Америkа reload game (с редакционными примечаниями) - Кирилл Еськов

-------------------------------------

*«Рядовой Шоу» – псевдоним полковника Лоуренса.

-------------------------------------

На правом берегу [реки Огайо] главной целью белых, живущих плодами своих трудов, стало материальное благосостояние. Родные края дают им широчайший простор для применения способностей, их энергия всегда находит себе цель, а их страсть к обогащению выходит за пределы обычного человеческого корыстолюбия…

Американцы, живущие на левом берегу Огайо, равно презирают как работу, так и всякое дело, для успеха которого она необходима. Они живут в праздности и достатке и обладают вкусами ничего не делающих людей. Деньги не имеют для них большой цены, они не столько стремятся к богатству, сколько к веселью и удовольствию и тратят на них энергию, которой их соседи находят другое применение. Они страстно любят охоту и войну, умеют обращаться с оружием, им нравятся физические упражнения, требующие большой силы ловкости. С юных лет они привыкли рисковать своей жизнью в поединках.Алексис де Токвиль «Демократия в Америке»

Свинцом и сталью подтвержден, закон Сибири скор:Не смейте котиков стрелять у русских Командор!Киплинг

Jesuit missionary <иконка jesuit missionary>Невооруженный религиозный юнит.Может основывать миссии, обращающие (случайным образом) сухопутные юниты варваров/индейцев/пиратов в радиусе 6 клеток в рабочие юниты собственной цивилизации.Особые свойства: вероятность обращения на 1/3 выше, чем у обычного миссионера, а обращенные могут становиться не только рабочими (лесорубами, рудокопами, сельхозрабочими), но и техниками (золотоискателями, фабричными рабочими, городскими строителями).Стоимость подготовки: 210 единиц благодати (против 140 единиц для обычного миссионера).Отец Игнасио, 29 лет, глава миссии «Рио-де-Оро».

Assassin <иконка assassin>Невидимый слабовооруженный юнит.Движение: две клетки по непересеченной местности.Обзор: две клетки независимо от типа местности.Особые свойства: видим только для прочих невидимых юнитов средневековой и индустриальной эпох (spy, assassin, ninja, secret agent, federal agent)Филипп Петрович Ривера, 28 лет, ликвидатор-контрактник на службе Русско-Американской компании.

34

– ¿Me permite usted entrar, padre?*

-------------------------------------

*Вы позволите войти, святой отец? (исп.)

-------------------------------------

Отец Игнасио, молодой префект крохотной иезуитской миссии «Рио-де-Оро» на крайнем западе Самоуправляемой территории народа пуэбло в составе Техасской конфедерации, у самой ее границы с землями Аризонского казачьего войска, чуть вздрогнув, поднял глаза от заполняемой им бухгалтерской книги; он являл тут собой все три власти в одном лице, отправляя при этом никем не отменяемые обязанности пастыря, так что нужда в нем могла возникнуть у кого угодно и по самым неожиданным поводам. Всю паству свою (от индейцев-овцеводов из дальних поселений в предгорьях хребта Корковадо до некоторого количества набожных bandidos из забредающих на Территорию шаек) он помнил в лицо профессионально; но нет – человек, что возник на пороге, будто бы бесшумно сгустившись из стеклистого марева над раскаленным двором миссии, был ему определенно незнаком. Одет тот был по-индейски, смуглое бесстрастное лицо его в самом деле выдавало некоторую примесь индейской крови – однако видавший виды «калаш» в открытой кобуре, чувствовалось, давным-давно уже сделался для пришельца чем-то вроде части тела, и это сразу отличало его от смирных богобоязненных пуэбло.

– Входи, сын мой. Что привело тебя под наш кров?

– Мне надо исповедаться, святой отец.

Грехи, отпускаемые в здешних местах отцом Игнасио, были довольно однообразны.

– Ты кого-то застрелил, сын мой? – укоризненно вопросил иезуит, расправляя на шее извлеченную из шкафчика с облачениями полотняную столу.

– Да, святой отец. Восьмерых.

Ого…

– Долгонько же ты не ходил к исповеди – года два, больше? Это немалый грех, сын мой!

– Я регулярно исповедуюсь и причащаюсь, святой отец! – оскорбился пришелец. – А с этими восьмерыми я разобрался только что, на рассвете – в полудюжине миль к востоку, у трех гранитных останцев над ручьем. Банда Кремальеры – если вам это что-нибудь говорит.

Еще бы не говорило…

– Месть?..

– Нет, святой отец, это просто моя работа. Business, как говорят на Востоке, у янки.

Охотник за головами, стало быть – экстра-класса…

– И ты раскаиваешься в содеянном, сын мой?

– Да не особенно, святой отец: всё-таки это были очень скверные люди. Ну, грабишь ты поезда, ну, застрелишь кого иной раз при сопротивлении – это дело житейское. Но зачем же развешивать пассажиров и железнодорожников на телеграфных столбах – просто так, из озорства? Пассажиры от этого нервничают, железнодорожная компания несет убытки…

Отец Игнасио задумчиво поиграл концами столы: не следует ли ему вот прямо сейчас же разоблачиться, прервав отправление таинства? Никакой исповедью происходящее, как он уже сообразил, не являлось: калифорнийский ликвидатор просто ставил в известность префекта, как представителя местных властей, о результатах своей работы. Однако формально он теперь связан тайной исповеди, и не сможет даже заявить протест – как представитель тех самых властей – на незаконную полицейскую операцию на индейской территории; ловко придумано!.. Да и не было у него, по совести говоря, особого желания протестовать: отморозки Кремальеры своей бессмысленной жестокостью и вправду давно достали всех по обе стороны границы, а официально послать сюда по их следам отряд коммандос было невозможно… Ладно: что Господь ни делает – всё к лучшему; впрочем, приличия есть приличия.

– Не суди, да не судим будешь, сын мой! – назидательно вознес перст иезуит. – Ибо сказано в Писании: «Мне отмщение, и аз воздам!»

– Так ведь сужу не я, а Компания, святой отец, – пожал плечами пришелец. – А я лишь добываю хлеб в поте лица своего, как заповедано тем же Писанием…

– Убивать за деньги – это, вообще-то, нехорошо. Не по-божески…

– Да неужели? – хмыкнул тот. – Когда я служил в армии, мне приходилось убивать за солдатское жалованье, полтора клугера в месяц… ну, полтора-то выходило с боевыми у нас, в коммандос – сапоги получали клугер… а люди, кого я убивал, были виноваты лишь в том, что носили форму другого покроя. А теперь я добываю душегубов, которых и людьми-то назвать сложно – ну и платят поболее. И что же тут неправильного, святой отец?

– Если оставить в стороне зубоскальство, сын мой, то «неправильное» тут именно сказанное тобой: «Их и людьми-то назвать сложно». Не тебе и не мне, грешному, судить – кто человек, а кто нет.

– Я бы на вашем месте поостерегся разыгрывать эту масть со своего захода, святой отец, – усмехнулся пришелец. – Со «своего» – это с иезуитского. Ведь ваша доктрина отрицает – на минуточку!.. – то, что «Нет власти кроме как от Бога». Непосредственно от Бога у вас – только власть Папы, власть же государей проистекает из воли народа и подлежит контролю того народа – ну, и Папы, как последней инстанции при «конфликте интересов». А коли государь не выполняет своих обязанностей перед вверенным ему Господом народом, так он и не государь вовсе, а – «тиран», и противиться его законам, вплоть до прямого тираноубийства, есть благое дело перед лицом Господа нашего… Согласитесь, святой отец: на фоне благословения революций с цареубийствами «охота за головами» смотрятся довольно невинно.

– Вы слишком уж упрощаете, сын мой, – как-то незаметно для себя перейдя на «вы» покачал головой Игнасио, – а ведь «дьявол прячется в деталях»… Могу я узнать: кто излагал вам – в столь… оригинальном, скажем так… виде – учение братьев Марианы и Суареса*?

-------------------------------------

*Испанские иезуиты, писатели и философы. Объединяет их принадлежность к т. н. монархомахам, в широком смысле — сторонникам революционных учений, оправдывающих восстание и тираноубийство во имя естественного права или во имя интересов церкви (прим. ред. ).

-------------------------------------

– Мой когдатошний командир – коммандо-лейтенант Акома. Он был довольно образованным парнем, хотя и из простых; собственно, ваши его и учили. Он даже вроде подумывал принять сан, но погиб в 55-м, под Калькуттой; такие дела… Очень сожалею, святой отец, что пришлось ввести вас в заблуждение, но мне вовсе не с руки объясняться напрямую с вышестоящими властями Территории по поводу… инцидента… у трех останцев. Если вы дадите мне четыре часа отсрочки – я как раз успею добраться до чугунки и перехватить в Туско сегодняшний поезд на Запад. Тогда больше мы не встретимся, обещаю – к вящему вашему удовольствию, верно?