Римские папы. Люди в белом: от Пия IX до наших дней - Максим Михайлович Ткаченко

и прочной теологической базой, но при этом чтил католическое учение и никак не старался его изменить. Напротив, кардинал весьма активно стал защищать и подтверждать доктрину, рассматривая и отзывая из публикации многие работы наиболее либеральных богословов, в своих рассуждениях заходивших непозволительно далеко. По мнению иерарха, умение придать свежести основам веры и отрицать их – не одно и тоже. В это время кардинал уже успел обзавестись репутацией «церковного цербера» и «великого инквизитора», а про него самого говорили, что бывший когда-то либерал в угоду папе и ради своей должности стал резко консервативным. На подобные обвинения иерарх всегда отвечал, что это не он уклонился вправо, а мир шагнул влево. Сам же Ратцингер оставался стоять там, где стоял. Так проходил у одного из умнейших иерархов год за годом, но папа Иоанн Павел II умер.

Глава 56

Всему свое время

Злые языки, обвинявшие Йозефа Ратцингера в карьеризме и желании любой ценой достичь папства, вне всякого сомнения, оказались неправы. Те, кто так говорил, просто не знали этого человека. Действительно, может показаться, что одна из ключевых должностей при Святом Престоле и слава едва ли не самого влиятельного человека в церковном мире – это то, чего мечтает добиться каждый священнослужитель. Но это далеко не так.

Да, Ратцингер был в первую очередь епископом, главной задачей которого всегда было и оставалось богослужение. Но вместе с тем он был еще и великим ученым, беззаветно отдавшим себя теологической науке и безмерно ее обогатившим. Уже под конец жизни Иоанна Павла II кардинал просил его об отставке с поста «великого инквизитора», чтобы перейти работать в архив. В те годы иерарх не раз говорил, что больше всего мечтает удалиться в свой баварский домик и провести там остаток жизни за написанием книг.

Однако его желаниям не суждено было сбыться. В 2002 году, помимо всего прочего, Ратцингер был назначен на пост декана коллегии кардиналов, а еще через три года он возглавил конклав, став в итоге первым деканом, избранным на папский престол более чем за пятьсот лет.

Едва ли нам удастся рассказать что-то значительное о периоде правления это человека. Понтификат Бенедикта XVI пришелся на довольно спокойные времена. Более того, даже став папой римским, Ратцингер не изменил себе, предпочитая утомительной церковной бюрократии написание книг. Конечно, полностью оградить себя от всех дел было невозможно. Огромную помощь оказывал понтифику его личный секретарь, трудившийся со святым отцом еще со времен Германии. Им был монсеньор Георг Генсвайн, которого за его необычайно красивые глаза и голливудскую улыбку итальянки прозвали «Джорджио роскошный». Сам же папа предпочитал вести затворнический образ жизни и посвящать себя академическим исследованиям. Если можно было с кем-либо не встречаться, понтифик не встречался. Если была возможность куда-то не ехать, он не ехал. Вскоре после своего избрания святой отец пошутил в присутствии приближенных кардиналов и сказал, что, став римским папой, он вспоминает слова Иисуса Христа, сказанные апостолу Петру: «Придет время, когда тебя свяжут и поведут туда, куда ты не хочешь идти». Это вызвало скромные улыбки и смешки в рядах иерархов. Итальянские кардиналы, впрочем, засмеялись, как водится, особенно громко. Словом, Бенедикт не был выдающимся политиком и народным вождем. Это был папа ученых, папа интеллектуалов и интеллигентов, папа культуры и науки. Некоторые сравнивали святого отца, как ни странно, с трюфелем. Его специфический вкус либо открывается и влюбляет в себя навсегда, либо оставляет странное непонимание на всю жизнь. Папа Бенедикт и правда был тем самым трюфелем. Его любили и уважали те, кто смог его «распробовать». Не так-то просто было понять ход мысли одного из самых умных людей в мире. Святой отец говорил очень тихо и не был многословен. В эмоциях был по-немецки сдержан, предпочитал уединение, а из его личных покоев часто доносилась классическая музыка, которую он собственноручно играл на фортепьяно. Видимо, церковь после сорока последних лет грандиозных перемен взяла небольшую передышку. Ведь для католиков церковь – это живой организм.

В чем действительно папе Бенедикту не было равных, помимо интеллекта, так это в стати и чувстве прекрасного. Богослужебный церемониал понтифик ценил и придавал ему огромное значение, чем разительно отличался от своих предшественников, взявших после Второго Ватиканского собора курс на скромность. Означает ли это, что Йозеф Ратцингер пытался красоваться? Отнюдь. Его целью было показать гармоничную синергию старого и нового, что он и являл в своем образе, ни от кого не требуя подражания. Впрочем, даже в этом папа был достаточно сдержан. Незадолго до интронизации по средствам массовой информации прошел слух, что якобы святой отец планирует возродить древнюю церемонию коронации. Однако этого не произошло. Бенедикт XVI также никогда не надевал тиару и даже удалил ее со своего личного папского герба, заменив простой митрой, хоть и украшенной тремя строгими полосами.

И все-таки, если во время официальных мероприятий святой отец чувствовал себя достаточно растерянно и нуждался в помощи церемониймейстеров, то во время богослужения он преображался до неузнаваемости. Лицо понтифика становилось собранным, голос звучал уверенно, движения были плавными и красивыми. Становилось совершенно очевидно, что его святейшество погружался в свой мир, который любил и понимал. Именно папа Бенедикт доказал всему миру, что обновленную и упрощенную Павлом VI мессу, которую так не любили традиционалисты, можно служить не менее торжественно и красиво. Были бы только желание и вкус. Свои богослужения папа совершал исключительно на латыни и избегал любой национальной музыки, предпочитая орган и григорианское пение. Перед верующими понтифик представал в старинных роскошных облачениях времен пап-государей и самое главное, был во всем этом чрезвычайно гармоничен.

Святой отец даже возродил некоторые элементы личного папского церемониала, от которого отказались предшественники после реформ. На плечах его святейшества снова красовалась отделанная мехом горностая бордовая бархатная моццетта, а в пасхальный период она становилась шелковой белой. От этого варианта понтифики отказались еще в начале шестидесятых. Ноги папы украшали красные кожаные туфли, а голову – алая, декорированная золотом шляпа. Бенедикт XVI даже попытался возродить традицию ношения камауро – также обитой горностаем красной зимней шапочки, которую можно увидеть практически на всех портретах римских пап эпохи ренессанса. Однако, узнав из газет, подкинутых папе с легкой руки монсеньора Генсвайна, что в этой шапке он «похож на рождественского деда», понтифик отказался от ее использования. Словом, несмотря на свой преклонный возраст, это был очень одаренный человек, знавший цену древней традиции. Никто никогда не видел, чтобы его святейшество чем-то бахвалился. Он вообще был очень скромным и застенчивым