Прежде чем их повесят - Аберкромби Джо

Глокта наблюдал, как ослепительно яркий на фоне темного неба снаряд взмыл в воздух, шипя и выжигая на сетчатке глаз свою траекторию. Казалось, он на целую вечность завис над городом почти на уровне Цитадели, а затем с треском обрушился с неба, точно метеор, оставляя за собой дорожку оранжевого огня. Снаряд упал посреди Нижнего города. Жидкий огонь плеснул вверх и в стороны, жадно прыгнул на жалкие трущобы. Через несколько мгновений взрывная волна достигла окна Глокты, заставив его вздрогнуть.

«Взрывчатый порошок. Когда адепт-химик показывал мне его, кто мог предположить, что из этого получится столь ужасное оружие?»

Глокта наполовину видел, наполовину представлял себе крошечные фигурки, которые метались туда-сюда, пытались вытащить пострадавших из-под горящих обломков и спасти хоть что-то из разрушенных жилищ. Цепочки перепачканных пеплом туземцев передавали друг другу ведра с водой, тщетно пытаясь обуздать разрастающийся ад.

«Те, кто имеет меньше всех, на войне теряют больше всех».

Пожары полыхали по всему Нижнему городу — огни сияли, дрожали, колыхались на морском ветру, отражались оранжевым, желтым, злобно-красным в черной воде. Даже здесь, наверху, воздух был тяжелым, плотным и удушливым от дыма.

«А внизу, должно быть, настоящий ад. Еще раз примите мои поздравления, наставник Глокта».

Он почувствовал, что кто-то стоит в дверях, и обернулся. Шикель. Ее черный силуэт сливался с темнотой в слабом свете лампы.

— Мне ничего не нужно, — буркнул Глокта, снова обращая взгляд к величественному, зловещему, ужасному зрелищу за окном.

«В конце концов, не каждый день доводится видеть, как горит целый город».

Однако служанка не ушла. Напротив, она сделала еще один шаг вглубь комнаты.

— Тебе лучше уйти, Шикель. Я жду… посетителя, и у нас могут возникнуть сложности.

— Посетителя?

Глокта поднял голову. Ее голос звучал как-то необычно — глубже, тверже. Лицо тоже выглядело странно: половина в тени, другая половина освещена мечущимися оранжевыми сполохами из окна. Странное выражение: оскаленные зубы, глаза не отрываются от Глокты, жадно и напряженно поблескивают. Она продвигалась вперед медленными мягкими шажками. Такое зрелище могло и напугать.

«Если бы я был склонен пугаться…»

И тут все встало на место.

— Ты? — выдохнул он.

— Я.

«Ты?»

Глокта не сумел сдержаться — из его горла вырвался непроизвольный хриплый смешок.

— А ведь Харкер держал тебя в руках! Этот идиот поймал тебя по ошибке, а я отпустил! И еще считал себя героем! — Он никак не мог успокоиться и продолжал смеяться. — Вот тебе урок на будущее: никогда не оказывай людям услуги.

— Мне не нужны твои уроки, калека!

Она снова шагнула вперед. Теперь их разделяло не более трех шагов.

— Подожди! — Глокта поднял руку. — Скажи мне только одну вещь!

Она остановилась, вопросительно приподняв бровь. «Вот там и стой».

— Что случилось с Давустом?

Шикель улыбнулась, показав белые острые зубы.

— Он не покидал этой комнаты. — Она мягко погладила себя по животу. — Он здесь.

Глокта принуждал себя не смотреть вверх, на петлю цепи, медленно спускающуюся с потолка.

— А сейчас и ты отправишься за ним.

Она успела сделать полшага вперед, прежде чем ее зацепили под подбородок и вздернули вверх, лишив опоры. Шикель повисла в воздухе; она шипела, плевалась, брыкалась ногами и металась из стороны в сторону.

Секутор выпрыгнул из укрытия под столом и попытался ухватить ее за одну из молотящих по воздуху ног. Босая ступня врезалась ему в лицо, он вскрикнул и распластался на ковре.

— Черт! — выдохнула Витари, когда Шикель протиснула ладонь под цепь и потянула ее вниз со стропил. — Вот черт!

Они вместе рухнули на пол и какое-то время боролись, затем Витари пролетела по воздуху, взмахнув руками, — черная тень в темной комнате. Она ударилась об стол в дальнем конце, взвыла и без чувств хлопнулась на пол. Секутор все еще стонал, медленно перекатываясь с боку на бок и прижимая руки к маске. Глокта и Шикель остались один на один, глядя друг на друга.

«Я и мой едок. Как неудачно».

Девочка ринулась к нему, и он отступил к стене, но не успела она сделать и шага, как в нее с разбегу врезался Иней, повалил на ковер и сам рухнул сверху. Они замерли на миг, затем Шикель перевернулась и встала на колени, потом медленно, с усилием поднялась на ноги, невзирая на придавивший ее огромный вес гиганта-практика, и сделала плавный неторопливый шаг в сторону инквизитора.

Альбинос крепко обхватил ее руками и напряг мускулы, чтобы оттащить девчонку в сторону, но Шикель продолжала медленно двигаться вперед, оскалив зубы. Одна ее тонкая рука была прижата к телу, вторая хватала воздух, пытаясь достать шею Глокты.

— Ф-ф! — прошипел Иней.

Мышцы на его мощных предплечьях вздулись буфами, белое лицо исказилось от усилия, розовые глаза вылезали из орбит. И все же этого было недостаточно. Глокта прижался спиной к стенке, зачарованно глядя, как рука придвигается ближе, еще ближе… вот она уже в каких-то дюймах от его горла…

«Очень неудачно».

— Твою мать! — завопил Секутор.

Его дубинка со свистом взлетела и хрястнула по жадной протянутой руке, переломив ее пополам. Кости торчали сквозь разодранную, окровавленную кожу, но пальцы девочки по-прежнему шевелились и пытались дотянуться до Глокты. Дубинка врезалась в лицо Шикель, и ее голова откинулась назад. Кровь фонтаном хлынула у нее из носа, щека была раскроена насквозь. И все же Шикель не остановилась. Иней задыхался, стараясь удержать ее вторую руку, а она все тянулась вперед, оскалив зубы, готовая перегрызть горло Глокты.

Секутор отшвырнул дубинку и обхватил Шикель за шею, оттягивая голову назад. Он натужно кряхтел, на лбу у него пульсировали вены. Это было очень странное зрелище: двое мужчин, один из которых огромен и силен как бык, стараются повалить наземь худенькую девчонку. Мало-помалу практики оттащили ее от Глокты. Секутору удалось оторвать одну ногу Шикель от пола. Иней взревел, отчаянным усилием поднял девочку в воздух и швырнул об стену.

Она завозилась на полу, пытаясь подняться. Ее сломанная рука безжизненно болталась. Витари в своем темном углу зарычала и подняла над головой одно из тяжелых кресел наставника Давуста. С устрашающим грохотом кресло разбилось вдребезги о голову девочки, а в следующую секунду все практики набросились на Шикель, как собаки на лису, и стали избивать руками и ногами, хрипя от ярости.

— Довольно! — крикнул Глокта. — Ее надо допросить!

Он подошел, ковыляя, к отдувающимся практикам и посмотрел вниз. Растерзанная Шикель лежала неподвижно. Просто куча тряпья, и не очень большая.

«Почти такой я увидел ее впервые. Как могло случиться, что девчонка едва не одолела этих троих?»

Ее сломанная рука вытянулась поперек ковра, безжизненные пальцы были в крови.

«Наконец-то можно сказать наверняка, что она не опасна».

А потом рука начала двигаться. Кости вправились обратно в плоть, и рука с тошнотворным хрустом распрямилась. Пальцы дрогнули, задергались, заскребли по полу и снова потянулись к Глокте, нацелившись на его лодыжку.

— Да что же это такое? — охнул Секутор.

— Неси цепи, — приказал Глокта, осторожно отступая назад, подальше от тела. — Быстрее!

Иней с лязгом вывалил из мешка две пары массивных кандалов, покряхтывая под их тяжестью. Они предназначались для самых сильных и опасных преступников — оковы из литого чугуна, толщиной с молодое деревцо, тяжелые, как наковальни. Практик защелкнул одну пару у девочки на лодыжках, вторую на запястьях. Скрежет запирающего механизма прозвучал обнадеживающе.

Затем Витари вытащила из мешка толстую, длинную громыхающую цепь и принялась наматывать ее вокруг безвольного тела Шикель, пока Секутор приподнимал девчонку и подтягивал цепь потуже, обвивая пленницу все новыми и новыми петлями. Два огромных висячих замка довершили дело.

Они защелкнулись как раз вовремя. Шикель внезапно очнулась и принялась метаться по полу. Она рычала на Глокту и пыталась разорвать оковы. Ее сломанный нос уже встал на место, рваная рана на лице закрылась.