Дети пространства - Витус Вагнер

Карл не мог удержаться от того, чтобы провожать взглядом выставленные напоказ прелести девушек, обходившихся минимумом одежды. Через несколько минут Лада больно ущипнула его за руку:

— Ты чего все на систедерских девушек зыркаешь? Давай я, что ли, тоже по систедерски оденусь, у меня грудь не хуже.

Карл слегка смутился. Потом нашел что возразить:

— А ты не боишься на местном солнце обгореть? Эти вон какие загорелые.

— Боюсь, — вздохнула она. — Я все-таки не на открытой всем ветрам плавучей платформе последние несколько месяцев торчала. Вот по-шельферски одеться было бы можно. Они у себя под водой не слишком привычные к звездным лучам и шкуру берегут. Но их накидки надо уметь носить.

— Тогда не ревнуй зря. Ну мало ли, что они доставляют мне эстетическое удовольствие. Ты все равно лучше. А если ты обгоришь, то у нас с тобой будут проблемы не с эстетическими, а с кинестетичекими удовольствиями.

На перекрестках то тут, то там возникали импровизированные танцплощадки.

Причем на каждом перекрестке играли какие-то свои танцы. Где-то вальсы и танго, где-то самбу.

На одном из перекрестков Лада и Карл задержались в толпе зрителей, наблюдая за тем, как команда из нескольких моряков и портовых рабочих весьма профессионально танцует брейк.

Вдруг Карла кто-то окликнул по имени. Он обернулся и увидел девочку-парамедика из Порт-Шамбалы, которая после каждой смены на «Сюркуфе» старательно контролировала здоровье всех там работавших.

— Рина? — удивился Карл. — Что ты здесь делаешь?

— Поступаю в Медакадемию, — ответила она. — А ты сюда со своим кораблем зашел? Здорово. Хоть один старый знакомый на всю планету.

Рина моментально познакомилась с Ладой и вызвала у той те покровительственные чувства, которые старший подмастерье или младшекурсник всегда вызывает у недавнего выпускника старшей школы. Впрочем, сами подмастерья так же реагируют на старшеклассников.

Ещё немного, и она уже тащила обоих космонавтов куда-то, где по её словам «сегодня всех мороженным за так кормят».

Действительно, это было что-то, похожее на летнее кафе. Вернее, само кафе тут было по случаю Калябры закрыто, но на улицу выкачена тележка-холодильник, из которой пожилой грузный мужчина, возможно, сам хозяин, раздавал эскимо.

Вокруг нескольких сдвинутых столиков расселась молодежная компания, состоявшая примерно поровну из студентов-старшекурсников с эмблемами медицинской академии на белых нарукавных повязках, и систедеров в их чисто символической одежде.

Рина подтащила своих новых приятелей к тележке.

— Слушай, кнопка, — попытался возмутиться мороженщик. — Ты сегодня здесь уже была. Ты точно не простудишься? Парень, — обратился он к Карлу. — ты, что ли, проследи за её состоянием здоровья.

— Нда… — медленно произнес в пространство Карл. — Когда четыре месяца назад я учился вакуумным работам, это она моё состояние здоровья контролировала.

— Послушай, парень, ты как-то не похож на свежего выпускника космоходки, — сказал мороженщик. — Тебе на вид уж явно не меньше двух десятков лет.

Карл уже привык к тому, что с первого взгляда его не воспринимают как новичка в текущей специальности.

— Я на бортмеханика недавно переучивался. А до этого был инженером-судостроителем, — пояснил он.

— И это где же при обучении вакуумным работам контролировать курсантов подмастерье сажают? — влезла в разговор девушка вполне взрослого по спейсианским понятиям вида, с эмблемой в виде красной чаши, обвитой змеей, на рукаве.

— Под Солнцем, в Порт-Шамбала.

— Офигеть! Что, хотя бы студентов-медиков найти не могли?

— Не могли, — ответил Карл. Порт-Шамбала — маленькая военная база. Нет там студентов-медиков. Рина вон сюда поступать прилетела. А когда вся эскадра где-то в походе, там в госпитале персонала в обрез остается.

— Ну если так, — подвел итог мороженщик. — Имеешь право на дополнительную порцию.

Запасшись мороженым, наши герои переместились за столик где сидели студенты. Вроде как уже и познакомились.

Карл разговорился с парочкой систедеров. Ему было очень интересно, что это за странные люди такие, которых все в Лерне воспринимают как должное. Все до сих пор ему встречавшиеся спейсиане, окажись они вдруг на улицах Вены летом, вряд ли бы выделялись в толпе. Одежда была в рамках европейских приличий. А вот систедеры в городе почему-то одевались так, как не на всяком пляже прилично.

Систедеров звали Ниссе и Оссэ. Ниссе, как и полагается носителю такого имени, был высоким светловолосым парнем, правда, загоревшим почти дочерна. Его обнаженный торс демонстрировал хорошо развитую мускулатуру, но не подчеркнуто бугристые мышцы бодибилдера или тяжеловеса, а гармоничную мускулатуру пловца.

Оссэ рядом с ним смотрелась миниатюрной. Но это только рядом с ним. Рядом с Карлом она бы уже такой не показалась. Она была почти такого же роста, что и он. Определить ее расовый тип он затруднился. Что-то европейское, что-то восточное, какие-то черты — словно сошедшие с картин Гогена. Впрочем, в наше время и на Земле-то не каждый может назвать расы своих предков. А в колониях процесс смешения был явно интенсивнее.

Выяснилось, что систедом на Бете называется плавучая платформа в открытом море, обычно при китовой или рыбной ферме. Люди, которые там живут, постоянно то ныряют в воду, то вылезают на платформу или какую-нибудь лодку, то заплескиваются волной. В тропическом климате в таких условиях плавки — наиболее удобная форма одежды.

— А почему вы живете на этих платформах? Ведь, насколько я знаю, здесь на суше полно места.

— А почему ты живешь в титановой трубе? Тебе нравится каждые два месяца выходить под новую звезду и видеть новое небо. А нам нравится, когда кругом волны до горизонта и киты поют.

— Только не в титановой трубе, а в кевларовом мешке, — поправила Лада. — Мы с трампа-тысячетонника. Это гораздо интереснее, чем здоровые пакетботы, ходящие всю жизнь по одному маршруту.

— Вы в первый раз у нас на планете? — вдруг сменила тему Оссэ.

— Карл — в первый, я — второй, — ответила Лада. — правда, в прошлый раз я ещё юнгой была.

— О, Ниссэ, а давай ребятам город покажем, — предложила систедерка. — это гораздо интереснее, чем просто без цели по нему слоняться.

— А можно мне с вами? — влезла Ринка.

— Легко.

— Ринка, у тебя водяной пистолет есть? — поинтересовалась Лада.

— Не, мне не положено, я медик, — ответила та. — У меня — вот.

И извлекла из-под халата огромный, миллилитров на 200, шприц.

У Ниссе и Оссэ она спрашивать не стала, хотя Карл несколько подозрительно окинул систедеров взглядом. По его мнению, одежды на них было настолько мало, что спрятать в ней водяной пистолет или ещё какую брызгалку было совершенно невозможно.

— До пика прилива еще пять часов. — сказал Ниссе. — пойдем пока посмотрим центр города. А прилив лучше встречать в Дельте. Все доели? Ну встали и пошли.

Хотя город Лерна и небольшой, бродить по нему можно довольно долго. В самых неожиданных местах вдруг посреди самых обычных коттеджей и таунхаузов открывается обширная площадь, часто с фонтанами, на которой возвышаются какие-то интересные общественные здания.

— Это музей истории Колонии, — объяснял Ниссе. — но давайте мы туда не пойдем. Во-первых, он совершенно тенденциозный. Про нас и шельферов там почти ничего нет. Можно подумать, что вся Колония, это исключительно суша. Конечно, он сегодня бесплатный, как и все остальные, потому что Калябра, но не настолько там дорого, чтобы стоило на этом экономить с такой высокооплачиваемой профессией, как космонавт. А некоторых бедных студентов туда всё равно по ходу курса истории сводят.

— А это — художественный музей. Почти вся коллекция — наши бетанские художники. Но есть один раритет — картина кисти героя Первой Космической Эры Алексея Леонова. Когда-то давно на неё, говорят, земляне выменяли целый космический корабль. А вот как она с Авалона попала к нам, я не помню.

Вдоль длинной, украшенной колоннами стены художественного музея они вышли к набережной. Здесь Лерна-ривер текла ещё единым потоком, шириной примерно с километр. Чуть ниже она уже начинала дробиться на рукава, образуя Дельту, острова которой были связаны десятками мостов. Выше реку пересекал только один огромный арочный безопорный мост, поднимавшийся над фарватером так высок, что любой крупный корабль, способный протиснуться через Дельту по Большой Протоке мог пройти под этим мостом без помех.

На набережной собралась толпа народа, наблюдавшая за происходившими на реке катаниями на водных лыжах и парапланах, взлетающих на буксире у маленьких катеров-роботов.

Постояв и полюбовавшись на это действо, наши герои спустились вдоль Большой Протоки к лагуне. Там у последнего из серии небоскрёбов, украшавших парадную набережную, происходила какая-то возня.