Летучий корабль - Фанфикс.ру rain_dog

«Мама, я ракетки забыла» — доносится до меня снизу несносный девчоночий голос. Ну, забыла, так возьми, что же ты вопишь на весь дом? Когда люди куда-то едут, приезжают, уезжают, грузят свои чемоданы в машину или катят их по улице, им кажется, что они становятся неким центром мира, так что простые смертные должны немедленно расступиться, уступить им дорогу, не бежать по своим делам, не выходить из дома, так как их авто намертво перегородило выход. И не спать, разумеется! Как кто-то может спать, когда они уезжают?

Не может. Не может спать Юэн Эванс под их веселый предотъездный гомон. Да и привычный ко всему Поттер тоже не стал бы. Так что мы оба встаем, варим себе кофе, жуем зачерствевший круассан, чтоб не курить натощак. И стараемся не разговаривать друг с другом. Когда выдается вот такое утро, я действительно не вполне понимаю, кто я и что мне с собой делать. Тот, кто перебрасывается шуточками с Драганом, принимает заказы и бегает вверх и вниз с тарелками, Юэн, он более-менее решил свои проблемы. По крайней мере, он так считает. Только когда он ложится спать, он смотрит сны, предназначенные для Поттера. Потому что Юэн — это фикция, и своих снов ему не положено.

Но сегодня Юэн, разбуженный раньше обычного не очень хорошо соображает от недосыпа, так что Поттер волен делать что угодно. И он идет в Морской музей. Большой ребенок, мечтающий о кораблях…

Я оставляю мопед у Luna e mare, так как мое появление в самом центре города на железном коне будет без восторга встречено местной полицией, и направляюсь назад извилистыми переулками, чтобы минут через пятнадцать оказаться у крепости Святого Иоанна. Большой фонтан Онофрио, расположенный всего в двух шагах отсюда, по-прежнему кажется мне чудесным источником, особенно сейчас, утром, когда он еще не облеплен туристами. И я не удерживаюсь, зачерпываю воды в горсть, зажмуриваюсь и… да, загадываю желание. Не сбудется, я знаю, но я же могу поверить в это хоть на несколько секунд. Кто мне запретит?

Музей открывается ровно в 9 00, девушка, сидящая у входа, смотрит на меня с некоторым недоумением — она наверняка рассчитывала еще на какое-то время тишины и покоя до подхода основных сил — туристические автобусы еще только-только подтягиваются к городским стенам. Я вхожу под своды крепости, привычно разглядываю искусно сложенный из кирпича свод, прохожу мимо моделей кораблей, витрин с топорами и прочими, вероятно, крайне необходимыми на борту вещами. Странно, прожив год в цитадели пиратов, я имею весьма смутное представление о том, как устроены корабли, хотя чуть ли не каждую ночь вижу себя капитаном. Географические карты на стенах под стеклом — когда я смотрю на них, я почему-то вспоминаю слова сэра Энтони, переданные мне Роном. Зачем он сказал рыжему эту странную фразу о том, что жизнь длинная, а мир велик? Он что, догадался? Мир велик… А для меня, имевшего практически бесконечную возможность выбирать, он почему-то так и остался ограниченным Дубровницкой бухтой и живописной кучей камней на выезде из города… Подзорные трубы, секстанты. И, наконец — то, ради чего я пришел сюда — на небольшом постаменте навигационные приборы и штурвал. Я пытаюсь понять, наблюдает ли за мной девушка, сидящая на откидном стульчике на крепостной стене, приставленная смотреть за тем, чтобы такие, как я, не трогали, не портили, не лазили… Она задумчиво курит, глядя куда-то в необозримую даль. Может быть, тоже размышляет в этот утренний час о том, насколько велик мир. Или о том, как она бездарно проводит каникулы, жарясь целыми днями за гроши на крепостных стенах. Думаю, верно второе. Так что, взвесив все за и против, я все же решаюсь поднести руки к штурвалу. И хотя я не чувствую ни малейшего отклика, да и откуда, я ведь не на палубе волшебного фрегата. Не думал же я, что сейчас крепость святого Иоанна дрогнет, оторвется от своего ушедшего к самым корням земли фундамента, и взмоет в поднебесье, повинуясь моему беззвучному приказу?

- Молодой человек! — возмущенно кричит мне девушка, повернув голову в мою сторону в самый неподходящий момент, — Вам не говорили, что в музеях не положено ничего трогать?

- Простите, — я поспешно отдергиваю руки. — Просто очень захотелось. Еще раз простите. А пушки на стенах трогать можно?

- Пушки сколько угодно трогайте, — милостиво разрешает она.

И я выхожу на крепостную стену, глажу затертую прикосновениями тысяч рук бронзу, опираюсь на стену и затеваю детскую игру — представляю себя защитником крепости. Будто бы я всматриваюсь в зыбкую голубизну лежащей передо мной бухты, а там, вдали, уже виднеются черные паруса… Но тут у меня в кармане звонит мобильный:

- Юэн, ты где? Мопед тут, а тебя нет.

- Драган, я в Морском музее. Еще же рано.

- Да тут машина с напитками подъехала. Может быть, поможешь разгрузить?

- Может быть.

Драган и с того света достанет. И я спускаюсь со стены, так и не доиграв в пиратов и осажденных, и возвращаюсь к ресторану.

* * *

Конечно, было бы глупо полагать, что после дурацкой выходки Тео, стоившей ему в итоге двухмесячной отработки в таверне, сэр Энтони ничего не заметит. Вернее, глупо было с самого начала надеяться на наивность Нотта старшего, но после того как романтическая привязанность его сына из-за истории с фотоаппаратом стала очевидной для всех, сэр Энтони больше не видел необходимости в том, чтобы продолжать и дальше делать вид, что он лишен зрения, слуха и родительской подозрительности. У него хватило выдержки не обрушиться на сына сразу же, как только он узнал от Довилля детали происшедшего, уж не знаю, рассказал ли ему грозный капитан о том, каким образом двухнедельная отработка переросла в двухмесячную. Честно говоря, не думаю, что лорд Довилль вдавался в подробности, но объяснить факт наказания Нотта младшего накануне очередного рейда ему, видимо, пришлось.

Сэр Энтони появился на пороге нашей хижины совершенно неожиданно — обычно, когда он хотел поговорить со мной, он задерживался в таверне, усаживал меня за стол рядом с собой, пытался меня накормить и напоить, но я обычно отказывался, потому что, когда весь день крутишься на кухне, готовишь, пробуешь, разносишь, аппетит начисто пропадает. А застать меня дома в другое время он попросту не мог — с утра он гонял свое воинство на плацу, а когда они заканчивали, в таверне уже вовсю кипела работа. Но вот в то утро… Да, разумеется, они же накануне только вернулись из рейда, и им полагался хотя бы день отдыха. Так что часть утра Нотт старший решил потратить на меня. Я еще только-только протирал глаза, проспав всего каких-то полчаса после шумного ухода Рона и Нева на корабельную каторгу. Но сэр Энтони вряд ли был расположен тихо сидеть на крылечке и дожидаться, пока бывший герой, а ныне трактирный мальчик досмотрит последний утренний сон, так что он без церемоний просто гаркнул с порога «Поттер, подъем», заставив меня на какое-то мгновение поверить в то, что пиратский остров мне просто приснился, и мы с ним по-прежнему в Азкабане.

- Доброе утро, сэр Энтони!

Я еще щурюсь, нашаривая очки на столе, пытаюсь по старой привычке пригладить волосы, забыв, что они, коротко остриженные по требованию Вудсворда, больше в этом не нуждаются.

- Не возражаешь против утренней прогулки?

Что ж вас всех тут так и тянет со мной прогуляться? Ладно, хорошо хоть утренняя пробежка не предлагается, с него бы стало.

- Угу, — говорю я, что, видимо, означает, скорее, согласие, но так же и мое недовольство ранним подъемом и опасения по поводу направления, которое вполне может принять наша беседа. И бегу умываться.

Когда мы спустя минут пять выходим из хижины, разноцветные птички весело пересвистываются на деревьях, в воздухе кружат утренние ароматы — цветов, нарезаемых к завтраку фруктов, свежесваренного кофе. Мы идем ставшей уже традиционной прогулочной тропой — к дальнему пляжу, я, полусонный, даже не сразу соображаю, зачем он ведет меня именно туда. И вот, когда мы уже буквально в двух шагах, и я ясно улавливаю смех и голоса купающихся, я застываю, пораженный этой простой догадкой. Он знает, кого он увидит на дальнем пляже, но зачем-то ему надо, чтоб это вместе с ним увидел и я. Я резко поворачиваюсь к нему, загораживая ему дорогу.

- Сэр Энтони, зачем?

- Зачем? Видишь ли, самому мне было бы непросто обозначить тему нашей беседы, а так все ясно без лишних слов. Мы не будем к ним подходить.

И мы резко сворачиваем влево и через пару минут уже сидим на небольшой поляне с поваленным деревом в окружении орхидей и дынных деревьев. Он предлагает мне сигарету, я не отказываюсь, ожидая, когда же он начнет разговор. И вообще не понимаю, зачем ему понадобился я. Вряд ли я тот человек, который сможет убедить Тео Нотта в том, что связываться с магглой недостойно волшебника. Но сэр Энтони совершенно неожиданно произносит:

- Вот скажи мне, Гарри, за что?

- Что за что? — я прекрасно его понимаю, но мне хочется, чтобы Нотт старший, в прошлом Упивающийся и убийца магглов, сам сформулировал проблему.