Каменный Кулак и мешок смерти - Янис Кууне

Посольствовать перед галисийцами было нелегко. Франкский язык, который Волькша выучил за годы походов по Сиене и Луаре, они понимали лишь отчасти. Наречие свеев не понимали вовсе, как и слова фризов, саксов, англов и скоттов. Каждое непонятное слово они встречали откровенными насмешками и долгим издевательским лопотанием на своем языке. Однако перед ними стоял не кто-нибудь, а сын Годины Ладонинца, которого по всему Волхову называли Родомысличем за умение столковаться с кем угодно.

К обеду Брегондо, воевода Виго, нехотя пригласил речистого норманна разделить с ним стол, а к закату весь город уже бурлил от радостного возбуждения: когда еще выпадет случай пролить кровь ненавистных моросов руками безжалостных северян? Воистину Бог услышал молитвы об изгнании неверных, ежедневно творимые в храме Святого Яго.

Впрочем, доблестный Брегондо был намного осторожнее в делах, чем в речах. Он потребовал от своего гостя, чтобы остальная ватага не приближалась к Виго. А еще он сделал Волкану и пятерым варягам с Молнии настоятельное предложение последовать вместе с его людьми до Лисбоа посуху, дабы быть залогом того, что норманны не затевают жестокую хитрость.

– Понимай меня правильно, любезный Варго, – улыбался воевода, беззастенчиво коверкая франкские слова. – Твой народ не раз делать пытаться овладеть разные городами Галисии. К тому же твой народ есть барбар, которые не признавать Господа нашего Хесуса и Пречистая Дева Мария, так что я не могу верить твое слово. И я должен делать все безопасно для этот город, который я служить и охранять уже четыре колена моя семья.

– Ты правильно рассуждаешь и правильно поступаешь, любезный Брегондо, – отвечал ему Годинович, стараясь произносить франкские слова так, чтобы управитель Виго понял его. – Я останусь в твоем городе с пятью хольдами – Великими Воинами севера – и мы поедем в Лисбоа с тобой во главе войска, которое ты поведешь на моросов. И, надеюсь, в бою вы сумеете доказать, что кровь галисийцев так же горяча, как и кровь викингов.

Последние слова попали в самое сердце Брегондо. Его лицо перекосила кровожадная ухмылка, он поднял свою чашу и гордо промолвил:

– Клянусь Хесусом, ты этому убедиться!

Три дня ватага Хрольфа провела в очаровательной заводи Байона на южном берегу залива Виго. Гастинг под страхом смерти запретил викингам грабить окрестные поселения, но по мере того, как распространялись слухи о грядущем совместном походе на богомерзких моросов, окрестные землепашцы сами стали приносить мореходам вино, хлеб и вяленую свинину – хамон.

Все это время дозорные отряды галисийцев следили за варягами с ближайших холмов, а между станом норманнов и Виго сновала неутомимая Молния, перевозя пожелания и условия Гастинга и Брегондо друг другу.

Наконец, сговор свершился. Хрольф взошел на борт Грома и продудел отплытие. Дозорные убедились, что все корабли вышли в море и нигде не осталось засадного отряда северян, и только после этого Брегондо велел своим людям седлать коней и двигаться на юг.

От Порту до Ишбильи

Что бы ни говорил Олькша, изнывавший от жары в седле трусоватой и ленивой кобылы, но десять дней, в течение которых галисийцы следовали по берегу за драккарами викингов, были прекрасны. Невысокие горы Галисии затейливо разнились по цветам, точно лоскутки зеленого и синего тканья. Вода в ручьях была чиста и приятна на вкус. Купы и рощи были полны деревьев, прежде никогда Волькшей не виданных. Да и галисийский язык оказался не таким уж и сложным. Дальнее сродство связывало его с наречием галлов, которое Годинович выучил на Луаре за год до того. Видя рвение варяжского хольда к овладению гальего, Брегондо начал чуть больше доверять северянам. А под стенами Порту и вовсе возблагодарил своего бога Хесуса за то, что решился на столь безумный поход бок о бок с шёрёвернами.

Пропустить такой богатый город, как Порту, Хрольф никак не мог, да и его лиллешеппари ему этого не позволили бы. Русь устала ждать. Шёрёверны и так согласились не разорять окрестности Виго, лишь скрепя сердца ожиданием более легкой поживы в землях моросов. Когда же река Дуэро раскрыла ватаге свои дразнящие сказочным благополучием берега, сдержать мореходов от грабежа смог бы только всесильный Один.

Жители Порту если и видели прежде варяжские драккары, то было это в незапамятные времена и едва ли в таком обилии. Потому, когда гладь реки под стенами города почернела от судов, многие портуанцы вышли полюбопытствовать на пришлецов без всякой брони и оружия.

– Рuth! Ruth fort! Fort! Och at billar! Ruth![205] – громыхали над рекой хриплые крики шеппарей.

А горожане даже и не думали, о чем кричат пришлецы, прежде чем, размахивая боевыми топорами, с ладей не начали спрыгивать первые длиннобородые ратари в кожаных доспехах.

Шум вспыхнувшей резни привлек внимание стражников. Они бросились закрывать южные ворота. Но в это время с северо-восточных холмов на город обрушилась лавина галисийских всадников, подле которых, держась за сбрую, бежали латники. В мгновение ока они ворвались через противоположные ворота и опрокинули городскую дружину, едва успевшую схватиться за оружие. Одним ударом Порту был раздавлен, и только брызги крови разлетелись по окрестностям.

И опять пылали святилища. Только на этот раз люди Мертвого Бога Хесуса жгли дома Вечного Бога Яллы. Галисийцы безжалостно предавали мечу всякого, кто имел наружность мороса, даже если тот говорил на языке свебов[206] или вестготов.

И опять трещали засовы закромов, ломаемые тяжелыми билами. Все, на что падал алчный взор варягов, тут же становилось добычей и сваливалось в огромные кучи неподалеку от драккаров.

И опять верещали и молили о пощаде отроковицы, терявшие невинность в стальных объятиях северных чудищ: победители походя орошали их утробы семенем, перекипевшим во время битвы.

Сожжены, разграблены и унижены были все селения на полдня пути вокруг Порту. Невольников исчисляли тысячами, курган награбленного добра высился вровень с городской стеной.

На третий день грабежа Брегондо подступил к Гастингу, и лицо его выражало решительность намерений. Хрольф, мучимый тяжелый похмельем, пребывал в скверном настроении, однако при виде славного союзника постарался растянуть пересохшие губы в улыбке.

– Чего хочет любезный Брегондо? – спросил морской ярл через Годиновича.

– Я хочу, чтобы все галисийцы, портуанцы, иберы, баски и прочие христиане, взятые в бою или после него, были отпущены, – потребовал воевода Виго. – Мои люди пришли сюда воевать с богомерзкими моросами за свободу наших земель, а не убить своих братьев в Хесусе.