Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия - Сергей Мохов

Возможно ли существование человека без телесного чувственного опыта? Согласно точке зрения Корлисса Ламонта, личность человека нельзя отделить от тела, от таких функций, как дыхание или пищеварение. Личность есть качество тела, а не что-то самостоятельное. Американский философ Томас Нагель в 1974 году в знаменитой статье «Что значит быть летучей мышью?» писал: «Сознание — вот что делает проблему души и тела практически неразрешимой… Без сознания проблема души и тела была бы гораздо менее интересной. С сознанием эта проблема кажется безнадежной»[167].

Как и при развитии трансплантологии, биомедицины и других биоинженерных технологий, при концептуализации цифрового бессмертия тело человека теряет субъектную ценность, а значит, исчезает необходимость «достойных похорон». Возможно, в такое далекое время мы вообще перестанем говорить о смерти человека как биологического тела, если добавить к вышеперечисленному последствия клонирования и вмешательства в геном человека (биохакинг).

Как это может отразиться на похоронной индустрии? Возможно, что в скором времени похоронные агентства будут заняты вопросами не разрушения тела и его утилизации, а вопросами крионирования. Возможно, похоронные агентства начнут предоставлять услугу захоронения отдельных частей тела, которые были заменены при трансплантации.

В 2016 году в Великобритании умирающая 14-летняя девочка выиграла иск против своего отца, требуя признать за ней право на криозаморозку вместо захоронения после ее скорой кончины. В Калифорнии, родители 13-летней Джахи Макмат борются за право признания ее дочери живой: после смерти мозга ее тело продолжает реагировать на внешние раздражители, но из состояния комы она уже не сможет выйти никогда. С 2015 года ее мать судится с больницей, которая планирует отключить Джаху от аппарата жизнеобеспечения.

С другой стороны, развитие медицины и контролируемого умирания уже сейчас делает хосписы важной частью индустрии смерти. Все громче звучат голоса спорящих о том, имеет ли человек право на эвтаназию, имеет ли человек право отказаться от жизни по своему желанию? В 1991 году мировое медицинское сообщество осудило Джека Кеворкяна, прозванного Доктор Смерть, который являлся активным сторонником идеи эвтаназии для смертельно больных, не желающих продолжать лечение или поддерживающие процедуры. В марте 1999 года Джек Кеворкян осуществил эвтаназию 52-летнего Томаса Юка из округа Окленд, страдавшего болезнью Лу Герига, и был обвинен в убийстве второй степени. Врачебная этика по-прежнему основана на том, что биологическая жизнь человека, какая бы она ни была, есть высшая ценность. Однако в мире не только появляется все больше хосписов, которые помогают умирающим людям, но и целые направления death tourism, когда не желающие больше жить люди уезжают в другие страны для проведения процедуры эвтаназии.

Смерть становится все более контролируемым событием. Не исключено, что в ближайшем будущем похоронные агентства начнут оказывать полный спектр услуг, создавая вместе с хосписами и центрами по эвтаназии полноценные инфраструктурные кластеры по сопровождению умирания. Возможно, через несколько десятков лет крупные корпорации (как SCI, например) будут сопровождать весь процесс «перехода»: они будут подбирать умирающему (или пожелавшему умереть) человеку комфортное для этого место, обговаривать процедуру прощания, способ разрушения или превращения мертвого тела, мемориализации и диджитализации индивида. В подобных крупных похоронных центрах могут работать сотни специалистов-психологов, оказывающих поддержку близким умирающего, и будут предлагаться тысячи услуг и товаров для умирания и похорон.

Конечно, многие из описанных в этой главе вещей могут показаться читателю фантастикой или скорее штучным товаром, чем широко распространенной практикой. Все же экопохороны, отправка праха в космос, изготовление бриллиантов, ресомация или крионирование — это сегодня скорее исключения из правил, нежели серьезные тренды. Да и в России нечто подобное почти не встретишь. Однако я предлагаю вспомнить, что всего полвека назад кремация в западных странах составляла менее 10%, а сто лет назад число кремируемых и вовсе составляло лишь тысячи. Именно поэтому я бы не стал относиться скептически к тем инновациям, которые появляются в современной похоронной индустрии: не исключено, что они в ближайшие десятилетия станут такими же привычными, как кремация.

Новые парадигмы телесности диктуют новые правила. Что мы видим — смерть привычной похоронной индустрии или ее перерождение?

Заключение

В этой книге я попытался представить исторический и культурный метанарратив становления похоронной индустрии и дать его интерпретацию. Как я отмечал в предисловии, подобные попытки выстраивания «большой теории» всегда выглядят достаточно авантюрно. Они основаны на целом ряде аксиоматических допущений и приводят к довольно свободным обобщениям, и, конечно, моя книга здесь не исключение. Однако подобный подход показался мне продуктивным — на русском языке читателю доступно совсем небольшое количество работ, посвященных смерти, умиранию и похоронной индустрии. Цель книги состояла в том, чтобы на страницах одного научно-популярного издания так изложить краткую историю становления похоронной индустрии, чтобы незнакомый с темой читатель смог составить о ней достаточно подробное представление. В заключении я тезисно подведу некоторые итоги.

То, что мы сегодня называем похоронной индустрией, — продукт сравнительно недавний, и продукт именно европейский, возникший благодаря уникальному совпадению исторических факторов. Кладбища и национальные некрополи, романтические эпитафии, крематории, мемориальная скульптура, бальзамация, лимузины-катафалки, дорогие гробы, всевозможные похоронные аксессуары — все это, пройдя сложную эволюцию, могло появиться только в европейской культуре. Процесс профессионализации похоронной сферы тесно связан с Реформацией, урбанизацией, развитием науки и философии, развитием рыночных отношений, демократизацией и многими другими явлениями общественной жизни и мысли. Но самое главное — становление похоронной индустрии тесно связано с постоянно эволюционирующими в европейской культуре представлениями о теле и его границах, о душе и бессмертии.

Похоронная индустрия развивалась как сложная инфраструктурная сеть по продаже похоронных аксессуаров и атрибутов (гробов, памятников и т. д.), а не как рынок услуг (в первую очередь организации церемонии). Это связано с двумя основными причинами.

Первая — это особое отношение в европейской культуре к мертвому телу, сильно менявшееся от Средних веков до наших дней и сделавшее буквально «парадигмальную петлю».

В Средние века погосты и скудная похоронная инфраструктура управлялись церковью. Захоронения содержались в бесхозном, как может показаться, состоянии. Погосты были переполнены, памятных знаков и индивидуальных могил не было, процесс погребения напоминал техническую процедуру утилизации мертвых тел.

Средневековое представление о мире было основано на убеждении, что человеческое тело — это результат первородного греха и источник дурных помыслов, мешающих спасению христианина, его стремлению к вечной блаженной жизни. При этом бессмертие представлялось физическим воскресением тел, которое наступит после скорого Страшного суда. Но согласно этим представлениям человек воскреснет в новом, безгрешном теле, что обесценивало идею бережного отношения к мертвой плоти.

Подобный взгляд на мир усугублялся высокой смертностью, низким уровнем медицины и незнанием анатомии, постоянным ожиданием скорого конца света