Мистерии (пер. Соколова) - Кнут Гамсун

Я оглядываюсь; дѣйствительно, пошелъ маленькій дождь; женщина уже ушла — я увидалъ ее впереди и, конечно, узналъ ее, да и крестъ былъ на ней; я ее узналъ и сначала, но сдѣлалъ видъ, будто не узнаю. Ну, мнѣ захотѣлось догнать ее, и я пошелъ такъ быстро, какъ только могъ; но я не нагналъ ея. Она не передвигала ногами, она неслась, не двигая членами, завернула за уголъ улицы и исчезла.

Это было четыре года тому назадъ.

Нагель умолкъ. Повидимому, докторъ ощущалъ главнымъ образомъ потребность смѣяться, однако спросилъ, какъ только могъ серьезнѣе:

— А съ тѣхъ поръ вы ее больше не встрѣчали?

— Какъ же: я ее опять видѣлъ сегодня. Вотъ потому-то у меня и является время отъ времени чувство страха. Я стоялъ у окна въ своей комнатѣ и смотрѣлъ на улицу; и вотъ она шла прямо на меня черезъ площадь и шла какъ будто отъ пристани, съ моря, остановилась у моего окна и взглянула вверхъ. Я не былъ увѣренъ, на меня ли она смотритъ, а потому перешелъ къ другому окну; но тутъ она повернула голову и снова посмотрѣла на меня. Тогда я поклонился ей; но, когда она это увидала, она быстро обернулась и понеслась черезъ площадь внизъ къ пристани. Щенокъ, Якобсенъ, ощетинившись, выскочилъ изъ дверей гостиницы и бѣшено залаялъ. Это произвело на меня впечатлѣніе. За это долгое время я почти забылъ о ней, и вотъ она снова пришла сегодня. Можетъ быть, она хотѣла отъ чего-нибудь предостеречь меня.

Тутъ докторъ разразился хохотомъ.

— Да, — сказалъ онъ, — она пришла предупредить васъ, что вамъ слѣдуетъ притти сюда къ намъ.

— Нѣтъ, конечно, она ошиблась на этотъ разъ; здѣсь нечего опасаться; но въ тотъ разъ черпаки положительно растерзали бы меня. И мнѣ было страшновато. Такъ на этотъ разъ это ничего не значитъ, а? Хе-хе, вотъ еще было бы мило, если бы все на свѣтѣ относилось непремѣнно ко мнѣ. Смѣяться надо надъ всей этой исторіей.

— Нервность и предразсудки! — кратко сказалъ докторъ.

Тутъ всѣ и каждый стали разсказывать исторіи; часы били одинъ за другимъ; время подходило къ вечеру. Нагель сидѣлъ все время молча; его знобило. Наконецъ онъ всталъ, чтобы уйти. Онъ все-таки рѣшилъ не утруждать Дагни передачей письма, лучше ужъ оставитъ пока такъ; можетъ быть, завтра, онъ еще повидаетъ доктора и отдастъ ему письмо. Хорошее настроеніе его совершенно разрушилось.

Къ величайшему его удивленію Дагни также встала, какъ только онъ собрался уходить. Она сказала:

— Нѣтъ, вы разсказываете такія жуткія вещи, что я прямо не знаю, куда дѣваться отъ страха. Ужъ лучше пойду домой теперь, пока еще не стемнѣло.

Они вмѣстѣ вышли изъ сада. Нагелю стало жарко отъ радости; да, ну теперь онъ можетъ отдать ей письмо! Никогда не представится ему лучшаго случая!

— Вы, кажется, хотѣли о чемъ-то поговорить со мной? — крикнулъ докторъ ему вслѣдъ.

— Нѣтъ, ничего, собственно говоря, — отвѣчалъ онъ съ нѣкоторымъ смущеніемъ; — мнѣ хотѣлось только навѣстить васъ и… Я такъ давно у васъ не былъ. До свиданья!

Идя вдвоемъ по улицѣ, оба чувствовали себя не спокойно. Она заговорила о погодѣ; какой славный сегодня вечеръ!

— Да, тихій и теплый!

Онъ также ничего не могъ сказать, онъ шелъ и поглядывалъ на нее. У нея были все тѣ же бархатные глаза, та же бѣлокурая коса, сбѣгавшая на спину; всѣ его чувства къ ней снова пробудились въ его сердцѣ; ея близость опьяняла его, онъ провелъ рукой по глазамъ. Каждый разъ. какъ онъ видѣлъ ее, она была все прекраснѣе и прекраснѣе, каждый разъ! Онъ забылъ все; забылъ ея издѣвательства, забылъ, что она оторвала отъ него Марту и что она, такъ безсердечно испытывала его своимъ платкомъ; ему нужно уйти, чтобы не поддаться снова какому-нибудь горячему порыву. Нѣтъ, теперь ему слѣдуетъ сдержать себя, онъ уже раза два довелъ ее до крайности; вѣдь онъ же мужчина! И онъ почти не дышалъ и крѣпился.

Они дошли до главной улицы; гостиница была направо; у Дагни былъ такой видъ, точно она хотѣла что-то сказать. Онъ молча шелъ рядомъ съ нею; можно ли ему будетъ проводить ее по лѣсу?

Вдругъ она посмотрѣла на него и сказала:

— Спасибо за разсказъ! Вы все еще боитесь? Не надо бояться!

Это было уже однажды; это почти такъ же, какъ уже было: не вздыхайте! — Да, сегодня она была мягка и добра; онъ пожелалъ тотчасъ перенести разговоръ на письмо.

— Мнѣ бы хотѣлось попросить васъ оказать мнѣ услугу, — сказалъ онъ, — но я, конечно, не долженъ бы. Вы, пожалуй, не захотите оказать мнѣ услуги?

— Отчего! Съ удовольствіемъ.

"Съ удовольствіемъ" сказала она! Онъ схватился за карманъ, чтобы достать письмо.

— Мнѣ бы хотѣлось попросить васъ передать вотъ это письмо; это только посылочка, только… да, это не что-нибудь важное, но… Это для фрейлейнъ Гуде; вамъ, можетъ быть, извѣстно, гдѣ находится фрейлейнъ Гуде? Она уѣхала?

Дагни остановилась. Голубые глаза ея быстро сверкнули страннымъ, словно туманомъ подернутымъ взглядомъ; нѣкоторое время стояла она неподвижно.

— Фрейлейнъ Гуде? — сказала она.

— Да. Если бы вы были такъ добры! Можетъ быть, когда-нибудь потомъ, вѣдь это не къ спѣху.

— О, да, конечно! — вдругъ заговорила она. — Давайте же его сюда, ужъ я позабочусь о вашемъ письмѣ къ фрейлейнъ Гуде, — и, спрятавъ письмо въ карманъ, она внезапно кивнула и сказала:

— Да, да, я рада была повидать васъ. Теперь мнѣ надо итти.

При этомъ она снова взглянула на него и пошла.

Онъ остался на мѣстѣ. Зачѣмъ она говорила такъ торопливо? Она съ негодованіемъ взглянула на него, уходя; наоборотъ; и все-таки она вдругъ рѣшилась и ушла. Вотъ она заворачиваетъ на дорогу къ приходу… вотъ ея уже и не видно…

Когда ея нельзя уже больше было видѣть, онъ поднялся къ гостиницѣ. — На ней была бѣлоснѣжная шляпа… И она такъ загадочно на него посмотрѣла…

XXII

Туманный взглядъ, брошенный ею. Онъ не понималъ его. Въ слѣдующій разъ при встрѣчѣ съ нею онъ поправитъ все, если только онъ обидѣлъ ее. Какъ тяжела у него голова! Но ему рѣшительно нечего бояться; ужъ настолько-то, слава Богу, онъ могъ быть покоенъ.

Онъ сѣлъ на диванъ и сталъ перелистывать книгу; но онъ не читалъ. Онъ въ безпокойствѣ всталъ и подошелъ къ окну: не сознаваясь въ этомъ самому себѣ, онъ почти не смѣлъ взглянуть въ окна на улицу изъ страха вторично увидѣть что-нибудь сверхъестественное. Колѣни его дрожали: что съ нимъ такое? Онъ опять сѣлъ на диванъ и уронилъ книгу на полъ. Въ головѣ у него стучало, онъ чувствовалъ себя больнымъ. Нѣтъ сомнѣнія — у него лихорадка; обѣ ночи, которыя онъ подъ рядъ пролежалъ въ лѣсу, наконецъ подѣйствовали на него: онъ простуженъ отъ головы до пятъ. Еще сидя въ саду у доктора, онъ чувствовалъ, что его знобило.

Ну, да это конечно пройдетъ. Не въ его обыкновеніяхъ было поддаваться такой ничтожной простудѣ; завтра онъ снова будетъ совершенно здоровъ! Онъ позвонилъ и спросилъ коньяку; но коньякъ на этотъ разъ не оказывалъ на него никакого дѣйствія, не опьянялъ его, хотя онъ выпилъ нѣсколько полныхъ рюмокъ. Самое скверное было то, что голова его становилась неясна, онъ не могъ ясно думать.

Какъ перевернуло его всего въ какой-нибудь часъ времени! Что это еще? Отчего такъ безпокойно колышатся занавѣски на окнахъ, несмотря на то, что сегодня вовсе не вѣтрено? Это тоже должно что-нибудь значить? Онъ снова всталъ и посмотрѣлъ въ зеркало. Она имѣлъ жалкій, растрепанный видъ; да, волосы его больше посѣдѣли, а вокругъ глазъ были красные круги… "Вамъ все еще страшно? Не надо бояться!". Чудная Дагни! Нѣтъ, совершенно бѣлая шляпа!..

Въ дверь его постучались; вошелъ хозяинъ. Онъ наконецъ принесъ ему свой счетъ, длинный счетъ въ два локтя: впрочемъ, онъ улыбается и держитъ себя крайне любезно.

Нагель тотчасъ достаетъ бумажникъ и начинаетъ рыться въ немъ, а тѣмъ временемъ спрашиваетъ, дрожа отъ ужаснаго предчувствія, сколько именно приходится но счету, но хозяинъ отвѣчаетъ: вѣдь это же не къ спѣху, время есть до завтра, а не то и дольше.

Да, какъ знать; главное, можетъ ли онъ уплатить; можетъ быть, онъ и вовсе не можетъ! И Нагель не находитъ денегъ. Что? Неужели у него нѣтъ денегъ? Онѣ бросаетъ бумажникъ на столъ и начинаетъ шарить по карманамъ; онъ совершенно безпомощенъ и съ отчаяніемъ ищетъ повсюду; наконецъ онъ опускаетъ руку въ карманъ брюкъ, вынимаетъ мелочь и говоритъ:

— Вотъ тутъ у меня немного денегъ, но вѣдь этого не хватитъ; нѣтъ, конечно же, не хватитъ; сосчитайте сами.

— Нѣтъ, — говоритъ и хозяинъ, — здѣсь не хватитъ.

На лбу Нагеля выступаетъ потъ; онъ хочетъ, не откладывая, уплатить хозяину эту пару кронъ и ищетъ даже въ жилетномъ карманѣ, нѣтъ ли тамъ еще мелкихъ денегъ. Но тамъ ничего не находится. Но онъ разумѣется достанетъ; можетъ бытъ, кто-нибудь окажетъ ему эту услугу, одолжитъ ему! Господи, неужели никто не поможетъ ему, если онъ попроситъ объ этомъ! Хозяинъ уже принимаетъ недовольный видъ, даже его вѣжливость оставляетъ его; онъ беретъ бумажникъ Нагеля, лежащій на столѣ, и начинаетъ самъ изслѣдовать его.