Совсем не Золушка!. Трилогия (СИ) - Валерия Панина

Во дворце асурха скурили не один кальян, обдумывая, кто должен преподнести положенный подарок. Подумывали отправить Второго советника, или даже Третьего, но слишком уж открыто выказывать Ласурии пренебрежение не стоило. Самсан Данир ан Треток должен был явиться последним, после начала приема, вручить чистокровного скакуна и, не замедлив, отбыть восвояси. План показался двору асурха сомнительным. Во-первых, вручить лошадь в самом посольстве не получится. Во-вторых, это тогда господину Первому советнику надо будет выходить на улицу? И говорить дозволенные речи, стоя у входной двери Ласурского посольства, как попрошайка? Конь как подарок был отвергнут. Что тогда? Только седло с драгоценной сбруей? Могут неправильно понять, и выйдет дипломатический скандал. Саблю? Опять незадача – вдруг ласурцы поймут как 'готовься к войне?'. Еще несколько вариантов было признано неподходящими. Остановились на шахматах. Доска была из светлого и темного нефрита, фигурки из белого и желтого золота, глаза, детали одежды и оружия фигур – из сапфиров, рубинов и изумрудов. Следует сказать, что все сооружение весило около ста фунтов, и было вопиюще дорогим и кричаще красивым. К счастью, подарок ехал отдельно от дарителя.

Как уже было сказано, три жены Первого советника явились, когда все остальные уже представились, познакомились, уселись на пестрые ковры и мягкие подушки и вовсю ели, пили и сплетничали. Приглашенные музыкантши и танцовщицы на специальном помосте услаждали слух и взор.

От низкого столика на почетном месте рядом с помостом поднялась знакомая рыжеволосая фигурка, подошла, совершенно дружески поздоровалась и пригласила присесть. Оттуда уже улыбались жены господина ан Вагифа.

– Росинта, а где хозяйка? – осторожно и вежливо оглядываясь, тихо спросили гостьи. – Нам же надо сначала к ней? К графине Рокош!

– Девочки, – собственноручно наливая всем Розового Гаракенского провозгласила Рыся. – Я и есть Росинта Фаррел, Туманная Донья Блуждающая, графиня Рокош. Приемная внучка короля Редьярда. Титул и поместье были пожалованы при моем удочерении Их Высочествами принцессой Бруни и принцем Аркеем. – Тут она вежливо постучала между лопаток поперхнувшейся Микил.

– Ты еще и принцесса? – вытягивая шею, как гусыня, наклонилась к Рысе Джола. – Вайвэй!

На нее зашикали.

– Какое слово интересное, – подвигая к ней поближе блюдо с засахаренными фруктами и мягкой карамелью, восхитилась Росинта. – А что оно значит?

– Вайвэй? Это когда тебя ударили неожиданно чем-то тяжелым, – с удовольствием закусывая хороший глоток вина, сообщила Яффа.

– Не верь ей! – Микил чувствительно пихнула локтем Первую-Жену-на-Ложе. – Ты сейчас наговоришь, госпожа принцесса где-нибудь повторит и ей будет неловко. Это слово означает, что тебя ударили по голове чем-то тяжелым, отнесли в темный угол и там хорошенечко от... от...

– Что ж ты не договариваешь, смелая такая? – ехидно уточнила Джола.

– Общий смысл я поняла, – рассмеялась фарга. – И не называй меня 'госпожой принцессой', Микил! Шенай, ты рассказывала про ваши свадьбы. Очень интересно!

– Было бы что интересного! – буркнула Микил, кладя руку на горло. – Лучше расскажи про свою страну, и про оборотней. Ты первая из твоего народа, кого мы видим так близко.

– Правда, Росинта, расскажи! – попросила тоже молодая и любопытная Нармина. – А кто ты, когда превращаешься? Ну, в зверя?

– Я рысь, – отламывая крылышко от только что поданной жареной дикой утки, объяснила Рыся.

– Рысь?! А большая? – утаскивая ножку, уточнила Микил.

– Ну.... – протянула Рысена, расправляясь с уткой. – Не маленькая точно. Хотя Арден еще больше, конечно.

– Как мне хочется тебя увидеть! – нежно прижимая к груди недоеденную ногу, – призналась Микил. Яффа отстранила ее руку и, как маленькой, вытерла пятно платком.

– Да я-то не против. Только где и когда?

Крейские дамы дружно переглянулись, хором ответили:

– В термах! – и рассмеялись. Видя, что на них оглядываются любопытствующие, с намеком подставили узорчатые тонкостенные стаканы, выпили и принялись с азартом есть под смешные истории из жизни графини Рокош.

Через седмицу в бассейн Каракалловых терм плюхнулась рыжая кошка с кисточками на ушах, улыбнулась широкой рысьей улыбкой и плеснула когтистой лапой на замерших креек. Ожившие жены завизжали и бросились следом. Вам доводилось когда-нибудь спасать котенка от любви маленьких девочек? Тогда вы меня понимаете.

Глава двадцатая, дворцовые тайны.

У сиятельного асурха было семнадцать сыновей и ни одной дочери. У Первого советника, к сожалению, тоже. Очень неплохо было бы породниться с правящим домом. Собственно, вся знать асурхата мечтала правильно пристроить дочек и племянниц. Да что там, некоторые и жен бы отдали в надежные руки ради такой родни. Никто не брал. С вторичным рынком жен в Крей-Лиммале вообще было плоховато – спроса почти нет. Ласурскому посольству в этом плане предложить вообще было нечего.

Второй по перечню, но не по значимости, был вопрос престолонаследия. Трон в Крее передавался не по старшинству, а, так сказать, по заслугам. Степень их и значимость определялись родителем произвольно. Конечно же, между женами и детьми, кроме любви и семейного согласия, махровым цветом цвели также склоки и интриги. Что касается бедных придворных и вообще несчастных богатых, то им не позавидуешь. Заранее же не известно, кого асурх в наследники выдвинет. Понятно, надо всем угождать одинаково. А потом новоявленный асурх на трон сядет и вопросит:

– Что же ты меня совсем не почитаешь, раб пантеонов?

Ты стоишь, мямлишь:

– Почитаю! Почитаю, о, величайший!

А он тебе:

– Ага, как братьев моих, надгробный камень им пухом?

И сказать тебе нечего.

С другой стороны, сочтешь кого неперспективным, сэкономишь на подарках, глянь – на братьев мор какой напал. Или того хуже, опала. Этот, обойденный – на трон присел, а ты на кол. Вот и суетится народ, чтит и чествует.

Господин Первый посол Ласурии против течения не плыл, подарки дарил. Но для осуществления основной своей цели выбрал старшего из младших братьев.

Принцу Кирину было двадцать лет. Имя 'как солнце' ему дала мать, Третья-Жена-на-Ложе великого асурха, которую он очень любил и на которую был похож. Высокий стройный юноша с темными глазами и такими же кудрями, спокойный и немногословный, среди своих воинов носил прозвище 'Молчаливая смерть'. В Крей-Тон считалось тайной, что он же сочинил множество любовных песен, авторство которых скромно приписал себе народ. Все они были написаны для его единственной жены, принцессы Сариты. Брак, замышлявшийся как династический (отцом Сариты был Первый Советник старого асурха – деда принца Кирина), случился счастливым.

Поженившиеся дети – принцу было шестнадцать, его невесте двенадцать, в брачных покоях увиделись второй раз в жизни. На постели сидела