Поэзия периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет - Валентина Михайловна Курганова

рушились, и вот — Ни пустыря, ни сосен старых, Стоят, готовые в полет, Бомбардировщики в ангарах, Уже сегодня над тобой Они прошли в строю орлином. Аэроград выходит в бой С надменным городом Берлином!.. Нет, не напрасно в сентябре Аэроградом называли Мы три палатки на увале, Сосну на диком пустыре... 1942

СУНГАРИЙСКИЕ БОЛОТА

Ты в них поглядел из окна самолета, И ты не увидел привычной земли: Глухие разводья, протоки, болота, Озера и топи лежали вдали. Там чахлые травы шептались и дрогли, И плакали чибисы, злясь на судьбу, И серая цапля, как иероглиф, Стояла, должно быть, с лягушкой в зобу. Бездонные топи. Озера. Болота. Зеленая, желтая, рыжая мгла. Здесь даже лететь никому неохота,— А как же пехота все это прошла?.. 1945

ВЛАДИМИР КАРПЕКО

ПОСЛЕ РАЗВЕДКИ

Жизнь у разведчика, Как, впрочем, у всех, Одна лишь...                    но прежде (Остальное потом), Но сначала,— Чтоб ничего не бренчало,— Проверить карманы одежды И тщательно уложить Запалы. Ибо в этих Маленькие штучках Из красной меди Душа динамита Заключена. Без нее Молчит динамит, И слова без нее — На ветер. Без нее И песне И динамиту — Грош цена. Мы недаром запалы Кладем на место на то, Где лежал партбилет. Уходя, мы парторгу Сдаем партбилеты, И в разведку Уходит уже «никто», Потому что порой... Но опять-таки — После об этом. Хорошо, когда вьюга Глушит шорох лыж. Хорошо, когда вьюга Лыжню заметает за нами. Хорошо, Когда налегке скользишь, Только груз Ответственности За плечами. Хорошо на обратном пути Ускользать буераком узким, И — зарево взрыва сзади, И — лепечет растерянно пулемет. Хорошо, когда наконец Окликают тебя по-русски: — Стой, кто идет?! — Только тут вспоминаешь: «А жизнь ведь одна У нас-то!» Только тут услышишь, Как осторожно лыжи Все громче высвистывают, Проскальзывая по насту: «Выжил,             выжил,                        выжил!..» Декабрь 1944 г. 3-й Прибалтийский фронт

2 МАЯ 1945 ГОДА В БЕРЛИНЕ

Еще невнятна тишина, Еще в патронниках патроны, И по привычке старшина Бежит, пригнувшись, к батальону. Еще косится автомат На окон черные провалы, Еще «цивильные» дрожат И не выходят из подвалов. И, тишиною потрясен, Солдат, открывший миру двери, Не верит в день, в который он Четыре долгих года верил. 1945

МУСТАЙ КАРИМ

(С башкирского)

ДОЖДЬ

Мальчишка без шапки бежал под дождем, Смеясь, крутя головой. «Вырасту»,—думал. И дальше бежал Вровень с плакун-травой. Он вырос. Летний дождь никогда Помехой не был в труде,— С распахнутым воротом он стоял