Гретель и тьма - Элайза Грэнвилл

– Не сказки, – поправляю ее я, – а ту самую сказку.

– Но она всегда одна и та же, снова и снова – разве не скучно? Так давно это было, ты ее рассказала уже тысячу раз, наверное. Она вообще меняется?

Я мягко отпускаю руку Даниила и беру чашку. Молча потягиваю горький отвар и чувствую, как он бежит по венам, дает мне свежие силы. Я гляжу на Сару и вижу, что лицо у нее стало тревожное. Она прикусывает губу, а глаза у нее подозрительно блестят. От меня она унаследовала только красу, а нежное сердце у нее – от Даниила.

– Я не хотела… – бормочет она. – Прости, бабушка. Я знаю, какой это ужас – бежать из лагеря и от всех этих убийств. Я совсем не хотела…

– Иди сюда. – Я встаю – самую малость шатко – и прижимаю ее к себе. – Я знаю. Я знаю. – Я никогда не была такой высокой, как она. Приходится тянуться, чтобы погладить ее по щеке. Еще одна мука: это поколение тоже вынуждено страдать от наших воспоминаний. Почти невозможно нащупать равновесие, чтобы не обременять их мерзкими подробностями, но приглядеть, чтоб правду не забыли. – Дело-то вот в чем: история того, что было в лагере, не меняется никогда. Как ей меняться? Эта память у нас в костях и крови.

Умолкаю. Правда ли это? Я предпочитаю в это верить. И так же верю, что невозможно передать такие воспоминания во всей полноте. Когда я вспоминаю свои годы в Равенсбрюке, во мне отзываются все чувства: сокрушительный голод, сладкая тошная вонь горящей плоти на ветру, плач младенцев, который пытаются заглушить несчастные матери, звон в ушах от оплеухи, отвешенной походя, вкус крови во рту, боль в ногах после того, как много часов подряд простоишь под проливным дождем, снегом или жестким августовским солнцем, глухая дрожь глубоко внутри, когда глаза не могут не видеть, боль, потери…

– Бабушка? – Сара склоняется ко мне, и я понимаю, что рухнула в кресло. – Тебе плохо? Позвать папу?

Я качаю головой. Рука Даниила слепо ищет мою – бледная сморщенная морская звезда поверх синевы нашего покрывала. Я берусь за нее и не могу сказать, кому из нас сильнее нужен другой.

– Я собиралась сказать, что другая история, про Лили и Беньямина, та, что сохранила нам жизнь, приведя нас к спасителям, каждый раз волей-неволей немножко меняется. Не суть ее, а подробности… и то, как ее рассказывают. – Помню, Грет говорила, что правильные истории меняются вместе с ветром, с приливами, с луной, и добавляю: – Это же как сказки – они со временем делаются чуть другими.

– Как сказки. Понятно. – Сара кивает, и лицо у нее комически серьезное.

– Я была младше тебя, Сара, когда начала ее выдумывать. С тех пор я узнала столько нового – из жизни, от друзей, по книгам…

Я умолкаю, заслышав далекое эхо голоса Эрики: она яростно настаивает, чтобы я ходила в тайную лагерную школу.

– Книги, – повторяю я, ибо они были мне долгие годы не только утешением, но и дали ключи к пониманию – мыслей и достижений других людей, их надежд и страхов, странностей и слабостей, их грез… их демонов. Дорогой Йозеф, я столько читала о его жизни, что иногда мне кажется – я знаю его лучше, чем он сам. Других – тоже, хотя кое-чьи действия для меня по-прежнему необъяснимы… Я слегка встряхиваюсь, отворачиваясь от этих мрачных воспоминаний, и договариваю со скупой улыбкой: – Я и о себе кое-что поняла! И поэтому истории просто суждено было со временем сделаться длиннее и… сложнее, видимо. При этом части настоящей жизни и моей истории переплелись. Беньямин и Лили прожили счастливую мирную жизнь, у них родился сын, а у него – красавица-дочка. Конечно же, история теперь другая.

– Я ее никогда не слышала. – Сара краснеет. – Ну, кусочками только.

Я вновь улыбаюсь, зная, что она подслушивает за дверью. Это у нас семейное.

– Садись. Твой дедушка наверняка не будет против, если я опять начну сначала. – Делаю глубокий вдох и понимаю: возможно, эта история сейчас будет рассказана в последний раз. – Городок Гмунден, у покойного озера, окруженный высокими горами, был мирным летним курортом, пока однажды утром Матильда не узнала, что здесь в 1626 году некий генерал Паппенхайм жестоко подавил крестьянский бунт. Имя разворошило осиное гнездо обиды. Паппенхайм – еще и фамилия этой непонятной Берты, юной пациентки, с которой возился Йозеф…

Комментарии переводчика

Все имена собственные в основном тексте романа даются в соответствии с современной произносительной нормой. В скобках приведено русское традиционное написание.

1 Стр. 13. Готтфрид-Хайнрих цу Паппенхайм (Готфрид-Генрих цу Паппенгейм, 1594–1632) – главнокомандующий войсками Католической лиги в Тридцатилетней войне. Подавил восстание в Верхней Австрии в 1626 г.

2 Стр. 13. Берта Паппенхайм (Паппенгейм, 1859–1936) – общественный деятель, защитница прав женщин, основательница Иудейского союза женщин; более известна как Анна О., пациентка Йозефа Бройера и Зигмунда Фрейда. Рассмотренный в «Очерках об истерии» (1885) случай Анны О. послужил для Фрейда началом разработки его теории истерии, а впоследствии и психоанализа.

3 Стр. 13. Йозеф Бройер (Брейер, 1842–1925) – австрийский врач, наставник и друг Зигмунда Фрейда (1856–1939), предтеча психоанализа; разработал катарсический метод в психотерапии.

4 Стр. 14. Иоганн Штраус-сын (1825–1899) – австрийский композитор, дирижер и скрипач.

5 Стр. 14. Джакомо Майербер (Якоб Либман Беер, 1791–1864) – немецкий и французский композитор и дирижер; Генрих III Плантагенет (1207–1272) – король Англии и герцог Аквитании, наследник Иоанна Безземельного.

6 Стр. 16. Из песни «И розы, и лилии», третьей в песенном цикле «Любовь поэта» немецкого композитора Роберта Шумана (1810–1856) на стихи немецкого поэта и публициста Хайнриха Хайне (Генриха Гейне, 1797–1856). Сам Роберт Шуман страдал душевной болезнью и скончался в психиатрической лечебнице.

7 Стр. 20. Карл Люгер (1844–1910) – австрийский политик, бургомистр Вены (1897–1910), сооснователь и лидер Австрийской христианско-социальной партии, популизм и антисемитизм которой иногда рассматривают как прообраз гитлеровского нацизма.

8 Стр. 21. Дело Хилснера – серия судебных процессов в Богемии в 1899–1900 гг. против еврея Леопольда Хилснера по обвинению в ритуальных убийствах; за убийство Анежки Грузовой и Марии Климовой осужден сначала на смерть, потом на пожизненное заключение, но позднее помилован. Ни виновность, ни непричастность Хилснера к убийствам так и не смогли доказать.

9 Стр. 25. «Песочный человек» (1817) – рассказ немецкого писателя-романтика, композитора и художника Эрнста Теодора Амадея Хоффманна (Гофмана, 1776–1822).

10 Стр. 29. Телема (от греч. веАтцш, воля) – религиозное течение, основанное на одноименном философском тезисе «Твори свою Волю, таков да будет весь Закон». Телемское аббатство, построенное великаном Гаргантюа, – изобретение французского писателя и врача Франсуа Рабле (ок. 1483 – ок. 1553); аббатство Рабле жило по принципам, противоположным монашеским: в нем не вменялась никакая дисциплина, насельникам позволялось есть и пить все, что вздумается, спать сколько влезет и т. д. В целом в Австрии с 1890-х гг. набирало силу так называемое «германское возрождение», в т. ч. родились и развивались идеи арманизма (Гвидо фон Лист) и ариософии (Йорг Ланц фон Либенфельс), восходящие к немецкому романтизму, германскому язычеству и теософии.

11 Стр. 39. Заксенхаузен (от нем. «дом саксов») – концентрационный лагерь преимущественно для политических заключенных в Ораниенбурге, Германия (1936–1945).

12 Стр. 40. Торговая марка простейшей разновидности деревянной мышеловки, изобретенной в 1897 г. инженером Джеймзом Хенри Эткинсоном.

13 Стр. 41. Hraben – ворон (старонем.).

14 Стр. 44. Книга поэзии для детей (1845), написанная немецким психиатром Хайнрихом Хоффманном (Генрихом Гофманом, 1809–1894) в стиле «вредных советов» или «садистских стишков»; в переводе Д. Минаева книга по-русски называется «Стенка-растрепка», после 1917 г. в России переиздана лишь в 2012 г.

15 Стр. 47. «Frau Hölle» (в рус. пер. «Госпожа Метелица» или «Бабушка Метелица», 1812) – сказка братьев Гримм о справедливой волшебнице, заканчивается победой добра; «Frau Trude» (в рус. пер. «Фрау Труда», 1823) – сказка братьев Гримм о злой колдунье, заканчивается победой зла.

16 Стр. 48. Немецкая мелодрама 1937 г. немецко-американского режиссера Детлефа Зирка (Даглас Серк, 1897–1987) с Царой Леандер в главной роли. На самом деле фильм снимали на Канарских островах.

17 Стр. 48. Фердинанд Мариан (Хашковец, 1902–1946) – немецкий актер австрийского происхождения, играл в театре и кино, наиболее известен по фильму «Еврей Зюсс» (Jud Sufi, 1940), который считается антисемитским. Карл Херманн Мартелль (1906–1966) – немецкий актер, после войны из-за его симпатий к нацистскому режиму и участия в различных пропагандистских фильмах Мартеллю в рамках денацификации запретили сниматься, однако спустя пять лет, в 1950 г., он вернулся в профессию и на экраны.