1894. Часть 2 (СИ) - Владимир Голубев

На совещание Гусев, Вилкокс, Флегонт Силыч и старший из китайских офицеров, Болин Сюй, обсуждали план действий. Существовали два пролива для выхода в океан, но оба были перекрыты графом Того рыбацкими судами. Западный пролив был меньше километра в ширину, его японцы перекрыли двумя рядами судов. Между проливами было всего 25 километров, что позволяло графу Того вовремя прийти к месту прорыва. Использовать тихоходные парусники для перевозки людей становилось невозможно. Но в случае удачного, быстрого прорыва через западный пролив, крейсер лишался своего прикрытия из рыболовецких судов, и становился открытым для торпедных атак. Или Того должен был позволить быстроходным судам уйти, а затем спокойно и неторопливо принялся топить транспорты с людьми и добычей.

План, предложенный Гусевым, учитывал именно это свойство характера графа Того, его расчетливость и жажду безнаказанных убийств тысяч людей.

- Я предлагаю сегодня вечером, на заре, сжечь оба японских заграждения, сначала западное, потом, восточное. При удачном стечении обстоятельств, Того двинет свой крейсер на запад и вся операция пройдет без потерь, - сказал Гусев.

- При неудачном стечении обстоятельств у Того уже от трех до пяти миноносок, - хмуро заметил Вилкокс.

- Три часа назад не было ни одной, как докладывала разведка. Скорость, все-таки у них маловата, - парировал Гусев.

- К утру будут, наверняка, - гнул свою линию Вилкокс.

- К утру нас здесь не будет.

- Хватит, герцог. Выслушаем Владимира Ивановича до конца, - хрипло пробасил атаман.

Вилкокс поднял руки, сдаваясь.

- Как бы то ни было, наши четыре баржи, "Сайкио" и "Акаги" прорываются западнее и уходят в сторону океана. "Сайкио" и "Акаги" демонстрируют своими дымами бегство в Китай. Баржи скрытно поворачивают на восток, заходят в Нагоя, где мы пытаемся разжиться судами для эвакуации. Наши двенадцать парусников с японскими командами, и под охраной китайских добровольцев идут в Китай, но вдоль берега. На пароходе и канонерке также японцы под охраной наших китайских союзников. Господин Болин Сюй, я думаю, мы можем отдать эти призы полностью китайским добровольцам. На судах одной добычи на миллион долларов, риск велик, но и выигрыш огромен. Вы сможете найти сотню добровольцев? - Гусев в ожидании посмотрел на китайского офицера.

- Рискованно, но при обнаружении погони, увидав крейсер, суда рассыплются в разные стороны. Шансов спастись будет много. Я найду добровольцев, - заявил Болин Сюй.

- Осталось узнать, как мы за одну ночь очутимся в Нагоя? - сарказм был Вилкоксу не к лицу.

- По железной дороге. Пока японцы не догадались прервать движение поездов, мы захватили десяток составов. Железнодорожники считаются квалифицированной рабочей силой и поэтому интернированы нами. Кстати, уважаемый Болин Сюй, прикажите погрузить на ваши суда японских пленных: чиновников, инженеров и мастеров. Предупредите своих людей, я выкуплю их по пятьдесят долларов за голову. Извините, я отвлекся. Вечером грузимся в вагоны и тихой скоростью двадцать километров в час, двигаемся на восток. Связи нет, никто не предупредит японцев об опасности. Тот шеститысячный отряд из Нагоя, надеюсь, оставил город без защиты.

- Как-то всё одновременно гладко, и крайне рискованно, - заявил атаман, - Хотя тебе приходилось идти и на более отчаянные дела в Турции, и всё сходило с рук. Как ни странно.

- Богиня удачи любит смелых, - заявил Болин Сюй.

Он заразил своей уверенностью и Вилкокса, и атамана, и даже Гусева, который видел массу опасных мест в своем же плане.

К вечеру план откорректировали. Быстро сделать большое число брандеров было невозможно, и Гусев решил пожертвовать красочными пожарами и эффектами в угоду целесообразности. Стальной корпус "Акаги" и её 622 тонны были признаны достаточными для прорыва двух линий деревянных судов. В крайнем случае, при получении пробоины, ей можно будет пожертвовать. Что, кстати, только улучшит шансы остальных, канонерка была медленнее парохода на два узла.

Все энергично принялись за работу. Время не ждет, миноноски со всего побережья спешат к графу Того. Нужно было ударить первыми, пока крейсер, оставаясь в одиночестве, связан тихоходными судами, защищающими его от торпедных атак. За три часа до заката последние корабли снялись с якоря.

Отлив стал выносить воды залива, создалось течение, помогавшее парусникам выйти в океан. Капитан "Акаги" нащупал уязвимое место - рыболовный баркас, и направил на него канонерку, буквально раздавив его в щепки. До следующей заградительной цепи было полсотни метров. Капитан не стал маневрировать, чтобы не создавать проблем всей флотилии. От удара в борт большого парусника, канонерка содрогнулась, но не остановилась, а продолжила движение, наезжая на судно. Парусник развалился на две части, которые стало раздвигать течением, "Акаги" замедлил ход, а капитан дожидаться отчетов от механика и боцмана, каковы повреждения машины, и какова течь. Корабли эскадры проходили мимо, лишь пароход сбросил скорость, выравнивая ход с канонеркой. Первым доложил механик "механизмы в порядке", чуть позже поднялся наверх боцман "помпы справляются".

Первый этап бегства прошел без потерь. Впереди виднелись миноносцы, ровно три штуки, как и "накаркал" Вилкокс. Они стояли на якоре, почти не дымили, а значит, не развели паров и не могли развить свою максимальную скорость 20 узлов. Два миноносца были третьего класса и один второго. Длиной от 30 до 36 метров, они были крайне неудобной целью для торпедоносца. Он уже обогнал и пароход, и канонерку, его капитан, недолго думая, отдал приказ стрелять по неподвижным целям всеми четырьмя торпедами. До японцев было около двух километров, и шансы поразить цель были минимальны. Капитан имел приказ торпеды не экономить, а заправка торпедных аппаратов была доведена до автоматизма. Четыре запасные торпеды лежали рядом с аппаратами, и крепились так, чтобы их было удобно загрузить в торпедные аппараты. Через две минуты с предельно короткой дистанции торпедоносец снова открыл огонь, уже прицельный, поворачивая каждый раз корпус для выстрела. Миноноски только успели сняться с якоря. Вечерний сумрак мешал хорошо прицелиться, но всё-таки одно попадание было удачным. Капитан "Акаги", пользуясь временным преимуществом в скорости, пошел на таран. Это был последний бой канонерки, заклепки вылетели по всему шву, и "Акаги" стала погружаться в воду вместе с миноноской, столь стремительно, что только семеро из десяти китайцев смогли спастись, а обе японских команды утонули. Третья миноноска пыталась стрелять по парусникам, но паруса и корпуса были выкрашены в грязный цвет темными красками и в сумерках представляли собой плохую мишень. Торпедоносец принял семерку китайцев на борт, и быстро набрал ход. Впереди была целая ночь для бегства от крейсера. Капитан "Акаги" сушился в маленькой каюте, недоумевая, покачивал головой, он не понимал: зачем нужна эта сложная операция по "отвлечению" японцев, если можно всем отрядом вот так выйти в океан. А там найти эскадру крайне сложно. Он еще не знал, что на подходе еще три миноноски японцев, они успеют напасть, и только половина парусников вернется в Китай. Пароход "Сайкио" граф Того догонит в океане, ориентируясь по его дыму, и расстреляет, не собираясь брать китайцев в плен, не зная, что на пароходе их было только семеро, а основная команда - японцы.

* * *

К вечеру, когда крупные здания города были подготовлены к поджогу, последний из железнодорожных составов покинул, практически безлюдный город. К этому времени первый из составов разгружался в Киото, казаки и китайцы стремительно захватывали ближнюю к вокзалу часть города. Главная задача Гусева была проста и сложна одновременно, нужно было найти телеграф и быстро обрезать связь с другими городами. Именно поэтому поезд шел так медленно, чтобы прибыть на вокзал в сумерки, а сам захват города проходил максимально тихо, почти без выстрелов, в основном используя холодное оружие. Две дрезины двигались впереди паровоза, и за четверть часа до нападения смогли скрытно проскочить в сторону Нагоя. Китайцы в форме железнодорожников вызвали интерес со стороны японцев, те что-то кричали им вслед, но догнать не смогли, а главное потеряли много время на доклад начальству. Задача китайцев была та же, что у отряда Гусева, перерезать линию связи, проходящую вдоль железной дороги на выходе из города.

Вечерняя заря в этот день выдалась крайне зловещей. Слоеный пирог из облаков подсвечивался уже ушедшим за горизонт солнцем, и красно-фиолетовые отблески превращали улицы в декорации плохого голливудского фильма ужасов. Кроме Гусева, никто не обращал внимания на эти мелочи, или все делали вид, что им безразлично. Но как только было обнаружено здание главпочтамта, и были оборваны все провода, подходящие к нему, началась короткая трех часовая бойня. Поезда шли друг за другом с десяти минутным интервалом, в пределах видимости огромного фонаря последнего вагона. Успели бы они затормозить, если случилась задержка, Гусев не знал, он надеялся на невысокую скорость и разведку, отправленную на дрезинах. В первом железнодорожном составе казаки и китайцы даже не сидели, они стояли, именно потому, что здесь были сосредоточены два отряда по захвату вокзала и центра Киото, и, соответственно, Нагоя. В последнем, полупустом составе, должен был разместиться весь первый отряд. За риск, каждому из них, было обещано по сто долларов сверх той небольшой добычи, которую они смогли забрать с собой из Кобе. Когда морская эвакуация стала невозможна, большую часть добычи пришлось попусту сжечь. Атаман долго рассказывал Гусеву, что для настоящего казака важна победа над врагом, что можно обойтись без добычи, а воинская честь гораздо важнее. Флегонт Силыч цветастыми штрихами описывал грандиозный успех по захвату города и верфи, и, конечно, жуткое побоище, устроенное пулеметчиками в трехкилометровой засаде на японское ополчение. Но, как только появилась возможность немного поживиться, и казаков, и китайцев стало не остановить. Полицейских, чиновников и инженеров никто брать в плен не собирался, каждого богатого мужчину убивали на месте, чтобы не терять время.