Вор и Книга Демона - David Eddings

— Иди сюда, — сказала она, — иди ко мне, милый, и я позабочусь о тебе.

Он обернулся и застыл в изумлении.

Девушка из его давнишнего сна сидела на кровати, укрытой шкурами бизона, позади стола, на котором лежала Книга Дейвоса, и лицо ее и тело были прекраснее всего, что он когда-либо видел.

— Иди ко мне, мой возлюбленный Альтал, — промурлыкала она. — Я позабочусь о тебе.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ДВЕЙЯ

ГЛАВА 16

Лицо ее было таким, каким оно вот уже более двух тысяч лет являлось ему во сне, — лицо, озаренное древним спокойным совершенством. Она встала, и ее зеленые глаза пронзили его душу, нежные руки обвили его шею, и она сжала его в своих страстных объятьях. Все его чувства закружились в вихре этих объятий, и он утонул в ее поцелуе.

Сколько времени они провели обнявшись, он не мог бы сказать, но, держа ее так близко к себе, он услышал знакомое мурлыканье и замер от удивления. Богиня, которая заполонила все его сны, здесь, в Доме, всегда была рядом с ним, и их судьбы были неразрывно переплетены. То, что раньше казалось ему таким странным, теперь стало совершенно ясным.

— Ты это делаешь, чтобы дать мне понять, что мы всегда были здесь вместе? — спросил он.

— О чем ты, Альтал?

— Ты мурлыкаешь, Эмми.

— Конечно же нет! — воскликнула она, и мурлыканье прекратилось.

Альтал улыбнулся про себя и оставил эту тему. Очевидно, их игра еще не закончилась.

— Может, мне только показалось, — сказал он. Затем он снова поцеловал ее мягкие, совершенные губы, и она опять замурлыкала.

— Давай поговорим, Альтал, — сказала она ему, отстраняясь.

— Что?

— Все это происходит слишком быстро.

— Я думал, это была твоя идея.

— Не сейчас, любимый. Потом у нас будет для этого сколько угодно времени, но сейчас нам надо сохранять трезвую голову.

Горячая волна разочарования захлестнула его. Но он поборол ее.

— Думаю, нам действительно надо поговорить, — сказал он.

Она отошла на шаг назад и провела ладонями по вискам, пропуская сквозь пальцы свои золотистые волосы.

— Ах, — сказала она, — как тепло для этого времени года. Так о чем ты?

— Ты действительно Двейя? По крайней мере, ты сказала мне это, когда мы шли через Магу.

— А ты запомнил. Забавно.

— Не надо так, — сказал он почти по привычке. — Я хотел бы знать, смогут ли остальные видеть тебя так, как вижу тебя я, или для меня ты будешь Двейя, а для других — Эмми?

— Это было бы немного трудновато, Альтал. Наверное, я могла бы это устроить, но зачем?

— Ты знаешь, твой истинный облик производит ошеломляющее впечатление. У каждого из них здесь есть какие-то обязанности, которые им надо выполнять, а для этого им, наверное, надо сконцентрироваться. Не будет ли им мешать твоя божественная красота?

Она заливисто рассмеялась и порывисто обняла его.

— О милый! — сказала она, снова целуя его. — Ты хочешь, чтобы я была только твоей?

— Ну… — застенчиво произнес он, — думаю, отчасти это так, но мне кажется, нам все-таки надо это обсудить. Когда ты рядом, действительно очень трудно собраться с мыслями, Двейя.

— Благодарю вас, сэр, — ответила она, склоняясь в шутливом реверансе.

— Ты не могла бы посерьезнее? Мне кажется, здесь есть над чем подумать. Увидев тебя, Андина и Лейта просто позеленеют от зависти, а разговаривать с Элиаром или Бхейдом в твоем присутствии — все равно что кричать в колодец. От одного твоего вида можно потерять разум.

— Я же не нарочно, любимый. Я и мои братья существуем на другом уровне реальности, и это всегда будет проглядывать, даже если мы попытаемся это скрыть. Если ты хорошенько вспомнишь, даже когда я была кошкой Эмми, это иногда проскальзывало. У меня от природы любящая натура, и это, похоже, всегда заметно.

— И все-таки я думаю, что тебе лучше снова надеть свою пушистую шкурку, Эм. Пока мы здесь, деткам нужно сохранять способность думать, но они не смогут думать в присутствии непрерывно восходящего солнца.

— Это часть того, что нам предстоит здесь делать, Альтал. Остальным нужно привыкнуть к тому, что я рядом. Гораздо лучше, если они потеряют голову здесь, нежели сбить их с толку там, в реальном мире, посреди катаклизмов.

— Может быть.

Но Альтала все еще обуревали сомнения относительно этой идеи.

— Тогда вот еще что, — сказал он. — Не будешь ли ты чересчур заметна, когда мы снова выйдем из Дома? Думаю, снаружи ты будешь очень привлекать внимание.

Она пожала плечами.

— Значит, снова стану кошкой Эмми.

— Это твоя собственная идея или твой брат запретил тебе выходить отсюда в твоем истинном обличье?

— Запретил? — В голосе ее звучал холодок, даже враждебность.

— Ну, в конце концов, он же Бог.

— Я тоже, Альтал, и никто не указывает мне, что я могу делать, а что — нет. Эмми придумала я, а не мой брат. Я использую ее, когда мне нужно стать незаметной. Ты должен все знать о том, как быть незаметным. Это часть твоей задачи, и моей тоже. Никто из моих братьев не должен знать, что я делаю, и перевоплощение помогает мне скрываться от них. — Она залилась негромким смехом. — Иногда я тайком пробираюсь к Дейвосу, а он даже не знает, что я у него побывала.

— Вы с Дейвосом очень близки?

— Вообще-то нет. У нас разные интересы, так что нам особо не о чем говорить. При встрече здороваемся, вот практически и все.

— Быть Богом, наверное, значит чувствовать себя очень одиноким.

— Вовсе нет. У нас есть мысли. — Она тайком взглянула на него. — А теперь, кроме мыслей, у меня есть ты.

— Ах да. И ты никогда от меня не отделаешься.

Тут ему в голову пришла мысль.

— Если ты и твои братья такие самодостаточные, почему же Дэва стремится все изменить? Чего он хочет этим добиться?

— Это идет из далекого-далекого прошлого, Альтал, — в задумчивости ответила она. — Дэва разрушает, — но только то, что Дейвос и я позволяем ему разрушить. Это непосредственно унижает его. Он старьевщик вселенной, подбирающий обноски. В некотором смысле он Бог Небытия, и поэтому он пребывает в пустоте и темноте. Дейвосу нравится создавать, а мне нравится пестовать то, что он создает. Но в пустоте радости мало, поэтому, когда Дэва не в силах больше выдержать свое одиночество, он посылает Генда, чтобы найти ему товарищей и заполнить пустоту. Думаю, Генд — не самый удачный выбор моего брата.

— Ты его жалеешь, Двейя?

— Да, немного. Всем известно, что у меня мягкое сердце.

Альтал посмотрел в восточное окно и увидел, что утренняя звезда уже взошла.

— Скоро пора будить деток.