300 спартанцев. Битва при Фермопилах - Виктор Поротников

Клеомброт говорил со знанием дела. Во время похода царя Клеомена в Фессалию спартанское войско проходило через Фермопилы. Участвовал в том походе и Клеомброт.

Эфоры и старейшины внимательно выслушали Клеомброта. Они остались довольны тем, что Клеомброт сумел настоять в синедрионе на том, что спартанцы будут стоять во главе морских и сухопутных общеэллинских сил. Однако эфорам не понравилось, что афиняне избрали для себя исключительно морскую войну, посадив свое войско на корабли и возложив на спартанцев защиту Фермопил.

— Афиняне выставили двести триер, больше, чем все прочие города Эллинского союза, — сказал на это Клеомброт. — Неудивительно, что почти все афинское войско уместилось на кораблях. Спарта хоть и взяла на себя главенство над греческим флотом, но при этом нами выставлено всего десять триер. Поэтому я заверил членов синедриона, что спартанцы смогут защитить Фермопилы и без афинского войска.

Эфоры и вовсе пришли в негодование, узнав, что Клеомброт, оказывается, пообещал членам синедриона, что войско лакедемонян выступит к Фермопилам немедленно.

— Ты не имел права давать такое обещание, Клеомброт! — возмущался эфор-эпоним Гиперох. — Ты разве не знаешь, что до окончания праздника в честь Аполлона Карнейского спартанское войско не может покидать пределы Лаконики?!

— Персы уже в Фессалии! О каком празднике может идти речь? — сердито сказал Клеомброт. — Если Ксеркс захватит Фермопилы, то движение эллинского флота к мысу Артемисий потеряет всякий смысл! Неужели вам не ясно, что задержать полчища Ксеркса можно только в теснинах Фермопил! На равнине нам не одолеть персов из-за их многочисленности.

Кто-то из старейшин заявил, что глупо посылать войско в страну, где все население покорилось Ксерксу без войны. Это было правдой. Живущие у Фермопил локры и малийцы дали персидским послам землю и воду.

— Почему бы локрам, фокийцам и беотийцам не отправить войско в Фермопилы, ведь это совсем рядом с их землями! — сказал один из эфоров. — Почему именно спартанцы должны сражаться за них?

— Фокийцы обещали прислать свое войско в Фермопилы при условии, что оборону там возглавят спартанцы, — промолвил Клеомброт. — Вы же знаете, с какой враждебностью относятся фокийцы к беотийцам. Я уверен: если наше войско займет Фермопилы, то все тамошние эллины присоединятся к нам.

Леонид поддержал брата, заметив эфорам и старейшинам, что, пока они тут ведут бессмысленные споры, персы в это время движутся к Фермопилам.

— Клеомброт прав, Фермопилы — последний рубеж, на котором можно остановить персов, — молвил Леонид. — Ни в Беотии, ни в Аттике нет таких высоких и непроходимых гор, как у Фермопил.

Но и доводы Леонида разбивались об упрямую несговорчивость эфоров и старейшин, которые были возмущены предательством фессалийцев. Не доверяли они и беотийцам, часть которых тоже дали персам землю и воду.

Эфор-эпоним Гиперох распустил заседание, поскольку наступило время полуденной трапезы.

Леонид пришел домой, но мысли его были не о еде. Горго пыталась разговорить мужа, развеять его мрачную задумчивость. Леонид слушал ее вполуха и даже не улыбнулся ни одной шутке жены.

— Что случилось? — наконец спросила Горго.

— Персы в Фессалии, — ответил Леонид.

— Но ведь это новость не вчерашнего и не сегодняшнего дня, — сказала Горго, поправляя завитые локоны, ниспадающие ей на виски. Ей хотелось, чтобы супруг обратил внимание на ее новую прическу.

— В том-то и дело! — досадливо проговорил Леонид. — Скоро персы вступят в Малиду, войдут в Фермопилы, и тогда…

Не договорив, Леонид стремительно встал из-за стола и вышел из трапезной.

Горго бессильно уронила руки себе на колени.

«Сначала между мною и мужем стоял красавец Леарх, теперь между нами стоят персы», — с грустной усмешкой подумала она.

Тем временем Леонид спешил к дому старейшины Евриклида. На недавнем совете Евриклид был в числе тех, кто выступал в поддержку Клеомброта.

«Если Евриклид сумеет убедить Гипероха в необходимости выступления спартанского войска к Фермопилам, тогда и прочие эфоры не посмеют возражать», — размышлял Леонид, глядя себе под ноги и не замечая ничего вокруг.

Нечаянно толкнув кого-то плечом, Леонид поднял голову и увидел Дафну.

— Царь, меня нельзя толкать, ведь я беременна, — с напускной обидой промолвила Дафна. — Разве Горго не говорила тебе об этом?

— Прости, Дафна! — Леонид мягко взял молодую женщину за руку. — Я так рассеян сегодня.

— Ты очень рассеян, царь, — заметила Дафна, пристально глядя на Леонида. — Таким я вижу тебя впервые. Что произошло?

— Пока ничего, но если промедлить еще несколько дней, то может случиться непоправимое! — воскликнул Леонид.

Он устремился дальше по платановой аллее, оставив Дафну в озадаченном недоумении.

Евриклид чувствовал себя обязанным Леониду. Эфоры назначили навархом объединенного греческого флота Еврибиада, сына Евриклида, по рекомендации Леонида. Встретившись с Леонидом, Евриклид пообещал ему оказать содействие в его замысле и без промедления отправился к Гипероху.

Пребывая в томительном ожидании и не находя себе места, Леонид какое-то время бродил вокруг площади Хоров среди беспорядочного скопления домов и тенистых платановых рощиц. Полуденный зной сделал безлюдными улицы и переулки Спарты. Леониду же казалось, что город затаился и ждет, когда же, наконец, эфоры прозреют и примут единственно верное решение.

Неожиданно подул сильный ветер, взметнувший клубы пыли. Погода начала портиться, хотя на небе по-прежнему не было ни облачка, если не считать далекую завесу, окутавшую вершины Тайгета и надвигавшуюся на долину Эврота.

«Вот так же и персы надвигаются на Элладу!» — мелькнуло в голове у Леонида при виде облачной гряды, заслонившей от солнечных лучей белые шапки снегов на горных пиках.

Закрывая лицо краем плаща от колючих летящих песчинок, Леонид решительно зашагал к дому. Он успел немного пройти по узкой улице, как стук чьих-то тяжелых башмаков заставил его оглянуться: это был посыльный от эфоров!

— Царь, эфоры зовут тебя! — выпалил юный гонец.

Леонид не вошел, а почти вбежал в эфорейон, столкнувшись в тенистом портике со старейшиной Евриклидом, который явно поджидал его здесь. Евриклид ничего не сказал Леониду, лишь посмотрел ему в глаза и сделал обнадеживающий кивок головой.

С бьющимся сердцем Леонид вступил в небольшой зал, озаренный солнечным светом, льющимся из окон под самым потолком. Белые стены помещения были расписаны красными извилистыми линиями возле пола и на уровне человеческого роста.