Хотелось как лучше - Александр Дихнов

Убью Абдуллу! Предам самым изощренным пыткам и потом убью! Что случилось? Да ничего особенного, кроме того, что мой дражайший супруг, отойдя от действия таблетки в шесть утра и обнаружив рядом с собой симпатичное женское тело, немедленно его оприходовал. Тьфу… Представьте себе ощущение, когда вы медленно вылезаете из пучины сна, а подсознание уже подсказывает, что происходит какая-то явно незапланированная фигня, и тут обнаруживаете на себе старательно пыхтящего мужчину. За одно то, что я не завизжала и не пришибла Мустафу на месте, потребую от сэра Карса медаль. Хотя определенные плюсы в произошедшем были — мой так называемый хозяин пришел в самое благостное расположение духа, заказал завтрак и клятвенно пообещал, что вечером снова меня позовет. Старательно избегая его взгляда, я рассыпалась в благодарностях и с превеликим удовольствием слопала четыре свежие булочки. Неприятности надо заедать.

После того как я, следуя провозглашенному ранее принципу, легко справилась с содержимым вместительного подноса, Мустафа поцеловал меня, фамильярно шлепнул пониже спины и, дождавшись прихода моих сопровождающих, выставил вон. Спускаясь вниз, я гадала, валяется ли все еще в углу обездвиженный мною охранник. Разумеется, его там не было, и это послужило поводом для следующего вопроса: расскажет ли он кому-нибудь о ночном происшествии. Оставалось надеяться, что нежелание выставить себя совершенно непригодным для такой работы идиотом пересилит верность хозяину, по крайней мере пока желающие немедленно допросить меня на тему «Зачем вы шляетесь ночью по дому» обнаруживать себя не спешили…

Как только я переступила порог гарема, на меня тут же набросилась с расспросами любимая сестренка, причем ни что там произошло у нас с Мустафой, ни перспективы вырваться отсюда ее не интересовали. Мне было велено отчитаться только по одному пункту — видела ли я Марка. Правда, буквально через секунду количество интересующих Марселу моментов начало размножаться методом деления. Хорошо ли он выглядит, что просил передать, скучает ли, не изменил ли еще. Услышав последнее предположение, я не выдержала и расхохоталась в голос, но, увидев, что это голубоглазое чудовище явно собирается зареветь, взяла себя в руки и выдала подробный отчет о физическом и эмоциональном состоянии ее дражайшей половины.

Передумав рыдать, Марси жадно впитывала каждое мое слово, требуя мельчайших подробностей, и даже моя угроза сей же момент отправиться мыться ее не напугала, в результате чего следующий час мы провели, отмокая вдвоем в ванне и искренне надеясь, что окружающие нас служанки не понимают по-английски. Исчерпав благодарную тему Марка, сестренка все же полюбопытствовала относительно моих успехов и планов, а узнав, что я в прямом смысле стала наложницей Мустафы аль-Рашида, столь наивно ужаснулась, что я снова рассмеялась.

— Но… — лепетала она, — но это же… Это…

— Марси, прекрати, — приказала я. — Во-первых, это служебная необходимость, а во-вторых, скажу честно, процесс совсем не так ужасен, скорее уж наоборот.

— Ты что? Как такое может нравиться?

Лукаво улыбнувшись, я предложила:

— Могу устроить протекцию, попробуешь сама.

Услышав такое, Марсела чуть не захлебнулась, пулей вылетела из воды и три часа на меня дулась, а когда перестала, высказала все, что думает о столь распущенных и бесчувственных особах. И тут случилось неизбежное — мои натянутые как струна нервы сдали и я разоралась:

— Ты считаешь, что я должна теперь биться головой о стенку, считать себя грязной и испорченной? Что тут такого? Это же просто секс! Мне и так плохо, а еще ты… Хочешь до конца жизни просидеть в гареме? На здоровье!

Еще три часа Марси извинялась и успокаивала меня, в результате чего мы обе остались без обеда. Да уж, день складывался просто великолепно…

Когда страсти улеглись, мы вполне мирно поплескались в бассейне, позволили привести в порядок свою кожу и засели в гостиной, чтобы не пропустить время ужина. Удалось. После приема пищи мне дали час на ее переваривание, а затем снова началась изнурительная подготовка к визиту в покои мужа, отличающаяся от вчерашней разве только тем, что мне сварганили новую прическу да по-другому закрутили вокруг меня покрывала.

Странно, но супруг вновь встречал свое последнее приобретение в холле. Вроде бы зачем — уже соблазнил, дальше играть в джентльмена совсем необязательно, а тут на тебе. Привычно поцеловав руку, Мустафа вновь проводил меня в спальню, где был сервирован маленький банкет, состоявший сплошь из экзотических блюд типа крабово-дынного мусса или закуски из подкопченных устриц в белом винном соусе. Надо отдать должное, приказания приступать к раздеванию не поступило ни тотчас, ни даже через пять минут, вместо этого уставший от ежевечерних плотских утех шейх пожелал разнообразить свой досуг занимательной беседой. На мое удивление, около двух часов мы увлеченно беседовали о живописи и музыке, дивясь, насколько несхожи вкусы на Майяхе и на Веге Прайм. Но затем, увы, настала пора отправляться на брачное ложе, и на сей раз халявы не предвиделось — уснув два вечера подряд, Мустафа мог что-нибудь и заподозрить, а этого ни в коем случае нельзя было допускать…

Прошло два часа… Я обессиленно откинулась на подушки. Ох, ну и запросы у нашего восточного ловеласа. Чувствовала я себя, как выжатый лимон, но, придется признать, чертовски довольный лимон. Не менее довольный на вид супруг возлежал рядом, и я, дав себе несколько минут на приведение в порядок пульса, перешла к делу — встав, дошлепала до столика, на котором покоилось ведерко с шампанским, наполнила два бокала и вернулась на застеленное шелковыми простынями ложе. Очередная порция снотворного сделала свое дело — вскоре хозяин, крепко меня обхватив, мирно храпел. Осторожно выбравшись из железных объятий, я подошла к продуктовому лифту и, спустив его на кухню, принялась ждать, уговаривая высшие силы, если они существуют, помочь Марку осуществить наш план.

Вопреки всем моим опасениям любимый зять справился — вскоре лифт зашумел и доставил мне три маленькие стеклянные ампулы, заполненные разноцветными порошками. Довольно улыбнувшись, я схватила добычу и запрятала в соседнем шкафчике между фужеров, надеясь, что за два дня никому не придет в голову перемывать всю имевшуюся в наличии чистую посуду.

Утром я, проявив чудеса дипломатии, убедила Мустафу сделать в наших бурно развивающихся отношениях перерыв на одну ночь, приведя в качестве аргумента то, что и остальные его жены хотят пообщаться с супругом в интимной обстановке, а мне совсем не улыбается перспектива испортить отношения с женской частью нашей семьи из-за единоличного владения лучшим любовником в Галактике. Услышав столь пламенный спич, супруг даже перестал активно двигать челюстями (дело происходило за завтраком), а осознав всю глубину моей мысли, признал ее исключительную актуальность и по достоинству оценил удачно вплетенную неприкрытую лесть, ибо спросил, какой бы я хотела получить подарок.

— Кольцо из белого золота с сапфиром, — практически не раздумывая, выпалила я.

Снисходительно усмехнувшись, Мустафа аль-Рашид пообещал, что послезавтра я его получу. Затем, изредка перекидываясь отдельными фразами, мы закончили трапезу (наверное, главный положительный момент в моих посещениях супруга — это возможность вкушать прекрасную калорийную пищу), и меня в сопровождении почетного эскорта отправили вниз.

На протяжении полутора суток мы с Марси дергались и нервничали. Хорошо еще, что алкоголь входил в число напитков, запрещенных в гареме к употреблению, иначе к вечеру четырнадцатого февраля я не смогла бы даже дойти из холла Мустафы до спальни, не говоря уж о реализации хитроумного плана побега. А в отсутствие горячительных напитков пришлось по десятому разу обсуждать все детали, причем по пути всплывали все новые и новые причины возможного провала.

— А если он не захочет пить? Ты силком в него шампанское зальешь? — пришла Марси в голову очередная свежая мысль.

— Почему это не захочет? — возмутилась я. — Все время хотел, а теперь заартачится?

— А вдруг у него живот прихватит?

И дальше в том же духе. К вечеру тринадцатого числа с сестренкой случился нервный срыв, являвший собой вариацию на извечную тему «Он меня никогда не любил». Причиной тому послужила простая мысль, что Марк прислал мне ампулы и не подумал написать ей даже маленькой записки.

— Он обо мне совсем и не вспоминает, — рыдала Марсела. — Небось давно нашел себе симпатичную кухарку.

Все мои уверения, что Марк просто проявил способность разумно мыслить и печется о ее же безопасности, не подействовали; в конце концов, безуспешно промаявшись полчаса, я рявкнула:

— Ну и реви тут в одиночестве, а я купаться пойду.