День без Смерти (сборник) - Леонид Кудрявцев

— Пратт, я не знаю. Переговоры вел коммерческий директор. Я не могу назвать сумму. Слышал только что вроде бы ничего не хотят.

— Как ничего? Может, они за наш счет хотят кое-что сплавить?

— Ну что ты, Пратт. Просто они отказались от долларов, и все тут.

— Это в их духе, доброты у них не отнять… даже иногда кажется, что они просто хитрят и хотят за это иметь что-то другое. Смайл, я могу услышать Валерия?

— Да, Пратт, сейчас я с ним свяжусь по “хотл-лайну”, и он выйдет на связь через мои передатчики.

— Что это за “горящая линия”, Смайл? Вы там набрались чего-то нового, поделись, если можно.

— Конечно. Это вот что, Пратт. Когда-то Президенты, наш и русский, договорились, что им нужна прямая связь, воспользоваться которой можно немедленно, в любое время дня и ночи. Бросили кабель через Атлантику и поставили два телефона. Трубки поднимались редко, в основном во время горячих дел: Куба, Пауэрс… А сейчас нас подключили к этой связи. Так что мы стали очень важными, Пратт. Я с трепетом беру эту трубку.

— Хорошая штука у тебя в руках, Смайл. Взял и поговорил. И не надо переваривать кучу газетного вранья и чужих мнений.

— Пратт, вспомни, куда ты летишь: сюда, на Землю.

— Намекаешь на мой длинный язык. Ничего, Смайл. Отсюда много кажется по-другому. Когда-то надо говорить, что думаешь, иначе становится просто нельзя, невмоготу, что-ли. Хочется сказать правду, и все тут. Кстати, так было, Смайл, например, па Эльбе в сорок пятом году. Тогда верили друг другу, верили в семьдесят пятом, когда были “Аполлон” и “Союз”, верим сейчас. А ведь, Смайл, это и для русских проверка. Если бы там у них было что-то такое… то они нас не пустили бы. Так что не впустую они говорят о мире в космосе, и вправду не тащат туда разные снаряды и пушки, лазеры и прочее. Вот так-то, Смайл. Ладно, я буду осторожнее. Правда, и так все уже слышали. Пусть. Я сказал, что думал.

— Пратт, Касл, Грег, здравствуйте. Валерий Романов на связи.

— О, извини, Валерий, Смайл, спасибо тебе. Теперь я понимаю, что такое “хотл-лайн”. Это линия быстрого реагирования и взаимного доверия. Здравствуй, Валерий, я рад, что мы будем работать вместе.

— Советский Центр управления полетом приветствует вас. Мы готовы к работе. Мы уверены в успехе. Будем работать вместе, — Валерий говорил на английском языке, русский акцент был явным.

— Я Пратт, говорю от имени экипажа. Спасибо, что нам разрешили воспользоваться вашей станцией. Я говорю по-русски, но очень плохо, так что предлагаю переговоры вести на английском. Ты согласен?

— Конечно, Пратт. Я смогу говорить по-английски. Правда, сам понимаешь, тоже не очень чисто. Но это легко исправить. У нас есть специалисты, которые работали по программе “Союз — Апполон”, они помогут мне. Здесь находятся Леонов, Филипченко, Кубасов, Рукавишников, Романенко, Джанибеков, Иван-чепков и один из операторов связи, его зовут тоже Валерий. Они помогут нам.

— Это очень хорошо, что вы собрали такие силы. Это очень серьезные парни, бывалые, они тоже бывали в переделках.

— Я Смайл. С богом, парни. Мы на связи. Если что понадобится, вызывайте.

— О’кэй, Смайл. За работу.

Скафандры уже были надеты. Перешли во взлетную кабину. В ней стало тесно.

— Так, первое, что мы сделаем — это надо выпустить меня наружу. Я перестыкую “чемодан” с основного блока на взлетную кабину. Без меня командовать будешь ты, Грег. Извини, Касл, он второй пилот. Так что на всякий случай должно быть так.

— Все в порядке, Пратт.

— Герметизируй отсек, Грег.

Грег нажал клавишу, люк отделил взлетную кабину от основного блока.

— Сбрось давление на 200 миллиметров. Проверим герметичность люка.

— О’кэй, — Грег сбросил давление в кабине.

— Ждем три минуты. Наступила нелегкая пауза.

— Давление не растет, Пратт, натекания из основного блока нет. Все в норме, люк герметичен.

— О’кэй, Грег. Сбрасывай давление дальше.

Грег работал у пульта, давление в кабине падало. Пратт протиснулся ближе к выходному люку.

— Касл, подай длинный фал на всякий случай. Страховка не помешает.

— Держи.

— Открывай люк, Грег. Пора проветрить помещение, а то дышать тяжело: три здоровенных джентльмена в такой тесноте… Я скоро вернусь.

Внешний люк взлетной кабины открылся. Черная, зияющая дыра четко обозначилась на фоне освещенного интерьера кабины.

Пратт пристегнул карабин фала к скафандру. Потом осторожно высунулся из кабины по пояс и накинул второй карабин на скобу рядом с люком.

— Грег, будешь травить фал внатяг, чтобы он не запутался. Я пошел.

— Счастливо тебе, Пратт.

Ноги Пратта потянулись в люк, часть звезд исчезла и появилась вновь, обретя очертания Ориона. Но не надолго: в люк протиснулся Грег.

— Пратт, ты похож на огромную муху, ползущую по бутылке. Я тебя хорошо вижу. Твой белый скафандр на черном фоне как яркое пятно.

— Это хорошо, теперь я вроде бы не один.

— Конечно, не один, я тоже дышу свежим космосом. А ты чего застрял? Помочь?

— Да нет, просто никак не найду скобу.

— Сейчас я направлю прожектор. Одну минуту, Касл, включи прожектор, как мы про него забыли!

Касл включил прожектор. Яркий луч впился в темноту и затерялся среди звезд. Грег стал направлять прожектор на боковую поверхность основного блока. Луч метнулся, побежал по темному пространству и уперся в белое пятно скафандра Пратта.

— Спасибо, Грег. Теперь как днем. А что делает Касл?

— Сидит там, внутри. Вот прожектор включил.

— Эй, Касл, ты там не устал в своей берлоге?

Пратт двинулся дальше.

— Пратт, я у иллюминатора, смотрю на тебя. Жду превращения из мухи ползающей в муху летающую.

— Скоро, уже скоро. Да, Грег, кстати, ты не боишься щекотки?

— Нет, а что?

— Да вот я думаю: что если Касл со скуки вздумает пощекотать тебе пятки? Далеко ли ты улетишь? Ты пристегнул свой фал к блоку?

— Не беспокойся, Пратт. Я удержусь.

— Ну, тогда я пошел дальше.

— Гуляй, Пратт, гуляй, завидую тебе. Не промочи только ноги. Передали, что во второй половине дня будет дождь в районе Моря Кризисов, а зонт ты не взял.

— Спасибо, что предупредил, Грег, я постараюсь обойти все лужи. Да и галоши я надел. Утром, после сна, я включил приемник и послушал прогноз погоды. Сказали, что будет ясно, без дождя, пониженное давление и солнечная активность. Зная этих болтунов я сделал все наоборот, вот только плащ не надел. Так, хватит зубоскалить, я пришел на место. Буду запрягаться. Сегодня у меня отличная лошадь, белой масти с карими глазами.

Пратт аккуратно влез в систему фиксации “летающего чемодана”, тщательно пристегнулся ремнями и начал проверку систем установки перемещения.

— Все о’кэй. Мой конь сыт и, думаю, что резв. Сейчас буду выводить его из конюшни. Касл, сними блокировку на расстыковку. Знаешь, где это?

— Знаю, Пратт, знаю. Выдал команду, — голос Касла был взволнован. — Расстыковка разрешена.

— Принял.

Пратт выдал команду на расстыковку. Замки за спиной лязгнули Пружины легко толкнули “чемодан” вперед. Неуклюжее сооружение отделилось от блока и отлетело метров на пять. Пратт включил торможение. Еще одно облачко… Пратт застыл в пространстве, словно раздумывая, что делать дальше.

— Разворачиваюсь, — послышался его голос.

На правом плече и где-то в районе колена появилось и исчезло белое облачко. Пратт величаво стат разворачиваться. Вид в профиль был просто безобразен огромная голова, чуть согнутые в коленях ноги и огромный горб на спине.

“Маленький Мук, только крючковатого носа не хватает”, — подумал Касл.

Пратт уже повернулся лицом к блоку. Овал гермошлема с золотистым защитным козырьком, несуразный квадрат “чемодана” и две болтающиеся ноги. С левой стороны взметнулись облачка, и Пратт опять застыл.

— Вперед, — скомандовал Пратт. — Я перешел на управление голосом. Думаю, руки понадобятся при причаливании.

Снова появились белые облачка, и Пратт стал медленно приближаться.

— Все-таки невесомость внутри корабля — это совсем не то, что здесь, снаружи, без опоры. Вот это настоящая свобода. Висишь и над кораблем, и одновременно под ним. Я метеорит, я птица без крыльев и веса, я пушинка, летящая по солнечному ветру среди звезд.

— Ты поэт, Пратт.

— Отчасти, Грег, отчасти.

— Ты уже близко. На индикаторе остался метр, будь осторожнее, — предупредил Касл.

— Торможение, — скомандовал Пратт.

Впереди показались облачка газа и растаяли в черном безмолвии.

— Ты как белый лебедь на тихой воде. Действительно красота. Прогулка по пустоте. Куда ни взглянешь — везде твоя тропинка, дорога, выбранная тобой.

Пратт “вырос”, он был уже совсем рядом. Грег помахал рукой, подзывая Пратта ближе.