Волчьи игры - Людмила Астахова

Битва с хмелем и табачными парами обещала быть долгой и увлекательной, и если бы в покои княгини после настойчивого стука не заглянул денщик эрны Кэдвен... Э-э-э... как его бишь? А! Неважно! Словом, когда ролфи, подозрительно принюхавшись, спросил, все ли в порядке у дам, Джона уверенно кивнула. И чуть не упала, но удержалась за край стола.

– Тут небольшой переполох приключился, миледи. Но все обошлось. Не извольте беспокоиться.

– Прек’расн!

Молодой человек щелкнул каблуками и исчез.

Джона и не собиралась волноваться из-за звуков беготни, приглушенных воплей на ролфийском. Ролфи такие беспокойные создания, такие неспокойные, такие... бегучие...

– Надо все-таки окошечко открыть, – рассуждала женщина, воюя с неподатливым шпингалетом. – Посмотреть... на звезды.

На самом деле она собиралась обратить взор на землю под окнами и щедро удобрить чахлые кустики сирени, перегнувшись через подоконник. Старая добрая традиция синтафской аристократии, освященная веками излишеств в питии.

Ночной осенний воздух ворвался в душную прокуренную комнату, охладил разгоряченное лицо шуриа, успокоил и выровнял ее дыхание.

«Третий кувшин был лишним, – со стыдом призналась себе эрна Кэдвен, поплескав в лицо холодной водой. – Или все-таки оливки протухли?..»

Зря она вспомнила про оливки. Во рту снова возник мерзкий привкус, и Грэйн, сдавленно застонав, вновь склонилась над фарфоровым зевом ватерклозета.

– Грэйн! Ну, как ты? – крикнула из-за двери Джойн.

– М-м-м... – отозвалась ролфийка. – Ох-х...

Нет, ну вот чем думал этот новый денщик, как бишь его?.. когда притащил с посольской кухни эти треклятые оливки! Кто же закусывает «Слезы Морайг» этой зеленой дрянью? Под черный эль и конрэнтский самогон надо подавать мясо, только мясо!

«Съездить по морде обормоту! – Почувствовав облегчение, Грэйн снова попыталась умыться. – Кому рассказать – засмеют! Оливкой отравилась! Ха!»

Вечер воспоминаний плавно перетек в ночь излишеств. Обрадованная и растроганная встречей, убаюканная безопасностью за крепкими стенами посольства, эрна Кэдвен... м-м... слегка увлеклась. Кажется. «Слезы Морайг» и черный эль – опасное сочетание, да и закуски было все-таки маловато. Но впервые за столько лет увидеться с Джойн, но вспоминать Джэйффа – ах-х, но смеяться и сплетничать, сидя в обнимку на медвежьей шкуре у камина... Когти Локки! Ну как тут не выпить? А теперь в висках подкованными сапогами стучит кровь, и в ушах тоже, и... Это не в ушах, это в дверь кто-то от души лупит кулаками!

– Что там за шум? – встревожилась эрна, покачиваясь над фарфоровым изобретением благословенного господина Усса – нежно-зеленым, с росписью в цветочек.

– Все в порядке, – успокоила ее княгиня. – Это твой денщик заходил.

– А-а... Убью мор-рду... отр-равитель... – простонала ролфийка и вновь обняла спасительную чашу.

– Уф! Как хорошо!

Амалер отчетливо пах дымом.

– Что-то горит... Странно...

Шуриа принюхалась. Нет, это определенно был запах пожара, причем близкого. Но при этом на всю улицу не звонил тревожный колокол, и с лихим гиканьем не мчалась по мостовым амалерская команда огнеборцев, знаменитая на весь континент своими отчаянными парнями и огромными рыжими конями в упряжке. Вдвойне странно, ведь где-то рядом горит дом.

Джона обернулась, чтобы позвать Грэйн. У ролфи обоняние острее. И в этот миг кто-то толкнул ее в спину, а в следующий момент тугая петля удавки сдавила горло.

– С-с-с-ш-ш-ш! – сумела едва слышно прошипеть Джойана.

И с какой-то математически безупречной точностью поняла – сейчас она умрет. Потому что из этого стального захвата не спастись. Шуриа, конечно, попыталась, она задергалась, точно кролик в силке, но тщетно. В глазах потемнело, в ушах зашумело, и силы оставили женщину...

– Э! – От столь неожиданного зрелища – какой-то негодяй в черном душит Священную Невесту в самом сердце ролфийского посольства! – эрна Кэдвен на миг опешила и ухватилась за дверной косяк: – Назад, урод!

Трезвела ролфийка уже в прыжке. Обхватила убийцу ногами, вцепилась одной рукой в волосы, а другой в подбородок, резко крутанула... Хрусть! Шипящий незнакомец каркнул напоследок что-то неразборчивое и обмяк.

Воздух рванулся в легкие с подозрительным свистом, и Джойана рухнула на пол, будто в одночасье лишилась всех костей. Точь-в-точь змея – тварь безногая. Полежала немного, приходя в себя, откашлялась, осторожно потерла шею.

Куда только хмель подевался! Голова стала ясная-преясная. И когда Джона приподняла ее, чтобы осмотреться, то первым делом увидела своего несостоявшегося убийцу.

– Ш-што за...?

Покушавшийся глядел на женщину темно-синими мертвыми глазами – шурианскими глазами. Из-под головного платка выбивалась прядь черных смоляных волос, а кожа была того же оттенка, что и у Джоны, – оливкового.

Грэйн схватила хрипящую шуриа и принялась ее тормошить:

– Джойн! Отзовись! Ты живая? – Ролфийка для верности быстро ощупала подругу и, убедившись, что та дышит и шевелится, участливо спросила: – Водички дать?

– Живая... – буркнула Джона.

И прислушавшись к себе, к наливающимся болью вискам и с огромным трудом поворачивающейся шее, добавила:

– Почти вся живая.

Все ее мысли сейчас занимал покойник. Княгиня Шанты по-крабьи, чуть бочком подползла к нему на четвереньках и внимательно рассмотрела черты лица. Так и есть! Никакой ошибки. Шуриа!

– Этого еще не хватало.

«Ну, точно живая, раз ползает!» – Немного успокоившись, эрна Кэдвен выдохнула, выпрямилась и гаркнула:

– Охрана!

Совсем распустились, бездельники! В центре Амалера, средь... ну, ладно, посреди ночи... практически на глазах у вооруженных до зубов гвардейцев в покои Священной Невесты заползает убийца, а никто и ухом не ведет! И после этого Рэдрин будет толковать о безопасности? Грэйн, мрачно засопев, шагнула к двери. Сейчас кое-кому предстоит как следует побегать!

Пришлось Джоне вцепиться в юбку подруги.

– Тихо ты! Молчи!

– Эт-то еще почему? – возмутилась ролфийка, безуспешно подергав юбку в надежде освободить подол из цепких шурианских лапок. Куда там! – ее змеиная особа вцепилась, что твой клещ. Рыкнув, эрна пнула труп и с досадой скривилась: – Жалко! Эх, перестаралась малость, не рассчитала... Ну, ничего! Сейчас обыщем и разберемся, что это за гад к нам заполз... Где они там? Перепились все, что ли?

– Стоять! – зловещим шепотом скомандовала Джона.

Грэйн фыркнула, узнав интонацию. Когда Джойн пыталась говорить приказным, в ее представлении, тоном, у нее всегда получалось нечто среднее между гавканьем Фрэнгена, рычанием Тэлдрина и жалобным писком подыхающего котенка.