подбородка, но сегодня утром она заметила, что он вроде как опустился. Сейчас ребенок представлялся ей чем-то чуждым, словно отдельным существом.

Клементина услышала скребущий звук дерева, катящегося по корке льда и замерзшей траве, и, прежде чем повернуться, почувствовала удушающий приступ паники.

Длинные ноги Рафферти торили дорожку к ее порогу через сенокосный луг. Деверь тянул на красных санях связку дров. Щурясь от яркого зимнего света, она наблюдала, как он подходит.

Через плечо Зака была перекинула уздечка – уздечка из гладкой хорошо смазанной кожи с гравированными серебряными удилами с боковыми щечками.Рафферти снял ее и протянул Клементине.

Уздечка свисала с его руки, казавшейся темной и странно голой в холодном белом свете. Клементина не приняла подношения.

– Что это? – спросила она, хотя узнала уздечку Моисея.

– Сегодня первый снегопад, а ты по-прежнему здесь.

– У меня таких много, еще одна без надобности.

Зак бросилупряжь на связку дров.

– Я не отдаю тебе уздечку. То есть, отдаю, но вкачестве приложения к коню, который теперь принадлежит тебе.

– Мне не нужен этот конь. Он огромный, уродливый и кусается.

– Моисей не кусается. – Зак переступил с ноги на ногу. Сапоги скрипели на свежем снегу. – Ты жестока к мужчине, Бостон. Жестока к мужской гордости. Было время, я играл нечестно, но в этом пари намерен сдержать свои обязательства.