Триумф и Трагедия - Савански Анна

С той осень все пошло своим чередом. Джерри снова уехал, а Офелия продолжала наслаждаться обществом Гарри Хомса. Теряясь в его объятьях каждую ночь, утром она все больше понимала, как крепко она к нему привязана. Она не хотела этого, как и он, в их нынешней жизни этому не было места, сегодня было слишком беспечным, завтра – туманным, никто не загадывал наперед, их поколение привыкло жить только сегодня, даже не догадываясь к чему их приведет жизнь в дальнейшем. Они оба знали, этому раю когда-нибудь наступит конец, и каждый пойдет своим путем, не оглядываясь назад, не думая об ошибках своего прошлого, запирая его на замок, как монстра, не позволяя ему вырваться наружу. А осень все не уходила, она бродила где-то рядом. Призрак плохих перемен витал в воздухе. Жаль, что тогда они не смогли его почувствовать, его глушил аромат радости, чистоты и мира. Но все меняется, и как мы уже знаем затишье, это покой пред бурей, и может эта буря будет еще сильнее предыдущей. Начнется шторм, а что уцелеет после него, может быть ничего? И можно ли будет собрать, что-то сломанное. Раньше это получилось, а потом?

₪

Весна 1971.

Антонио Серж вернулся из Штатов со всем другим человеком, было покончено с простым сексом, он хотел любви. Там он сильно обжегся, когда понял, что им пользуется просто так. Он терпеть не мог, когда обманывали его, он мог обманывать, но не его. Его хозяйка откровенно пользовалась им, и несколько не скрывала этим, она шантажировала его, если она не будет удовлетворена, то все расскажет мужу, а затем в его постель прыгнула ее дочка. Весь этот год он чувствовал себя мерзко, получив большие деньги за заказ, Антонио решился возвращаться домой, отказываясь от других заказов. Он не хотел, чтобы им пользовались. Поэтому воздух Лондона был для него лекарством. Друзья уже не жили на прежней квартире, он потерял с ними все связи. Он снова занялся рисованием натурщиц, но больше не спал с каждой, решив вести образ аскета. Повторение прошлого опыта пугало его, Антонио не хотел чувствовать себя грязью. Он испытывал постоянную апатию, и постоянное беспокойство. Но в один день его жизнь перевернулась.

В первый раз он увидел ее на улице она ждала подругу на одной из узеньких улочек Кенсингтона. Он сразу ее приметил, ее тоненькую фигурку, развевающиеся огненно-рыжие волосы, как грива у льва. Она смотрела на часы, но так и не решился к ней подойти. Через три дня он снова увидел ее, она шла в их любимый  когда-то книжный магазин. В третий раз он заговорил, когда нашел ее одну на скамейке на Трафальгальской площади. Девушка что-то записывала, видно было, как она захвачена творческим экстазом, как она подбирает каждое слово, смакуя фразы, перебирая в уме свои мысли. Антонио сел рядом с ней, чтобы выпить кофе.

- Хотите вас нарисую? – спросил он, зная что это когда-то безотказно действовало, когда-то этой фразой он мог любую затащить к себе в постель.

- Зачем? – он впервые увидел ее болотные глаза, которые оттеняла персиковая кожа. Он видел глаза подружки Фредди, но эти были совсем другими – страстными, колкими.

- На память о молодости, - она заливисто засмеялась, этот смех заполнял ему душу.

- Я и так слишком молода, чтобы не думать по этому поводу, - она снова потупила взгляд, но захлопнула свою тетрадь.

- И сколько же вам лет? Мне вот двадцать пять, - ответил он.

- Семнадцать, - она смущено спрятала глаза, ее щеки покрылись легким румянцем, - я… о…

- О, и прям юны! – воскликнул он, скрывая свое беспокойство, - вы не назвали себя?

- Мери-Джейн Хомс, можно М-Джей, - вот черт, кузина Бетти, просто невозможно. Она врет.

- Антонио Серж. Вот и познакомились, - она протянула ему свою руку, он пожал ее.

- Вы испанец? – М-Джейн оробела, куда подевался ее острый язык. Он кивнул, - я…

- На четверть испанка, - закончил он, ее глаза широко распахнулись, - я знаком с вашей сестрой Дженнифер, да и с Бетти.

- С Бетти? – повторила зачарованно она, - как с Бетти?

- Фредди Бульдасара мой друг, мы учились вместе. Он ее еще не бросил? – ехидно спросил Антонио.

- Нет, - прошептала Мери-Джейн, - они до сих пор вместе.

- Просто удивительно, как тесен мир.

Через три дня Антонио ждал М-Джейн у монумента Нельсона, она опоздала на полчаса, ему уже показалось, будто она испугалась, и решила – такие отношения совсем не для нее. Он решил сводить ее в кино на «Историю Любви», Мери-Джейн заметила, как он смущается в ее присутствие. Он не старался лапать ее пока шел фильм, он нервничал, чувствуя, что и она сдерживает себя. Они вышли на улицу, М-Джейн улыбнулась ему, откидывая рыжую массу волос на спину.

- Как кино? – он подал ей мороженое.

- Как Сигал, - ответила она, - все очень точно и красиво. Я не нашла изъянов.

- Ты всегда их ищешь? – он сел на скамейку, усаживая ее рядом с собой.

- Да, критика мое второе «я», - он коснулся ее руки, - у меня скверный характер, - добавила она.

- Вот как? – Антонио приблизился к ней, его лицо было рядом с ее, - бедные поклонники…

- У меня острый язык, - он еще теснее прижался к ней.

- Острый? Это почему я его не слышал? – М-Джейн смутилась, потупив взор.

- Ты мне нравишься…

Жизнь так замысловато переплетала их судьбы, связывая, опутывая паутиной тайны и загадок. Они стали встречать, для Антонио это не стало простым развлечением.  М-Джей была не так юна, как в свое время Бетти у Фредди, будущим летом она заканчивала лицей и поступала  на журналистский факультет. Он бы рисовал, а она бы писала, и каждого творческая свобода, думал он. Она познакомила бы его со своими родителями, и они бы полностью одобрили ее выбор. Ему нравилось ее обнимать, целовать, но он не склонял ее к большему, оберегая ее от своих же собственных желаний. Он боялся себя, то как он может поступить с ней. Когда он открыл ей душу, когда поведал, каким он был до поездки в Америку и что, он пережил там, М-Джейн обняла его, гладя по голове, для нее все это не имело значения, для нее все это было пылью. Его душа успокаивалась рядом с ней, он обретал покой. Антонио взял из банка не большую сумму, купив для нее красивый изумруд в форме капельки, подходящий к ее горящим глазам.

- Боже, как красиво! – воскликнул она. Антонио повернул ее к себе спиной, надевая кулон, ее пальцы заскользили по ее полуобнаженной спине, он прижал к ее позвоночнику губами.

- Я люблю тебя, - прошептал он ей на ухо. Она развернулась к нему, в ее глазах стояли слезы, почему она плачет? Что он сделал не так? Что он натворил? Может не этого она хотела? Антонио судорожно вздохнул. Ее руки обвили его шею, голова приникла к его широкой груди. Она зарыдала у него на груди, от счастья, конечно же, М-Джейн теснее прижалась к нему.