Лживые боги - Грэм Макнилл

Локен подозревал, что без мудрых советов Фулгрима Воителю вряд ли удалось бы добиться такой беспредельной преданности всех Легионов.

За вакуумной крышкой люка послышался металлический скрежет.

Локену уже однажды доводилось видеть Фулгрима. Это произошло во время Великого Триумфа на Улланоре, и хотя он маршировал в составе десятков тысяч других воинов Астартес и Фулгрим стоял довольно далеко, впечатление, произведенное этим примархом, навсегда осталось в памяти.

Присутствовать при встрече двух богоподобных примархов было большой честью.

Наконец, отмеченные знаком орла створки люка скользнули в сторону, и примарх Детей Императора ступил на палубу «Духа мщения».

В первое мгновение у Локена создалось впечатление, что над левым плечом Фулгрима распростерлось гигантское золотое орлиное крыло. Примарх был в ярко-пурпурных доспехах, украшенных золотом и самой изысканной инкрустацией. Двое носильщиков держали его длинную кольчужную накидку, и к пластинам наплечников были приколоты развевающиеся свитки пергаментов.

Высокий пурпурный ворот обрамлял бледное лицо альбиноса, но глаза были такими темными, что, казалось, состоят из одних зрачков. На губах играла слабая улыбка, длинные волосы сверкали белизной.

Как-то раз Локен назвал Гастура Сеянуса красивым мужчиной, но сейчас, когда перед ним вблизи оказался примарх Детей Императора, стало ясно, что никаких слов не хватит, чтобы передать совершенство его облика.

Фулгрим распростер руки, и два примарха заключили друг друга в братские объятия.

— Сколько прошло времени, Хорус! — воскликнул Фулгрим.

— Много, мой брат, очень много, — согласился Хорус. — Я несказанно рад нашей встрече, но почему ты оказался здесь? Тебе же предстояла кампания в аномалии Пардас. Или этот участок Галактики уже приведен к Согласию?

— Да, все миры, которые были там обнаружены, приведены к Согласию, — кивнул Фулгрим.

В этот момент из корабля вышли еще четыре воина. Локен сразу с радостью заметил благородное лицо Тарвица, безуспешно старавшегося скрыть свой восторг при виде Сынов Хоруса.

Следующим вышел лорд-командир Эйдолон все с тем же брезгливым выражением лица, так красочно описанным Торгаддоном. А за ним показался мастер меча Люций, с сардонической усмешкой на высокомерной физиономии, отмеченной новыми глубокими шрамами. Позади всех вышел незнакомый Локену воин в доспехах апотекария, с землисто-бледной кожей, ввалившимися щеками и длинной гривой таких же белых, как и у его примарха, волос.

Обнявшись с Хорусом, Фулгрим повернулся к своим спутникам:

— Мне кажется, вы уже знакомы с некоторыми из моих братьев — Тарвицем, Люцием и лордом-командиром Эйдолоном, но вот главного апотекария Фабия, вероятно, видите впервые.

— Для меня большая честь встретиться с вами, лорд Хорус, — с низким поклоном произнес Фабий.

Хорус ответил на его приветствие и снова повернулся к брату:

— Ну ладно, Фулгрим, у тебя, наверно, есть дела и поважнее, чем дразнить меня. Какое из них заставило тебя прибыть без предупреждения и уложить половину моей команды с сердечным приступом?

Улыбка моментально исчезла с бледных губ Фулгрима.

— Поступили кое-какие донесения, брат Хорус.

— Донесения? Что это значит?

— Донесения о том, что дела идут не так, как следовало бы, — ответил Фулгрим. — О том, что тебя и твоих воинов надо призвать к ответу за слишком жестокое ведение этой кампании. Что, Ангрон снова принялся за свои старые шутки?

— Он такой же, как и всегда.

— Так плохо?

— Нет, я держу его на коротком поводке, и его советник Кхарн, кажется, сдерживает самые чрезмерные порывы нашего брата.

— Тогда я успел вовремя.

— Понимаю, — сказал Хорус. — Значит ли это, что ты прибыл, чтобы заменить меня?

Фулгрим больше не смог сдерживаться и рассмеялся, весело сверкая темными глазами.

— Сменить тебя? Нет, брат, я здесь для того, чтобы, вернувшись, заявить этим щеголям и бумагомаракам на Терре, что Хорус ведет войну именно так, как следует: жестко, быстро и беспощадно.

— Война жестока по своей сути, и бесполезно пытаться это изменить. Чем больше жестокости, тем быстрее она заканчивается.

— Верно, брат мой,— согласился Фулгрим.— А теперь пойдем, нам еще о многом надо поговорить, поскольку мы живем в странное время. Знаешь, наш брат Магнус опять чем-то расстроил Императора, и Волкам Фенриса было поручено препроводить его на Терру.

— Магнус? — неожиданно серьезно переспросил Хорус. — А что он натворил?

— Давай обсудим это наедине, — предложил Фулгрим. -— Кроме того, мне кажется, что мои подчиненные будут рады возобновить знакомство с твоими... как ты их называешь? Морнивальцами?

— Да,— усмехнулся Хорус— Несомненно, они хорошо помнят Убийцу.

У Локена по спине пробежал холодок — он узнал улыбку на лице Воителя. Точно так же он улыбался сразу после того, как выстрелом из пистолета выбил мозги из головы ауреусского консула.

Хорус и Фулгрим удалились, Абаддон, Аксиманд и Эйдолон последовали за примархами, а Локен и Торгаддон тепло поздоровались с Детьми Императора. Сыны Хоруса приветствовали своих братьев смехом и сокрушительными хлопками по плечам, а Дети Императора отвечали им сдержанно, согласно всем правилам этикета.

Для Торгаддона и Тарвица эта встреча была возобновлением старой дружбы, рожденной в пылу сражений, и в их отношениях не было никаких сомнений.

Апотекарий Фабий, спросив дорогу на медицинскую палубу, принес свои извинения, отвесил низкий поклон и удалился.

Люций остался в компании двух морнивальцев, и Торгаддон не упустил возможности немного его подразнить:

— Ну что, Люций, жаждешь провести еще раунд с Локеном в тренировочной камере? Судя по твоим шрамам, у тебя была неплохая практика.

Мастер меча нашел в себе мужество улыбнуться, сморщив многочисленные шрамы на лице.

— Нет, благодарю. Боюсь, я уже перерос прошлый урок капитана Локена. Не хотелось бы его унижать.

— Давай всего одну схватку, — присоединился Локен. — Обещаю, что буду вести себя осторожно.

— Что ж, хорошо, — усмехнулся Люций.

Из этой схватки Локен мало что запомнил, все закончилось слишком быстро. Очевидно, Люций действительно отлично усвоил прошлый урок. Едва только сферы тренировочной камеры сомкнулись, он бросился в атаку. Локен был готов к такому повороту, но все равно едва не пропустил удар на первых же секундах.

Два воина ожесточенно наскакивали друг на друга, а Торгаддон и Саул Тарвиц зубоскалили по ту сторону сетки.

Бой привлек внимание целой толпы, и Локен пожалел, что Торгаддон не придержал язык.

Он сражался со всем мастерством, на какое был способен, а Люций, как обычно, играючи парировал все его выпады. Через несколько мгновений меч Локена вонзился в потолок тренировочной камеры, а клинок Люция прижался к его горлу.

Мастер меча даже не вспотел, и Локен понял, что далеко уступает ему в искусстве фехтования. Сражаться с Люцием насмерть означало бы верную гибель, и вряд ли кто-то из Сынов Хоруса мог ему противостоять.

Локен отвесил поклон победителю.

— Один — один, Люций.

— Хочешь решающий бой? — рассмеялся Люций, танцующим движением повернулся на носках и со свистом рассек мечом воздух.

— Не в этот раз, — ответил Локен. — В следующий, когда мы встретимся, поставим на кон что-нибудь серьезное.

— В любое время, Локен, — согласился Люций. — Но я выиграю. Ты ведь и сам это знаешь, не так ли?

— Люций, ты отличный боец, только помни, что всегда найдется кто-то, владеющий мечом еще лучше.

— Не в этой жизни, — отрезал Люций.

Тайная ложа снова собралась в пустом оружейном складе, но на этот раз присутствовало гораздо меньше народу, поскольку магистр ложи, Сергар Таргост, объявил собрание лишь для старших офицеров Легиона.

Окинув взглядом лица собравшихся, Аксиманд ощутил боль потери и сожаление: из всех капитанов здесь не было только Локена, Торгаддона, Йактона Круза и Тибальда Марра.

Свечи, как обычно, освещали просторное помещение, но капитаны сбросили капюшоны своих накидок. Этот сбор был созван для решения конкретных вопросов, а не ради театрального эффекта.

— Братья, — заговорил Таргост, — настало время решений, и решения эти принять нелегко. Мало того что в нашей среде происходит раскол, еще и Фулгрим с неба свалился, чтобы за нами шпионить.

— Шпионить?! — воскликнул Аксиманд.— Неужели ты думаешь, что Фулгрим предаст своего брата? Они с Воителем ближе даже, чем с Сангвинием.

— А как еще это можно назвать? — спросил Абаддон. — Фулгрим сам так и сказал, едва появился.

— Фулгрим так же разочарован положением на Терре, как и все мы, — сказал Малогарст. — Ему известно, что те, кто желает получить выгоду от завоеваний, не хотят видеть кровь, проливаемую на войне. Его Легион стремится к совершенству во всех отношениях, особенно в боевых искусствах. Мы все видели, как сражаются Дети Императора: с беспощадным упорством и умением. Может, они и отличаются от нас манерой драться, но достигают тех же результатов.