Триумф и Трагедия - Савански Анна

- Боже, как красиво! – воскликнул она. Антонио повернул ее к себе спиной, надевая кулон, ее пальцы заскользили по ее полуобнаженной спине, он прижал к ее позвоночнику губами.

- Я люблю тебя, - прошептал он ей на ухо. Она развернулась к нему, в ее глазах стояли слезы, почему она плачет? Что он сделал не так? Что он натворил? Может не этого она хотела? Антонио судорожно вздохнул. Ее руки обвили его шею, голова приникла к его широкой груди. Она зарыдала у него на груди, от счастья, конечно же, М-Джейн теснее прижалась к нему.

- Я люблю тебя, люблю тебя, - вторила она, находя его чувственный рот, отвечая на его отчаянные поцелуи, - о, я нашла тебя… - Он не понимал этих слов, М-Джейн не хотела скучной любви, как у Дженни, она хотела праздника, взрыва, и с этим испанцем она наконец познала это счастье. Признавшись ему, будто прорвало платину, открыв все шлюзы, он не понимал, почему так долго сдерживал себя, почему скрывался от самого себя, почему боялся того, что должно произойти в его жизни. Впустив Мери-Джейн в свою жизнь, он впустил в свое сердце любовь, то чуждое ему, то отвергнутое им, и обретенное сейчас, с ней, с его Мери-Джейн.

₪

Ткани пестрили сложно было выбрать что-то одно, но Юля целено направленно искала оливковый муар для платья Бетти для майского концерта. Они с Катрин шили многим из лицея платья на заказ что-то на концерты, кому на выпускные балы или праздники и всегда они получались изумительными. Это был их маленький доход и опыт. Они обе мечтали открыть свое ателье, чтобы обшивать лондонский дам, но сейчас для мечты не было места, ибо пока она была не возможна сама по себе. Мать ее никогда не понимала, считая это занятие низким, а она не понимала ее, считая театр рассадником гадюк. Когда-то Марыня бежала еще до войны со своей семьей в Англию, там она выросла стала работать актрисой, встретила ее отца агента по поиску талантов и у них родилась она. Из дочери Марыня стремилась сделать звезду, но сама Юля к этому не стремилась, да и отец полностью ее поддерживал, так и случилось с Джошем Хартли.

Мать была против их романа, отец в этом музыкальном критике видел нечто больше чем просто талант, он видел что парень в свои двадцать пять может «делать деньги». Сам Джош был независим во всем, отец умер после войны от ран, а мать еще при родах, его воспитала бабушка, которая последние года болела и он ухаживал за ней. Именно Юля помогла ему выбрать ткань для ее штор, так на этом они и сошлись. Ей было просто с ним, умен, красив воспитан и самое главное он любил ее. Он был прирожденным романтиком, он даже в любви признавался ей в Брайтоне, куда увез ее, спросив сто раз разрешение у ее отца, там она ему отдала себя. Она знала, что он не был плейбоем, как были многие, он был просто самим собой, однолюб. Лето они провели вместе, строя честолюбивые планы, после окончания лицея она твердо решила уйти жить к нему, какое ей дело хочет он жениться на ей нет, просто она любила его.

Она повела знакомиться его с подругами. Подруги, как всегда без умолку говорили о себе. Их рассказ прервал парень Юли. Это был Джош Хартли, ее Джош Хартли, как он был красив, темные волосы обрамляли лицо с грубыми чертами лица, вишневые глаза были наполнены страстью. Он был из разряда тех людей, что способны очаровывать сразу и навсегда. Они мило болтали, быстро нашли общий язык, в следующие встречи пришли ребята из Контрастов, так появилась их шумная компания.

Джош быстро распознал в Контрастах успех, он думал где бы раздобыть денег, чтобы в них вложить, а потом получить прибыль. С Юлей они можно сказать почти жили вместе, она часто с благословения отца оставалась у него, и они занимались любовью, а потом мечтали о будущем.

- Ты действительно, думаешь, что из них, что-то получиться? – спросила заглядывая в его глаза.

- Уверен, нужны деньги и связи, дорогая, - он поцеловал ее, - ничего, скоро у нас все будет. Надо только ждать.

Она посмотрела на него, веря в него, и веря в них. Ожидание и терпение, главные для них добродетели.

₪

Любовь постучалась и в дверь Катрин Мурен. Ее все звали Солнышком, не только за внешность, но и за отношение к жизни, она всегда улыбалась всегда показывала, что она чувствует. Ее отец разводил звезд, но всегда любил защищать женщин, он всегда выступал на их стороне, а иногда сводил супружеские пары снова вместе, за это его звали благодетелем, но свою семью он сохранить не смог. Его жена сбежала с каким-то второсортным актеришкой, он не хотел ее возвращать, и в наказание оставил единственную дочь себе. Катрин росла, как принцесса, он сам выбрал ей парня. Отец привел дочь в кантору, указывая на молодого стажера, которому было всего двадцать три. Он вовсе не был красавцем, но в нем было что-то такое, что заставляло трепетать женщин. Его длинный нос, грустные фиалковые глаза и вытянутое лицо, обрамленное темными волосами, имели качество покорять дам. Алик Болид в отношениях с женщинами был немного старомоден, он умел галантно ухаживать за ними, но при этом он никогда не принимал идею свободной любви. Они быстро сошлись, и она поблагодарила отца, откуда ей было знать, что Тед Мурен давно выбрал себе приемника, и зятя, все-таки он сводил многих, и не только разводил их.

С Аликом она любила подолгу гулять, он нелепо целовал ее и обнимал, она часто смеялась над его скромностью.

- Бери его в оборот, - предлагала Анна Саттон, - ты сделаешь первый шаг, а он сделает второй, это очень просто.

Она послушалась подругу. Катрин сама призналась ему в любви, а он потом исчез на три дня, но долго бегать от нее от не смог, и через неделю с букетом цветов признавался ей в этом светлом чувством. Но все же она не ощущала триумфа. И она стала его раскрывать, она узнавала у подруг, как растормошить мужчину, и стала подогревать его. Когда он был готов быть с нею до конца, она с легкостью сказала ему: «Я твоя», и подарила ему ночь полную любви и страсти, до этого дня она никогда не любила, не позволяла парням морочить ей голову, но все же ее друзья одобрили ее выбор, и она поняла, что похоже это навсегда.

После они благословленные ее отцом стали неразлучны. Она находила в нем вдохновение, он стремился избавиться от своей природной скромности и наконец, стать кем она хочет, таким же пылким, как Фредди, или таким же как Грэг. Ради нее он был готов на все. Так любовь завладела ими, и похоже навсегда и надолго.

₪

Они вместе шли к нему домой, но когда она пришла в его скромную квартирку, попросила себя нарисовать, он стал сопротивляться. Она молча разделась, хотя было видно, что испытывает некое смущение, и он решил, что и для нее сексуальная революция не прошла даром. Мери-Джейн театрально села, изображая из себя нимфу. Он рисовал ее, пытаясь не видеть, как прекрасно ее тело, как прекрасна она сама. Потом она подошла к нему, прикрытая лишь своей улыбкой, и поцеловала его. Кровь стала кипятком, он не смог сдержать себя. Антонио положил ее на узкую койку, все в этот миг было исполнено страсти и пылкости.