Мир Александра Галича. В будни и в праздники - Елена П. Бестужева

звонкое, гладкое, могло служить и служить. Пластиковые ящики появились куда как затем.

О газетах, полпредах, звёздной круговерти умолчим. Это политика, а тут шёл разговор о жизни, частной и общей, когда общее переходит в частное, а частное есть отдельная часть общей жизни. Блаженный прецедент, на который не обратили внимание ох уж зря.

Отрывок из радио-телевизионного репортажа о международном товарищеском матче по футболу между сборными командами Великобритании и Советского Союза

…Итак, судья Бидо, который, кстати, превосходно проводит сегодняшнюю встречу, просто превосходно, сделал внушение английскому игроку – и матч продолжается. И снова, дорогие товарищи болельщики, дорогие наши телезрители, вы видите на ваших экранах, как вступают в единоборство центральный нападающий английской сборной, профессионал из клуба «Стар» Бобби Лейтон и наш замечательный мастер кожаного мяча, аспирант Московского педагогического института Владимир Лямин – капитан и любимец нашей сборной! В этом единоборстве (кстати, обратите внимание, интересный игровой момент), итак, в этом единоборстве соперники соревнуются не только в технике владения мячом, но в понимании самой природы игры, в умении, так сказать, психологически предугадать и предупредить самые тончайшие стратегические и тактические замыслы соперника…

– А он мне всё по яйцам целится,

Этот Бобби, сука рыжая,

А он у них за то и ценится —

Мистер-шмистер, ставка высшая!

А я ему по-русски, рыжему:

«Как ни целься – выше, ниже ли,

Ты ударишь – я, …, выживу,

Я ударю – ты, …, выживи!

Ты, …, думаешь, напал на дикаря?!

А я сделаю культурно, втихаря,

Я, …, врежу, как в парадном кирпичом —

Этот, с дудкой, не заметит нипочём!».

В общем, всё сказал по-тихому,

Не ревел,

Он ответил мне по-ихнему:

«Вери вел!».

…Судья Бидо фиксирует положение вне игры – великолепно проводит матч этот арбитр из Франции, великолепно, по-настоящему спортивно, строго, по-настоящему арбитр международной квалификации. Итак, свободный удар от наших ворот… Мяч рикошетом попадает снова к Бобби Лейтону, который в окружении остальных игроков по центру продвигается к нашей штрафной площадке. И снова перед ним вырастает Владимир Лямин. Володя! Володечка! Его не обманул финт англичанина – он преграждает ему дорогу к нашим воротам…

– Ты давай из кучи выгляни,

Я припас гостинчик умнику!

Финты-шминты с фигли-миглями —

Это, рыжий, всё на публику!

Не держи меня за мальчика,

Мы ещё поспорим в опыте!

Что ж я, …, не видел мячика?

Буду бегать, где ни попадя?!

Я стою, а он как раз наоборот…

Он, …, режет, вижу угол у ворот!

Натурально, я на помощь вратарю…

Рыжий – с ног, а я с улыбкой говорю:

«Думал вдарить, …, по-близкому,

В дамки шёл?!».

А он с земли мне по-английскому:

«Данке шён!..».

…Да, странно, странно, просто непонятное решение – судья Бидо принимает обыкновенный силовой приём за нарушение правил и назначает одиннадцатиметровый удар в наши ворота. Это неприятно, это неприятно, несправедливо и… А-а… вот здесь мне подсказывают! Оказывается, этот судья Бидо просто прекрасно известен нашим журналистам как один из самых продажных политиканов от спорта, который в годы оккупации Франции сотрудничал с гитлеровской разведкой. Ну, итак, мяч установлен на одиннадцатиметровой отметке… Кто же будет бить? А, ну, всё тот же самый Бобби Лейтон, он просто симулировал травму… Вот он разбегается… Удар!.. …Да, досадный и несправедливый гол, кстати, единственный гол за всю эту встречу, единственный гол за полминуты до окончания матча, единственный и несправедливый, досадный гол, забитый в наши ворота.

– Да, игрушку мы просерили,

Протютюкали, прозяпали.

Хорошо б она на Севере,

А ведь это ж, …, на Западе.

И пойдёт теперь мурыжево —

Федерация, хренация:

Как, мол, ты не сделал рыжего?

Где ж твоя квалификация?!

Вас, засранцев, опекаешь и растишь,

А вы, суки, нам мараете престиж!

Ты ж советский, ты же чистый, как кристалл!

Начал делать – так уж делай, чтоб не встал!

Духу нашему спортивному

Цвесть везде!

Я отвечу по-партийному:

Будет сде!..

<1968>

Глава очередная

О футболе как о футболе, и только о нём

«Спортивные драмы». – Футбол в записи и в прямом эфире. – Где и как садится солнце. – Спортивные комментаторы, или Так говорил Махарадзе. – Связки, без которых речь невозможна. – Починка техники при помощи лома и чьей-то матери. – Портфель с кирпичом на самом дне

Не знаю, когда, только не вчера и не позавчера, сочинили этот короткий анекдот, скорее, присказку даже, что вставляют середь разговора для констатации очевидного: тот-то имярек – совсем идиот. «Было у мамы три сына. Двое умных и один футболист».

На самом деле в присказке много неясного и нерешённого, требующего уточнения. Если двое умных – старшие, почему они вдвоём не смогли внушить ума-разума младшему братцу? А если дурак дураком, в данном случае, футболист футболистом – старший, как оказалось, что младшие братья значительно умнее его, да ещё двое, да ещё младшие?

Или это особенный парафраз футбольной присказки «Мяч круглый, поле ровное»? В повседневной жизни круглыми бывают совсем не мячи, а болваны.

Тем и отличаются жизнь и футбол, для того и приходят на стадион толпы людей – посмотреть игру, которая не похожа на обычную жизнь. И в любую непогоду сидят на трибунах болельщики – люди, самоотверженные в своей массе, когда самоотверженность доходит до самоотречения. Они хотят видеть настоящую игру, потому что игра – одна из лучших выдумок культуры. Тут поведение определяют и зачастую ограничивают правила, тут победителем может стать не только удачливый, но лучше подготовленный, талантливый, умелый, тут как на войне – вот противник, действуй, если дело правое, противник будет побеждён. А разные ухищрения, грязные приёмчики, обман, насилие, даже когда судья начнёт действовать необъективно, – отличный глагол «подсуживать», вроде «подзуживать», подбивать на тёмное дело – заметят и осудят зрители. Раздастся тысячеголовый свист во многое множество пальцев, всплеснёт оглушительный крик: «Судью на мыло!» (да простят слишком политкорректные читатели, услышавшие отсутствующие тут намёки, их принудительное отсутствие).