Поход без привала - Владимир Дмитриевич Успенский

Белов распахнул дверь и вышел в холодные сени. Вездеход ожидал у самого крыльца. Водитель зябко ежился и позевывал после короткого сна. Адъютант Михайлов был явно не в настроении. Негромко ворча, возился в углу кабины. Там что-то стукало и позванивало всякий раз, когда вездеход встряхивало на ухабах.

— Осторожней, — сказал Михайлов водителю. — Бутылки перебьешь.

— Данилин, что ли, снабдил? — поинтересовался Павел Алексеевич.

— И он тоже… Да вот не успел я! У них там под охраной целый вагон с подарками…

— Зачем нам подарки? Налил бы в дорогу коньяку две фляжки…

— Это слезы одни от такого богатства, товарищ генерал. Новый год на носу, не спиртом же его встречать?! А сухая колбаса с хозяйской картошкой и в будни надоела. К тому же у комиссара почки, ему небось деликатесы нужны, вина-фрукты!

— Ну молодец, — сказал Павел Алексеевич. — Спасибо за заботу. Только не ворчи, дай поспать.

Он плотнее завернулся в бурку и привалился к железному борту машины…

Часа через четыре вездеход пришлось оставить — кончилось горючее. Белов и Михайлов сели на лошадей, которых на всякий случай вел за машиной коновод. К полуночи выбрались с проселков на большак. Взяли вправо, к селу Подкопаево, куда должен был переместиться штаб группы.

На черном небе ярко горела луна, окруженная туманным светящимся кольцом. Светло было почти как днем. Вспыхивали снежинки на голубоватых сугробах.

К самой дороге клином выпирал лес. За ним, за поворотом, открылись страшные следы недавней бомбежки. Грязный снег засыпан был земляной крошкой, мерзлыми комьями. Трупы людей успели убрать, но на обочине лежали десятки убитых коней. На большом расстоянии, до следующего поворота, видны были разбитые сани, валялись ящики с патронами и снарядами… А ушедшие вперед полки задыхались без боеприпасов.

Белов выругался: такой ругани еще никогда не слышал от него адъютант. Хлестнул Победителя, и тот, осатанев от неожиданной обидной боли, помчался к селу.

В Подкопаево генерал бросил коня возле грузовика с корпусной радиостанцией. Рванул на себя дверцу крытого кузова. Командир радистов отшатнулся, увидев его.

— С авиацией связь есть?

— Так точно!

— Дайте бланк.

Быстро, размашисто написал на листке: «Командиру авиагруппы генералу Николаенко. Прекратите нейтралитет, начинайте воевать! Белов».

Много раз просил Павел Алексеевич прикрытия с воздуха — и все бесполезно. А короткая, резкая радиограмма вызвала реакцию быструю и неожиданную.

Радиограмму перехватила контрольная станция Западного фронта, одновременно с генералом Николаенко ее прочитал генерал Жуков. И подумал, наверное: совсем плохо у Белова, если пошел на такую крайность.

Командиру авиагруппы было приказано немедленно вылететь в штаб Белова и лично обеспечить прикрытие наступающих войск.

День стоял солнечный, немецкие летчики хозяйничали в воздухе, и Николаенко лишь чудом избежал гибели. В пути его У-2 несколько раз был атакован «мессершмиттами». Умелый пилот прижимал «уточку» к земле, шел над оврагами, вдоль рек, возле береговых круч.

Над селом Подкопаево два немецких истребителя снова ринулись на машину. Пилоту оставалось только одно — он посадил У-2 на поляне среди леса. За генералом и прибывшим с ним радистом Павел Алексеевич послал сани.

Николаенко угадал прямо к обеду. Он изрядно продрог, но не успел сесть за стол, на котором парила кастрюля с горячим борщом, как раздался гул моторов: появились немецкие бомбардировщики. От первых же взрывов в доме вылетели все стекла.

«Юнкерсы» трудились основательно, не спеша. Заходили на село то с одной, то с другой стороны. Белов и Николаенко старались по звуку определить, где упадут бомбы, и прятались за большой печью, делившей комнату пополам.

Изба качалась и скрипела при близких взрывах. Потоки воздуха стегали в оконные проемы. Воздушная волна подчистую смела со стола посуду. Крупный осколок разбил угловой кирпич печки.

Долго «маневрировали» по комнате два генерала. Когда затих гул моторов, Николаенко опустился на лавку возле стены:

— Уф-ф, жарко!

— От печки, что ли?

— Да уж, погрелся возле нее! Незадачливый день какой-то!

— Самый обыкновенный день, — ответил Белов. — Необычным будет тот, когда авиация начнет помогать нам в полную силу. Самолетов, что ли, у вас по-прежнему не хватает?

— Есть бомбардировщики. Правда, аэродромы не близко, но машины имеются. Только как вам поможешь, как определишь, где свои, где противник? Вы же все время в движении. Обходы, охваты — не поймешь, куда бомбы бросать. Пятьдесят на пятьдесят — по своим угодишь. Наверняка даже у вас в штабе не знают точно, где в данный момент линия фронта, куда какой полк вышел. Изменчивая ситуация.

— Линии нет, — согласился Белов, одни изгибы да клинья. Маневренную войну ведем, ищем слабые места противника.

— Как же помочь вам в таких условиях?

— Небо очистить надо. Чтобы немецкие летчики не резвились над нашими боевыми порядками.

— С этим трудней, — сказал Николаенко. — Истребителей у меня мало. По пальцам десятка машин не насчитаю.

— Подавите вражескую авиацию на аэродромах.

— Далеко. И противовоздушная оборона у них сильная.

— Зачем же в конце концов вас прислали сюда?

— Посмотрю, сделаю все, что в моих силах… — заверил Николаенко. И пошутил: — Ну и вам веселей все-таки вместе с авиационным начальником вокруг печки-то бегать?)

— Нет. Авиационным генералам это, может быть, и полезно для разнообразия, а нам, людям земным, надоело!

15

В далеком Берлине начальник генерального штаба сухопутных войск фашистской Германии генерал Гальдер записывал в своем дневнике:

27.12.41 г. (189-й день войны). Наибольшее беспокойство вызывает обстановка на фронте группы армий «Центр», на участке фронта у Оки прорвался кавалерийский корпус противника. Из-за снежных заносов затруднено движение железнодорожного транспорта. Все попытки сдержать противника восточнее Сухиничей оканчиваются безуспешно.

28.12.41 г. (190-й день войны). Группа армий «Центр»… Брешь на Оке — по-прежнему предмет нашей особой заботы. Кроме передовых частей 208-й пехотной дивизии в район Сухиничей подтягивается 10-я моторизованная дивизия. Главные силы этой дивизии перебрасываются по железной дороге, а остальные части — на автомашинах. С севера на этот участок будет также переброшена 10-я танковая дивизия…

29.12.41 г. (191-й день войны). Очень тяжелый день!

Группа армий «Центр»… В районе разрыва фронта у Оки (в районе Сухиничей) создана сильная боевая группа, которая ведет разведку боем (Штумме). Однако это не мешает главным силам противника беспрепятственно продвигаться в направлении Юхнова.

Придется сдать участок фронта у Калуги и севернее ее (выдвинутая вперед дуга восточнее Малоярославца). Это необходимо, чтобы высвободить часть сил с этого участка фронта и бросить их против частей противника, прорвавшихся через Оку.

Из штаба Западного фронта — командиру 1-го гвардейского кавалерийского корпуса

т. Белову 29.12.1941 г. 22 ч.15 м.

1. Истребительная авиация не работает из-за отсутствия лыж,