Формула успеха - Фредерик Филипс

На Рождество британские обитатели «Вилевала» решили сделать нам ответный подарок и пригласили туда нас с детьми. Это было странное чувство — оказаться в гостях в собственном доме. В холле, красотой которого мы всегда так гордились, солдаты соорудили огромный бар из грубо обструганных досок. Не могу сказать, что это радовало глаз, но детям ничуть не мешало. В гостиной был накрыт чайный стол, и малышня наша наугощалась буквально до дурноты.

Англичан огорчало, что леса вокруг изувечены; они заметили, что я стремлюсь как можно скорей приступить к новым посадкам, ведь немцы вывезли все деревья, какие только могли, чтобы огородить свои местные аэродромы, а также использовать зелень в качестве камуфляжа. Посадки вокруг «Вилевала» в основном еловые, и весной 1945 года военные на неделю выделили нам грузовик, чтобы мы могли пересадить столько елей, сколько сумеем. Это был очаровательный жест. Огромное множество саженцев доставили в «Вилевал», и это стало некоторой компенсацией за ущерб. Я очень радовался, что после стольких лет мы смогли наконец приступить к уходу за лесом.

Мало-помалу заработали заводы. Мы достали маленький генератор в несколько тысяч киловатт и с его помощью стали приноравливаться к нуждам времени. На домашнее хозяйство выделялось совсем немного электроэнергии — мы стали выпускать экономичные маломощные электролампочки. То обстоятельство, что они еле светились, мало кого волновало.

Чтобы не сидеть без дела, люди начали выпускать маленькие печки и даже игрушечные машинки.

Для производственных целей был необходим газ. Газ в Эйндховен поступал с государственных разработок, но трубопровод проходил по территории, все еще контролируемой немцами, и филипсовские инженеры и техники городских служб исхитрились восстановить древнюю муниципальную газогенераторную установку.

В порядке частной инициативы некоторые филипсовцы создали строительные бригады по восстановлению домов. Чтобы наладить в городе нормальную жизнь, наши работники неизменно проявляли и инициативу, и изобретательность. Они действовали так потому, что умели работать командой и, сверх того, превосходно знали друг друга.

В неразберихе, наступившей после освобождения, эйндховенские промышленники столкнулись с самыми разными проблемами, решать которые легче было совместно. Сразу после моего возвращения я смог внести свой вклад в это дело. Катя на велосипеде по Эйндховену, я встретил текстильщика Вилли Бакерса, который беседовал с Яном ван Сандиком, секретарем местного отделения Национального общества промышленности и коммерции. Мы тепло приветствовали друг друга и, потолковав, пришли к выводу, что хорошо бы собрать всех эйндховенских промышленников. На следующий же день, не откладывая дел в долгий ящик, двадцать человек основали Эйндховенский кружок промышленников. Меня выбрали председателям, хотя я, ввиду вечного доминирования «Филипса», и сопротивлялся. Я председательствую в нем по сей день, и это сообщество очень мне дорого.

Кружок промышленников заполнил собой пустоту. Каждую субботу, утром, мы встречались в Коммерческой палате и обсуждали такие животрепещущие вопросы, как отношения с военными властями, снабжение топливом, отсутствие оконного стекла и, самое главное, — ситуацию с продовольствием.

Скоро стало ясно, что наше сотрудничество приносит превосходные результаты.

Нашему примеру последовало, по мере своего освобождения, большинство крупных городов Брабанта, и тогда был создан Совет по координации деятельности кружков промышленников в освобожденной Голландии, председателем которого избрали меня. После освобождения всей страны в мае 1945 года кружки промышленников шагнули и на север. У меня даже возникла надежда, что мы открыли новую многообещающую форму организации, но этому не суждено было сбыться.

В какой-то момент свои возражения высказала церковь, но это препятствие мы преодолели. В Эйндховене католики сотрудничали со своими коллегами-протестантами, и это поначалу вызвало неприятие епископа Хертогенбосского. Встретившись с ним, я понял, что он стоит перед дилеммой.

— Господин Филипс, из-за вас мне трудно запретить католикам участвовать в работе вашего кружка. Я не могу применить обычные в таких случаях аргументы, поскольку знаю, что вы — верующий христианин.

— Но, монсеньор, разве это не повод, чтобы отказаться от возражений против кружка?

Через некоторое время епископ дал зеленый свет работе в нашем кружке, что сняло сомнения даже у самых ревностных промышленников католического вероисповедания. Сегодня, разумеется, ситуация совершенно иная: католики и протестанты беспрепятственно сотрудничают во всех подобного рода организациях.

По-настоящему упорное противодействие нашему начинанию пришло со стороны давно устоявшихся организаций. У меня состоялись переговоры с Л. Г. Кортенхорстом, секретарем Ассоциации служащих католического вероисповедания, который в самой категорической форме возражал против деятельности наших кружков. Он увидел в нас конкурентов. В Нидерландской федерации служащих также заявили, что наши инициативы — чистейшей воды любительство. Что ж, пусть и любители, но мы достигли большего, чем все организации прежнего толка вместе взятые, тогда как из бесед с лидерами этих организаций мне стало ясно, что они обращены в прошлое: им мечталось вернуться к золотому довоенному времени. И поскольку у меня были дела поважнее, чем проталкивать организацию, для которой в этих условиях будущего на национальном уровне я не видел, в октябре 1945 года мы провели в Утрехте собрание и распустили свой Координационный совет.

Эйндховенский кружок, однако, действует и приносит пользу. Ежемесячно проводятся обеды, обсуждаются проблемы, при необходимости организуются рабочие встречи. Одним из результатов этой деятельности явилось то, что теперь люди с большей готовностью, чем это делалось раньше, приходят друг другу на помощь.

Но я отвлекся. Мы говорили об осени 1944 года. Вот одна из проблем, с которыми мы тогда столкнулись: чем платить рабочим и служащим? Делать это из выручки за проданные товары было, конечно, немыслимо, и наше лондонское правительство, при содействии военных властей, оказывало в этом помощь. Из его представительства в Эйндховене поступали деньги на уплату жалованья. Наши долги, разумеется, исчислялись миллионами.

Поскольку и помимо этой были проблемы, которые требовалось обсудить, несколько раз я выезжал в Брюссель, где останавливался обычно в штаб-квартире принца Бернарда. Там была атмосфера, типичная для всех штаб-квартир. Надо сказать, я с огромным уважением относился к деятельности принца по руководству Сопротивлением. Его популярность в народе была огромна.