Прекрасная изменница - Барбара Смит

Может быть, это и называется любовью?

Мысль одновременно вдохновила и ужаснула. Нет, он не настолько безумен, чтобы снова в нее влюбиться.

Грант поднес тонкие пальцы к губам и почувствовал слабый аромат розы.

– Ну вот, неожиданно стал хорошим, – заметил он шутливо. – А ведь еще утром считался гулякой и игроком. Гонялся за юбками.

– Можешь гоняться, сколько душе угодно, – саркастически парировала Софи, – но лишь в том случае, если эти юбки – мои.

Наклонившись, Софи поцеловала любимого в губы, кончиком языка настойчиво требуя ответной ласки. Чувственный призыв мгновенно разжег дремавший огонь. Грант с радостью оставил бы серьезный разговор и отдался телесным радостям. Тем более что ему предстояло загладить вину за эпизод в кабинете. Да, он будет любить медленно, прикасаться нежно, не упуская ни единого мгновения обоюдной радости.

Они неторопливо освободили друг друга от одежды, то и дело останавливаясь ради поцелуев и ласки. Софи перекинула ногу, собираясь сесть верхом прямо здесь, на софе, однако Грант схватил ее в охапку и отнес в постель.

Уложив возлюбленную на прохладные простыни, он начал ее ласкать. Нежно провел пальцами по груди, по изгибу талии, исследовал гладкую кожу на внутренней стороне бедер. Позволил себе волнующую игру с интимными складками – пока Софи не загорелась, стонами призывая к продолжению. Лишь в этот момент он оказался сверху.

Проникая внутрь, стремился сохранить самообладание. Она манила упругостью, жаркой влагой, испытывая на прочность. Он опустился как можно ниже, чтобы прикоснуться грудью, животом, ногами. Единение казалось совершенным, неповторимым, не испытанным ни разу в жизни.

Он покрыл прекрасное лицо короткими быстрыми поцелуями.

– Милая, ты для меня – весь мир. Хочу, чтобы этот миг длился вечно.

Господи, что же это за слова? Вечность невозможна, особенно с ней. Прямой путь к разочарованию и боли. Но едва Софи пошевелила бедрами и прошептала его имя, как сознание и способность анализировать отступили. Осталось лишь желание наслаждаться и дарить наслаждение.

Грант отстранился, а потом снова проник внутрь, как можно глубже. Неторопливый, даже ленивый ритм заставил Софи вздрогнуть и застонать. Она постоянно прикасалась, гладила, ласкала. Поцелуи сменяли один другой, смешивая дыхание.

Зеленые глаза светились нежностью и тайной. Софи провела пальцем по его щеке и прошептала:

– Грант, любимый мой.

Призыв захлестнул жаркой волной и мгновенно лишил последних остатков воли. Решение действовать медленно и методично, растягивая удовольствие, исчезло. Робкое признание в любви подтолкнуло за черту сознания, повергло в бездну безумия, заставило отдаться на волю дикой страсти. Тела слились в забвении, в жажде высшей награды. Грант чувствовал, как напрягается прекрасное тело, слышал восторженные вздохи на подступах к вершине. В тот самый момент, когда она издала пронзительный возглас, он присоединился к ней и освободился одним мощным толчком.

Гораздо позже вернулось сознание. И только сейчас Грант осознал ошибку.

Он все еще оставался во влажной глубине, забыв, что надо вовремя удалиться.

Глава 21

11 декабря 1701 года

Сегодня в моей спальне состоялась последняя примерка подвенечного платья. Дефилируя перед надзирательницей и матушкой, я взглянула в зеркало. Увидела потрясающее зрелище: элегантную леди в светло-голубом атласном наряде, расшитом золотом и украшенном тонкими кружевами. Надо признаться, что выглядела я почти такой же высокомерной и холодной, как сам Малфорд. О горе! Обречена стать герцогиней!

Неужели после встречи с Уильямом прошло всего лишь пять дней? Они показались мне вечностью!

Согретая и разнеженная блаженным отдыхом, Софи не хотела возвращаться к действительности. Возле груди ровно и мощно билось сердце Гранта. Темные глаза смотрели внимательно, даже вопросительно, а резкие черты мужественного лица отражали изумление не менее острое, чем ее собственное. В глубине тела она явственно ощущала его плоть – пусть уже несколько меньшего размера, но все же вполне реальную. О небо! Он излил семя в ее лоно! Эйфория застала врасплох и заставила забыть обо всем на свете!

Софи запаниковала.

Вес мужского тела стал невыносимым. Софи уперлась ладонями в каменную грудь и попыталась оттолкнуть Гранта, но тщетно. Он даже не пошевельнулся.

– Софи, – прошептал он не то умоляюще, не то примирительно.

– Пожалуйста, отпусти. – Голос ее дрогнул.

Грант мгновенно поднялся. Она села и ощутила между ног красноречивую струйку. Грант не принял мер предосторожности. Они повели себя глупо, беспечно. И уже нет рядом Роберта, чтобы спасти ее от ужасных последствий.

Рождение ребенка вне брачных уз невозможно, немыслимо! Успокаивать себя малой вероятностью зачатия не имеет смысла: десять лет назад хватило одного-единственного раза.

Софи закрыла лицо руками.

– Боже мой! – прошептала она в ужасе. – Господи!

Матрас промялся под весом мужского тела, и Грант оказался рядом.

– Я нарушил твое правило, – покаялся он. – Прости, это произошло случайно.

Софи подняла голову.

– Прости? Но я не могу родить внебрачного ребенка! Это позор! Я стану изгоем. Мой позор отразится на Люсьене.

Грант растерянно запустил пятерню в густые спутанные волосы.

– Всего лишь раз. Шансы невелики.

– Шансы, – недоверчиво повторила Софи. – Все-таки не в кости играем! Речь идет о ребенке.

Не в силах усидеть на месте, она сползла с кровати и собрала одежду. Хотелось лишь одного: упасть на пол и зарыдать. Боже милостивый! Случилось страшное, непоправимое: реальная опасность беременности вне брака! Снова! Куда идти? Что делать?

Предложит ли Грант выйти за него, замуж? Если да, нельзя принимать предложение опрометчиво, пока не вернется способность рассуждать здраво. Пока не станет ясно, что он действительно ее любит.

«Милая, ты для меня – весь мир. Хочу, чтобы этот миг длился вечно».

Несмотря на катастрофу, Софи все равно мечтала об этом человеке. Говорил ли он искренне? Или обронил нежные слова случайно, в порыве страсти?

Грант встал с кровати.

– Хочу, чтобы ты знала: если бы можно было исправить случившееся, я бы непременно это сделал.

В неровном мерцании свечей Софи посмотрела на возлюбленного. Резкие черты выражали искреннее сожаление, тронувшее душу. Пытаясь взять себя в руки, она ответила:

– К чему рассуждать? Что сделано, то сделано. И… это было прекрасно.

Последние слова вырвались невольно, сами собой. К радости или к горю, она любит Гранта. А потому казалось вполне естественным принять его семя. В глубине души она мечтала вновь ощутить под сердцем жизнь его ребенка. А где-то в дальнем таинственном уголке жила надежда на то, что так оно и случится.