Искусная ложь - Екатерина Владимирова

Мария бросила на него гордый взгляд, явно кричавший: «Ну, что, съел?!». Роб бросил на друга сочувствующий взгляд и даже попытался развести руками, чтобы высказать, как удивлен. А Фейт лишь обернулась к мужу и спросила своим обычным спокойным голосом:

— Ты так и будешь стоять тут? Попроси мистера О’Генри отнести вещи наших гостей в их комнату. Будь так любезен, пожалуйста.

Свои слова она сопроводила игривой улыбкой, за которую Дэниэл готов был ее придушить, и исчезла из комнаты в сопровождении гостей. Пообещав себе, что проучит ее вечером, Дэниэл поплелся исполнять ее просьбу. Если эту просьбу можно было назвать просьбой. Скорее, это был приказ.

Черт возьми, до чего он докатился? Выполняет приказы своей жены!

***

Дэниэл, конечно же, попросил перенести вещи Марии и Роба в их комнату. И, естественно, ему пришлось смириться с тем, чтобы они прожили в его коттедже в Дун-Лэаре почти две недели. Да и как он мог отказаться? Фейт заявила с таким самодовольством, что уедет, если он выгонит ее новых друзей, что Дэн ей поверил. И он знал, что его безрассудная женушка именно так и поступила бы. Тут и к гадалке не ходи, все итак понятно.

Какой черт дернул его за язык, когда он приглашал Марию и Роба провести с ними две недели в Ирландии? Раньше ему казалось это забавной идеей, лишь напоминанием, что он здесь только ради мести. А сейчас ему хотелось быть лишь с Фейт. Наедине! Чтобы он мог целовать ее, обнимать, заниматься с ней любовью день напролет. И чтобы никто слова ему не сказал!

Как же все так быстро изменилось? Он лишь хотел отомстить, заставить Фейт полюбить его, полюбить безудержно, безнадежно, неистово. Полюбить, но ясно осознавать при этом, что он никогда не сможет ответить ей взаимностью. Вот, самая высшая месть. Расплата для нее. Но как так получилось, что за последние дни он и сам забыл, зачем привез ее в Ирландию? Он ни о чем не мог думать, кроме как заманить жену в постель.

Дэниэл догадывался, что Фейт уже любит его. Возможно, полюбила еще в Нью-Йорке или даже еще раньше. Но она любила его. Любила своего мужа, которого зареклась ненавидеть. Когда они провели в постели в Нью-Йорке почти целый день, она сказала, что он должен обещать, что больше не дотронется до нее.

Дэн, как сейчас помнил, Фейт приподнялась с кровати, отвернулась от него и сказала:

— Этого не должно было произойти…

— Не должно было, — подтвердил Дэн, перебив ее, — но все-таки произошло. И с этим ничего не поделаешь, малыш.

— …И ты должен пообещать мне, что этого больше не повторится, Дэниэл, — продолжила девушка, словно и не слышала его — Мы не можем… Ты же понимаешь… Мы не настоящие муж и жена. У нас фиктивный брак.

Эти слова вывели Дэна из себя, он готов был закричать на нее, сказать, что как раз в этот момент их брак самый, что ни на есть, настоящий, но Фейт его перебила.

— Ничего не возражай, Дэниэл. Просто поклянись, что этого больше не повторится. Это будет… своего рода сделкой, если захочешь, — она повернулась к нему и заглянула в глаза — Ты будешь спать с любыми девицами, которых только пожелаешь. Со всеми, но не со мной. А я буду твоей безропотной женой, буду закрывать глаза на все твои многочисленные романы. Что скажешь?

Он много чего хотел сказать ей в тот момент. Это надо же, что удумала! Он пусть спит с другими женщинами, а к ней и на пушечный выстрел не приближается? К своей собственной жене?! Что за бред? Единственное, что ему хотелось сделать, это надрать ей задницу. Но и этого он сделать не мог, учитывая ее выигрышное «интересное положение».

— Так что ты скажешь? — повторила Фейт.

Дэн громко чертыхнулся, встал с кровати, укрывшись простыней, подхватил свою одежду и выскочил из комнаты, хлопнув дверью и не удостоив ее ответом. Потом, через несколько секунд, вернулся совершенно разгневанный и выкрикнул:

— Хочешь знать, что я думаю? Хочешь знать, черт возьми?! Ты — полная дура! Идиотка! Безрассудная, сумасшедшая, просто невыносимая женщина! Вот что я думаю.

— Тогда зачем ты женился на такой идиотке, как я? — без обиняков спросила Фейт.

Если бы он знал! Хотя, конечно, причина была веская: она, эта глупая, безрассудная женщина беременна. Беременна от него. И с этим ничего не попишешь. Но это же не единственная причина? А главную причину он сказать ей не мог. Пока. Но когда-нибудь она узнает. Узнает и возненавидит его. Будет плакать и страдать. Но сейчас об этом думать не хотелось.

Он вновь не ответил и ушел из комнаты, оставив ее одну. А на следующий день уехал из Нью-Йорка, даже не поговорив с женой о произошедшем.

Вернувшись через несколько дней, он не узнал свой дом. Фейт изменила в нем так много, что ему показалось, что он ошибся адресом и забрел в чужие владения. Появившись на кухне, он не нашел там свою прежнюю кухарку миссис Симмонс, вместо нее за плитой дежурила какая-то незнакомая женщина латиноамериканка. Фейт сообщила, что женщину зовут Соланж, что она из.

Бразилии, и что теперь она работает на кухне. Оказывается, его женушка уволила миссис Симмонс, потому что та «не справлялась со своими обязанностями». Вместе с миссис Симмонс увольнению подверглись несколько служанок, потому что они «совершенно халатно относятся к своей работе», садовник, потому что он «совершенно не следит за клумбами с цветами, а распускает слюни при виде короткой юбки мисс Шелмон», шофер, просто потому, что «они не сошлись характерами». Вместо них она наняла новый персонал и распределила все обязанности между всеми. Короче, жена приложила свою руку в управлении его домом. И отступать от намеченного не собиралась. Кстати, она наняла еще и экономку. Миссис Кларксон, которая просто боготворила Фейт.

Дэниэл смирился с изменениями, произошедшими в доме, тем более что они не были плохими. Он догадывался, что Фейт уже тогда любила его, хотя и не признавалась в этом даже себе. Скорее всего, она поняла это, перед отлетом в Ирландию, и именно поэтому была так, на удивление, молчалива и сдержанна. Да, она любила его, Дэниэла Райена, своего мужа. Любила, поэтому так быстро согласилась начать все с начала. Она его любила.

Любила и страдала, потому что знала, что не дождется от мужа взаимности.

Но она любила его. От этой мысли какое-то странное тепло разлилось по его телу, голова закружилась от счастья, сердце безудержно помчалось вскачь. Все его существо наполнилось радостью… и тревогой одновременно. Почему он рад? Ну, конечно же, из-за того, что его план удачно исполняется, он близок к завершению своей цели — отомстить Фейт.

Но когда он отомстит, что будет потом? Он выгонит Фейт из своей жизни? Позволит ей уйти? И больше не услышит ее мольбы взять ее, не почувствует ее теплое тело, прижатое к нему, не увидит, как она улыбается, не услышит, как смеется, или, как ровно дышит, когда спит — почти мурлычет, совсем как котенок? Ее не будет рядом. Готов ли он отпустить ее?