300 спартанцев. Битва при Фермопилах - Виктор Поротников

— Еще персам дали землю и воду долопы и магнеты, а также их соседи перребы и энианы, — молвил Леотихид, отчитываясь перед эфорами и старейшинами. — Стало известно, что персам покорились малийцы и эпикнемидские локры. Признали власть Ксеркса и почти все города на острове Эвбея. Из беотийских городов землю и воду дали персидским послам Орхомен, Коронея, Левктры и Галиарт.

— Что ответили граждане Закинфа и Кефаллении на наш призыв вступить в Эллинский союз? — прозвучали голоса сразу нескольких старейшин.

— От них пришел отказ, — хмуро ответил Леотихид. — Не пожелали воевать с персами и жители острова Итака.

— Каково решение этолийцев, они-то готовы воевать с Ксерксом? — спросил кто-то из эфоров.

— Этолийский посол заявил синедриону, что его сограждане не станут помогать персам, но и в Эллинский союз они вступать не намерены, — сказал Леотихид.

— А что же озольские локры? — опять раздался вопрос со стороны старейшин.

— Покорились персам, — ответил Леотихид.

В герусии водворилось гнетущее молчание, которое нарушил эфор-эпоним Гиперох:

— Что-нибудь обнадеживающее ты можешь нам сказать, Леотихид?

— Могу, — отозвался тот без особой радости в голосе. — Фессалийцы грозят перейти на сторону персов, если Эллинский союз не окажет им немедленную помощь.

— Ну и… — нахмурился Гиперох.

— Ну и синедрион постановил послать в Фессалию войско, чтобы закрыть горный проход у горы Олимп, — промолвил Леотихид. — Это единственный удобный путь через горы в Фессалию со стороны Македонии. В горном проходе персы не смогут развернуть свои полчища и тем более применить конницу. Это позволит эллинскому войску сражаться с варварами на равных.

Старейшины оживились. Если и пытаться остановить персов, то лучше всего это сделать в теснинах у горы Олимп, ибо на равнине войско Ксеркса неодолимо. Эта мысль звучала во всех выступлениях убеленных сединами старцев, привыкших мыслить по-военному, поскольку каждый из них прошел многолетнюю службу в спартанском войске.

Эфор-эпоним напомнил всем присутствующим, что под боком у Спарты находится враждебный Аргос.

— Если войско покинет Спарту, то аргосцы вряд ли упустят возможность отомстить нам за свое недавнее поражение при Гиппокефалах, — сказал Гиперох.

— Но мы же не пошлем в Фессалию все наше войско, — заметил старейшина Евриклид. — Думаю, двух тысяч гоплитов будет достаточно. Ведь и наши союзники тоже выставят военные отряды.

Когда речь зашла о том, кто должен возглавить спартанское войско, направляемое в Фессалию, разгорелся яростный спор. Большинство старейшин полагали, что это войско должен возглавить Леонид. Эфоры и кое-кто из геронтов не желали отпускать Леонида из Спарты, ввиду возможного нападения аргосцев на Лаконику. Они настаивали, чтобы в Фессалию выступил Леотихид. Дабы прекратить возникшую перепалку, Гиперох предложил бросить жребий.

Против этого решительно выступил Евриклид.

— Речь идет не об отражении какого-то из фракийских племен, а о противостоянии полчищам, собранным со всей Азии, — сказал он. — Для этого необходим полководец с немалым военным опытом. Если эфоры не хотят, чтобы Леонид покидал Спарту, тогда пусть и Леотихид останется дома. В Фессалию можно отправить Амомфарета или Эвенета. О достоинствах двух этих военачальников, полагаю, нет нужды распространяться.

Эфоры вызвали в герусию обоих полководцев, им было предложено бросить жребий, чтобы выяснить, кому достанется главенство над отрядом, который выступит на помощь фессалийцам. Амомфарет вынул из сосуда черный камешек, Эвенет вынул белый. Это означало, что главенство досталось ему.

На зов спартанцев откликнулись аркадяне, приславшие две тысячи гоплитов. Еще тысячу гоплитов выставили коринфяне.

Войско из Пелопоннеса, возглавляемое Эвенетом, скорым маршем добралось до Аттики, где соединилось с войском афинян, в котором было пять тысяч гоплитов.

Объединенное греческое войско на кораблях двинулось через пролив Еврип к побережью Северной Греции. По прибытии в город Алос, во Фтиотиде, эллинское войско высадилось на сушу и направилось в Фессалию.

Одновременно с войском, ушедшим в Фессалию, из Лакедемона отправились послы в Дельфы, чтобы узнать у оракула Аполлона Пифийского, каков будет исход войны с персами.

Леонид не скрывал досады и раздражения от того, что в Фессалию отправили не его, а Эвенета. Он укорял эфоров, мол, те разучились здраво мыслить, если считают Аргос более опасной угрозой Лакедемону по сравнению с нашествием персов.

Эфоры отвечали Леониду, что военные силы Аргоса, конечно, несопоставимы с мощью персидского войска. Однако персы еще не перевалили через Македонские горы и, возможно, даже застрянут в горном проходе у горы Олимп. Аргосцам же до Спарты всего день пути.

В середине июля по городам Эллады проехали глашатаи, возвещающие о начале очередных Олимпийских игр и о священном перемирии в связи с этими состязаниями.

Аргос отправил своих атлетов на Олимпийские игры. Тем самым аргосцы подтверждали свою готовность не затевать распрей с соседями.

В Спарте были рады такому поведению аргосцев. Эфоры не теряли надежды вовлечь Аргос в Эллинский союз или же взять с аргосцев клятву не воевать со Спартой в ближайшие полгода. Царь Леотихид, поехавший в Олимпию посмотреть на состязания атлетов, должен был под любым предлогом сблизиться с делегацией аргосцев, чтобы прощупать пути возможного сближения с Аргосом.

У эфоров перед глазами был пример афинян, которые сделали все возможные уступки для того, чтобы заключить союз с Эгиной и эвбейским городом Халкидой против персов.

На фоне олимпийских торжеств в Лакедемон продолжали поступать тревожные известия.

Стало известно, что племя парореатов, живущее у горной цепи между Аркадией и Элидой, дало персидским послам землю и воду. Выразил покорность персидскому царю и мессенский город Мефона, давний союзник Спарты.

Однако более всего эфоров огорчило другое известие. Критяне отказались вступить в Эллинский союз. Получалось, что Спарта может рассчитывать только на своих пелопонесских союзников, да и то не на всех.

Спарта оказалась единственным из городов Пелопоннеса, куда персидские послы так и не пожаловали. Это означало, что Ксеркс зол на лакедемонян, что он не забыл убийство ими Дариевых послов десять лет тому назад.

В середине лета состоялась свадьба Леарха и Эллы. Их родственники не стали дожидаться истечения срока помолвки, поскольку Элла уже ходила беременная. После свадьбы Элла перебралась в дом Леарха и стала там хозяйкой, слегка потеснив Астидамию.