Хранитель Мечей. Одиночество мага. Том 2 - Ник Перумов

Свистнул пущенный кем-то арбалетный болт, железное древко вонзилось в грудь Безымянной, но посланница королевы эльфов только пошатнулась. Болт остался торчать наглым вызовом здравому смыслу и вере в Спасителя, однако было видно, что горящий шестиконечник Символа источает какую-то Силу, справиться с которой не под силу даже магии эльфов Лета.

Кто-то из палачей, верно, решил, что пора проявить рвение, поскольку хозяева, как ему показалось, берут верх. Он замахнулся на Безымянную сбоку длинным двуручным топором, почти что настоящей алебардой; удар был хорош, палач не зря накачивал вздутые, бугрящиеся силой мышцы. Жаль только, что великолепный замах пропал втуне, Безымянная легко, одним неуловимым движением, уклонилась, деревянная сабля мелькнула в стремительном выпаде – и ещё одна голова, на сей раз в красной палаческой маске покатилась по лобному месту, нарушая все мыслимые и немыслимые законы этого места. Палачи в красных колпаках срубали здесь головы у других, но никогда ещё не теряли их сами.

– Сгинь, пропади! – взвыл нечеловеческим голосом Этлау, и пламенеющая стрела над его головой вспыхнула чуть ли не вдвое ярче. Безымянная пошатнулась на самом краю помоста, едва не выронив саблю.

– Держись! – взвизгнула Эйтери. Забыв об осторожности, маленькая гнома одним прыжком, достойным лучших атлетов человеческой расы, тоже оказалась на помосте рядом с посланницей Вейде. Прямо в лица опешившим инквизиторам полетел настоящий веер зелёных, розовых, золотых искрящихся брызг. Безымянная выпрямилась, поток бьющей в неё Силы словно приугас; в воздухе соткался прозрачный купол, прикрывая дитя Ночи.

О защите для себя Эйтери не думала. И в первый миг даже не пошатнулась, когда меткая стрела пробила ей руку и плащ маленькой чародейки окрасился кровью. Эйтери не застонала, не проронила ни звука, просто рванула зубами пробку из ещё одного флакона, щедро плеснув прямо на рану. В следующий миг её ноги подкосились, и она распростёрлась на камнях, потеряв сознание.

Безымянная вскрикнула – словно кружащий над лесом ястреб. Отчаяние и ярость сливались в этом крике, ярость превращалась в ненависть, ненависть – в силу.

Безымянная рванула собственное плечо, то самое, задетое вражьей сталью. С хрустом оторвала длинную полосу коры вместе с белой древесной плотью. Размахнулась и, поймав грудью вторую стрелу, швырнула оторванное прямо в лицо опешившему Этлау.

Инквизитор неосознанно закрылся рукой, полоса коры скользнула по его плащу, провалилась между прутьями решётки и застряла стоймя в узкой трещине между камнями прямо под пыточным «ложем» некроманта. Безымянная вновь крикнула, и в этом крике на сей раз слышался грозный рёв весеннего паводка, треск ломающихся опор и сносимых мостов, слышалась победная песнь урагана, готовая сровнять с землёй людские поселения, в ней словно звучала сейчас вся убийственная мощь враждебной роду человеческому природы.

Две силы столкнулись над ложем некроманта. Одна, опаляющая пламенем, и другая, звенящая песнью весенних ручьев. Пламя могущественно, оно почти что непобедимо, однако именно вода способна затушить его, вода, оплодотворяющая и дающая жизнь даже раскалённым пескам. Воткнувшаяся в щель полоска коры внезапно пустила корни. Словно маленькие змейки, белёсые отростки устремлялись в глубь мёртвого камня. Корни коричневели, утолщались, высасывая жизненные соки из от века бесплодного гранита, полоска коры обернулась веткой, молодым черенком, саженцем – только в отличие от своих обычных собратьев, обречённых неминуемо погибнуть на голой скале, этот побег быстро, очень быстро стал вытягиваться в длину и утолщаться. Не прошло и мгновения – а рванувшиеся в разные стороны ветки оплели столбы и саму решётку, где лежал прикованный Фесс. Захрустела сталь, не выдерживая натиска живого. Решётку сорвало, крепившие её к столбам болты согнуло и выдернуло из гнёзд. Молодое дерево, юный, но уже могучий дуб стремительно поднимался прямо из середины лобного места на глазах изумлённой площади. Ветки, точно пальцы, вцепились в железные браслеты наручников Фесса, крутя и ломая покрытые ржавчиной кольца, поднимающаяся верхушка дерева швырнула саму решётку в сторону, но не к Безымянной, а прямо к ногам палачей.

Дальнейшее произошло ещё быстрее. Пока Этлау судорожно вздымал руки, очевидно, прося Спасителя поразить молнией этот невесть откуда взявшийся дуб, пока пятились растерянные инквизиторы, пока стрелки пытались выцелить Безымянную сквозь быстро сгущающуюся, несмотря на мороз и зиму, листву, и прежде чем трое мастеров-палачей успели что-то сделать, стремительным горностаем к некроманту прыгнул подпалачик. Железные клещи в его руках в один миг с легкостью перекусили цепь наручников, а ножные кандалы лопнули сами, не выдерживая натиска зелёных ветвей. Фесс тяжело перекатился на бок, пытаясь подняться. Сквозь бушующий над площадью хаос пробился его изумлённый возглас:

– Фейруз!..

Подпалачик подставил плечо, рванул некроманта к краю помоста. Удачливая стрела настигла его, пробив мякоть руки, но мальчишка даже не пикнул. Стремительно поднимавшийся дуб прикрыл их от яростно верещавшего Этлау – казалось, инквизитор сейчас просто лишится рассудка.

Рядом с Фессом оказалась Безымянная, подхватила их обоих, спрыгивая с помоста. Корни дуба уже разорвали в клочья казавшуюся столь прочной гранитную кладку людской работы; символ Леса Побеждающего, раскидывающий сейчас вокруг свои ветви, прикрывающий собой тех, кого он решил защищать даже ценой собственной гибели. Его цепкие ветви тянулись навстречу инквизиторам, и те невольно отступали – палящее пламя Символа обжигало тянущиеся вверх новые и новые побеги, но место павших занимали новые. Дуб упрямо поднимался, ствол уже достиг добрых трёх обхватов в толщину, небрежно отбросив в сторону жалкие остатки помоста.

Так их стало пятеро.

Этлау не смог ничего сделать. Его же собственные товарищи поспешно спихнули его вниз, туда, где ещё оставались солдаты и куда не докатилась обезумевшая толпа.

Безымянная поставила Фесса на ноги. Он не мог ступить и шагу – всё тело словно оцепенело от долгой неподвижности. Не церемонясь, Безымянная просто прыгнула вниз, в кипящее людское море, и, таща одной рукой некроманта, другой прокладывала себе дорогу при помощи сабли. Гнома и поддерживающий её Север бросились за ней; Эйтери выплеснула последние капли из какого-то флакона, и толпа в ужасе отшатнулась, верно, магия представила их сейчас какими-то страшилищами.

Вслед мелькнули несколько последних стрел, но было поздно – все пятеро свернули за угол, где на улицах было посвободнее – любопытные, из тех, кто поосторожнее, уже улепётывали во все лопатки, едва поняв, что на площади вместо небывалого зрелища началась кровавая потасовка.