Тихий шепот звезд: Реконструктор. Приручивший пламя - Дмитрий Сергеевич Кружевский

не менее Отто сумел получить хорошее образование и поступить в Байденскую инженерно-техническую академию на кафедру аэроплавания. На третьем курсе проект его легкого аэростата неожиданно для всех заинтересовал военное ведомство, и вскоре юный инженер был принят на службу, заканчивая академию уже в звании экзац-лейтенанта аэрфлота Герании. К тридцати годам за плечами Отто было уже более десятка машин, до сих пор составляющих основу воздушных сил империи, и личное покровительство самого императора.

В досье Майсер характеризовался как чрезвычайно умный, фанатично преданный своему делу человек, всегда достигавший поставленной цели и не пасующий перед трудностями.

Читая документы, Сергей не раз ловил себя на мысли, что этот геранец ему весьма симпатичен, и при возможности он с удовольствием бы с ним познакомился. Одновременно Ратный прекрасно понимал, что, скорей всего, именно Майсер может стать для него источником основной «головной боли» и, судя по всему, оказался прав. В то время как ястанцы ограничились простым копированием, геранский аэроконструктор смог построить полностью свой самолет.

– Удивлены? – спросил Кутесов, внимательно наблюдавший за тем, как Ратный буквально «пожирает» своим взглядом фотографию чужого истребителя.

– Есть немного, – не стал отрицать Сергей. – Впрочем, я уверен, что наши машины ничем не уступают этому аппарату, а во многом и превосходят его.

– Это пока…

– Вы в меня не верите, генерал? – землянин отложил фотографию и с легкой усмешкой посмотрел на Кутесова.

– Помилуйте, господин Эйтан, разве я когда-нибудь такое говорил?

– Не говорили, – согласился Ратный. – И чтобы поддержать веру в мои силы, давайте прогуляемся до ангаров, к тому же погода сегодня располагает.

Они вышли на улицу, и Кутесов, извинившись, отошел к стоявшей неподалеку машине, около которой нервно топтался незнакомый офицер. Дожидаясь генерала, Сергей неторопливо принялся прохаживаться по дорожке, идущей вдоль металлической ограды небольшого двухэтажного дома. Последние полтора года этот домик являлся не только его жилищем, но и своеобразным конструкторским бюро. Весь его первый этаж был буквально завален масштабными моделями разрабатываемых аппаратов, деталями бипланов и двигателей. Все это добро лежало на полу, полках шкафов, громоздилось шаткими кучами и даже свисало с потолка на веревках различного диаметра. Лишь одна из комнат, где было установлено несколько чертежных досок, была практически свободна от этого «хлама», да и то только благодаря Тейрине. Девушка регулярно пыталась навести тут хоть какой-то порядок, и порой это ей даже удавалось, но обычно этого «марафета» хватало от силы на пару дней, после чего рабочий хаос вновь поглощал окружающее пространство с ужасающей быстротой. Впрочем, она не сдавалась.

Сергей улыбнулся. Три месяца назад Тейрина наконец-то перебралась жить к нему, да и то только после того, как на их руках появились так называемые «узы обета» – причудливые татуировки в виде переплетения разноцветных линий, обхватывающих левое плечо в двух местах. До этого момента девушка упорно отказывалась жить с ним, хотя уже больше года они были близки. Еще одно нарушение…

Ратный вздохнул и подковырнул носком сапога валявшийся на дороге камешек, легким пинком отправив его в придорожные кусты.

«Статья 354 подраздел ”Б” кодекса Земной Федерации: половые контакты с инопланетной формой жизни в любом ее проявлении строго запрещены и караются тюремным заключением на срок от пяти до сорока лет. Исключения составляют насильственные акты со стороны инопланетной формы при невозможности оказать сопротивление данным действиям».

Насильственным их союз назвать было трудно. Скорее это был результат его многодневных раздумий и… обычной любви. В ту ночь, когда она скинула свои одежды, он забыл обо всем. Обо всех глупых инструкциях и запретах, которые остались где-то далеко… в другой жизни. В ту ночь больше не было землянина Сергея и инопланетной девушки Тейрины, в ту ночь они были просто мужчиной и женщиной. Он, Она и Ночь. Соприкосновение рук, касание тел, влажность мягких губ, жар любовного безумия. Упругие холмы грудей, напряжённые лопатки, легкий вскрик боли, капельки пота на лбу. Любовь.

Сергей улыбнулся. В ту ночь, сидя на широком подоконнике и смотря на спящую в его кровати Тейрину, он неожиданно остро осознал, что этот мир ему больше не чужой. Что теперь здесь есть люди, которые стали ему по-настоящему дороги. В ту ночь он мысленно навсегда попрощался с Землей, а проснувшаяся утром девушка впервые не обнаружила на его груди мерцающего красным цветом медальона.

Ратный остановился напротив раскидистого дерева, похожего своими красными ягодами на земную рябину, и, сорвав длинный пожелтевший лист, задумчиво покрутил его в руках. Мысли как-то сами перепрыгнули на события последних лет.

После демонстрации самолетов императору прошло уже больше двух лет, в основном заполненных проблемами, связанными с налаживанием серийного производства бипланов и обучением летчиков. И если с первой проблемой справились довольно быстро, благо император личным указом передал в их распоряжение одну из фабрик по производству пассажирских аэростатов, находящуюся на окраине города Тала, лежащего на западе в полутора сотнен терров от столицы. Некогда процветающее предприятие находилось в печальном состоянии после разорения своего хозяина и передачи его за долги в пользу государства, однако назначенный министерством госуправляющий каким-то образом смог сохранить всю техническо-материальную базу фабрики и даже часть специалистов.

Измученные безработицей люди с энтузиазмом взялись за новое для них дело, и уже через какие-то полгода первые серийные образцы «эстов» выкатились из ворот цеха, чтобы отправиться в свой первый испытательный полет. К счастью, Спайковский продолжал полностью выполнять заключенное ранее соглашение, исправно поставляя новые двигатели и оперативно внося в выпускаемые модели необходимые изменения. Конечно, везти моторы за сотню терров с ближайшего к ним завода Спайковского было не очень удобно, но Сергей мирился с этим, помня не только про вес отца Кая в обществе, но и о его помощи при постройке первых образцов и данном ему обещании.

А вот с пилотами в первое время возникла проблема. Предполагалось отобрать добровольцев из числа курсантов имперской академии аэрфлота, но желающих набралось едва больше двух десятков, когда необходимо было не меньше сотни. Откуда-то появились странные, но упорные слухи о ненадежности новых аппаратов и большом числе погибших при их испытаниях. Также говорилось, что крылан практически не может противостоять в бою аэростатам, а его возможности очень преувеличены и на самом деле это всего лишь очень ненадежная машина для ближней разведки.

В общем, судя по этим слухам, биплан можно было представить как некий летательный аппарат для изощрённого самоубийства, за штурвал которого сядет только полный псих, так что не было ничего удивительного в крайне малом количестве желающих. Впрочем, стоило людям Кутесова заняться выяснением источников этих разговоров, как они довольно быстро прекратились, и все же,