Глубокие воды - Патриция Хайсмит

– Эй, подождите! – крикнул Уилсон и зашагал вслед за Виком, сунув руки в карманы плаща и задрав голову, потом споткнулся о камень и едва не упал. – Вы знаете, что это за пятна? Зачем вы пытались их замаскировать?

– Я не пытался их замаскировать, – сказал Вик и продолжил восхождение.

– Вы убили Камерона здесь? Я заявлю в полицию. Попрошу обследовать озеро. Как вам такая перспектива?

Такая перспектива заставила Вика остро ощутить свою уязвимость и беззащитность. Ему нестерпимо было подниматься по тропе, спиной к Уилсону. Взобравшись наверх, Вик увидел машину Уилсона за деревьями, на дороге. Уилсон, очевидно, узнал его машину и специально остановился подальше, чтобы шпионить за ним.

– Ваша машина закрыла проезд, – сказал Вик, дождавшись Уилсона. – Пожалуйста, подайте назад. Или проезжайте вперед.

Уилсон постоял, зло и обескураженно глядя на него, и зашагал к дороге. Спустя минуту Вик услышал, как Уилсон заводит машину. Вик еще немного подождал, и шум мотора стал приближаться. Вик сел в «олдсмобиль» и завел его. «Если избавиться от второй цепи в багажнике, то ту, которой обмотан Камерон, будет невозможно опознать», – подумал он. Впрочем, Мелинда с радостью подтвердит, что это его цепь, даже если ничем не сможет этого доказать. Вик тронул с места и, проезжая мимо Дона, помахал ему.

Оставалось только надеяться, что Уилсону не удастся уговорить полицию прочесать каменоломню, подумал Вик. Но если полицейские обнаружат пятна крови (а к сожалению, их обнаружат), то без всяких уговоров начнут искать тело в озере. Он посмотрел в зеркало, но машины Дона за ним не было. Вик свернул с грунтовой дороги на шоссе, ведущее в Литтл-Уэсли. Наверное, машина Дона застряла в кустах на тропе.

Как только Уилсон доберется до Литтл-Уэсли, он сразу же направится в полицию. Вик представил себе, как полицейские входят в дом, а он спокойно готовит себе обед, а может, уже ест. Он попробует снова задурить Уилсону голову. Полиция в курсе, что Уилсон – скандалист. В конце концов, полицейские на стороне Вика. А что, если отговорить их от осмотра пятен? – подумал Вик. Главное – сохранять хладнокровие.

Но он знал, что ничего не выйдет. Полицейские поедут осматривать пятна крови. А если вдруг не поедут, Уилсон свяжется с компанией Камерона или с Хейвермалом.

Вик не понимал, что делать.

Он подумал о Трикси. Если с ним что-нибудь случится, ее возьмут Петерсоны. Хватит думать об этом. Это пораженческие мысли. В любом случае она останется с Мелиндой. Это, конечно, хуже.

Но он так пока и не придумал, что же все-таки делать.

Нужно продолжать заниматься делами. Остается только это.

Он не ожидал застать Мелинду дома. Ее автомобиль стоял в гараже. Вик тихо вышел из машины, дверцу закрывать не стал и направился в гостиную. Мелинда говорила по телефону в своей комнате, но, услышав шаги Вика, быстро завершила разговор.

Она вышла в гостиную. По выражению лица Мелинды – смесь удивления, торжества и ужаса – Вик понял, что звонил Дон. Вик подошел к ней, и она отступила на шаг. Он улыбнулся. Она была одета для прогулки – наверное, собиралась встретиться с Доном в «Лорде Честерфилде».

– Я только что разговаривала с Доном, – сказала она, хотя могла бы и не объяснять.

– Ах, ты только что разговаривала с Доном! А что ты будешь делать без телефона? – Он прошел в ее комнату, намотал телефонный шнур на запястье и выдернул из розетки в стене. – Потому что у тебя его больше нет!

Затем он метнулся через гостиную к телефону в коридоре и рванул шнур с такой силой, что выдрал розетку из стены.

Мелинда съежилась у патефона – как показалось Вику, с преувеличенным испугом. Уголки раскрытого рта опустились вниз, как у трагической маски. Медея, детоубийца и оскопительница мужей. Рок в конце концов настиг ее. Вик чуть не усмехнулся. А что он такого делает? Просто идет к ней.

– Вик!

– Что, дорогая?

– Сейчас приедет Дон! – задыхаясь, выговорила она. – Не прикасайся ко мне, Вик!

Он хлестнул ее по лицу.

– Значит, приедет Дон, а еще кто? Кто? Камерон, Чарли и все остальные?

Он снова ее ударил.

Она потянулась за вазой на крышке патефона, опрокинула ее и от очередного удара упала на четвереньки.

– Вик!.. Помогите!

Вечно она просит помощи у других! Вик сомкнул пальцы на горле Мелинды и тряхнул ее. В раскрытых глазах Мелинды плескался тупой ужас, и руки Вика невольно сжались сильнее. Внезапно он выпустил ее и сказал:

– Вставай!

Он ведь не хотел ее убивать. Она кашляла.

– Мелинда…

К дому подъехала машина. Всесокрушающая ярость вырвалась на свободу, и Вик снова набросился на Мелинду. Ему почудилось, что в дверях возник сухопарый мрачный Уилсон, и Вик в ярости сдавил Мелинде горло. Это она довела его до бешенства. Если бы не она, он всех бы обставил, думал он. Он вышел бы победителем, если бы не телефон, который созвал в дом всех: и Джо-Джо, и Ларри, и Ральфа, и де Лайла, и Камерона – маменькин сынок Ральф, толстокожий Камерон…

В дверях кто-то вскрикнул, а потом Уилсон – самодовольный, неулыбчивый, назойливый Уилсон – склонился над Мелиндой и что-то говорил. У нее приоткрылись губы. Веки посинели – или это от туши? Или кажется? Уилсон бормотал, что она не дышит. Вик проследил за взглядом Уилсона и увидел полицейского.

– Чему вы улыбаетесь? – строго, без улыбки спросил полицейский.

«Вере, надежде, любви»[45], – хотел ответить Вик, но полицейский взял его за локоть. Вик стоял, не противясь мерзкому прикосновению, и это было комичным, как паника Мелинды. За спиной что-то лепетал Уилсон. Вик разобрал слова «каменоломня», «де Лайл», «кровь Камерона». Он шел бок о бок с людьми, которые ему в подметки не годились. Трикси резвилась на газоне и вдруг удивленно замерла, увидев его с полицейским. Вик недоуменно сощурился и понял, что на газоне никого нет. Сияло солнце. Трикси жива, но здесь ее нет.

А вот Мелинда умерла, да и я тоже, думал он. И тут он понял, откуда взялась пустота внутри: в доме, который он покидает, осталась его жизнь – его вина и его позор, его победы и его поражения, неудавшийся эксперимент и жестокая месть за нанесенные обиды.

Он шествовал твердым, уверенным шагом (путь до полицейской машины в конце подъездной дорожки казался бесконечным) и чувствовал себя свободным, легким – и безвинным. Уилсон шел рядом и что-то бубнил. Исполненный покоя и счастья, Вик смотрел на шевелящиеся губы Уилсона и думал, что на свете много таких вот людей, что чуть ли не половина всех живущих – такие или станут такими и что расстаться с ними совсем не плохо. Уродливые бескрылые птицы. Серые, посредственные личности, которые увековечивают посредственность, сражаются и умирают за нее. Вик усмехнулся в