Русская республика (Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгорода, Пскова и Вятки). - Николой Костомаров

Еще не истек срок двадцатипятилетнего перемирия, как в 1459 году опять возникла вражда. Немцы наскочили на урочище Озолицу, принадлежавшее св. Троице, и сожгли церковь св. Михаила и в ней убежавших девять человек людей. За это псковский князь Александр Черторизский отправился со псковичами в насадах и ладьях на место, где произошла обида, и, сделавши досмотр, начал жечь людей, мужчин и женщин, отмщая за своих. Немцы отправились на своих шнеках и ладьях за Нарову, в Березовскую волость, и сожгли сорок два двора; они бы сожгли и людей, но люди ушли. Орден обратился к Новгороду с жалобой на Псков. Новгородцы прислали своих послов, а Псков выбрал бояр изо всех концов и отправил на место преступления. Но немцы не явились на срок для суда, и новгородцы, принимавшие здесь значение третейских судей, воротились домой. Тогда непримиримый враг немцев, Черторизский, собрал своих псковичей, вступил в Немецкую Землю и на семьдесят верст кругом опустошал ее. Псковичи сожигали до тла села и церкви, грабили имущества и привели во Псков много пленников; в числе пленных был один священник. Это, по понятиям псковичей, была правда — вознаграждение за сожжение Березовской волости, которое немцы делали тоже в отплату за разорение от псковичей; таким образом, должен был наступить нескончаемый ряд разбоев и зажигательств с обеих сторон. Но зная, что это не обойдется им даром и что немцы не пропустят своего, а придут к ним отблагодарить за последнее посещение, псковичи обратились с просьбой о помощи к великому московскому князю. Тогда-то Черторизский ушел из Пскова, не желая быть подручником великого князя, который только с этим условием соглашался оказать содействие псковичам. Уход Черто-ризского, вероятно, подействовал на немцев, которых злоба против Пскова соединялась с ненавистью к Черторизскому за взаимную его вражду к немцам. Немцы послали в Новгород судью просить принять посредство. Тогда великий князь с Новгородом приняли на себя третейскую обязанность. Князь предложил перемирие на пять лет, с тем, чтоб вперед до этого срока, в одном и том же месте, составлявшем предмет спора, ловили рыбу и псковичи, и юрьевцы, каждый на своем берегу. Перемирие заключено в Новгороде. С обеих сторон целовали крест судьи псковские, и потом послали в Юрьев к епископу и в Ригу к архиепископу послов с договорными грамотами; целовал крест епископ и ратманы дерптские. Тогда немцы отдали иконы, награбленные в церквах, и имущества; а вслед затем немцы прибыли во Псков и побрали своих пленных и их имущества; не могли, разумеется, воротить сожженных людей. Псков заплатил за этот суд великому князю 50 руб., потому что за суд всегда платилось.

Не прошло уреченных пяти лет, как опять возникла ссора: немцы в Юрьеве засадили в погреб посла псковского, да гостя псковского, а псковичи во Пскове засадили в погреб немецкого гостя. За это немцы напали на псковские исады (рыболовство) и подошли к Новому Городку, потом напали на село Колпино близ озера, зажгли церковь и разоряли исады. Псковичи напали на них в этом месте и прогнали, потом в свою очередь вошли в Немецкую Землю и наделали пакостей, а вслед затем из Из-борска отправились молодцы и пожгли немецкие волости. Потом послы немецкие прибыли во Псков и заключили перемирие на девять лет; с обеих сторон написали грамоты и приложили печати.

По истечении девятилетнего срока с обеих сторон заговорили о мире, и послали просить судьей между собой великого князя; тот прислал своего доверенного, но мейстер не приехал на съезд, отговариваясь неимением времени; это показало псковичам, что мейстер хочет войны, и когда потом прибыли послы из Ливонии во Псков, их задержали, требуя уплаты тем, которые перед тем жаловались на обиды, понесенные от немцев. Орден принужден был выкупить своих послов за 75 рублей. В числе неудовольствий Пскова на Орден было и то, что немцы продавали в Псковскую Землю мед и пиво, которого производство верно было обложено пошлинами в Псковской Земле.

В 1473 году съехались с обеих сторон уполномоченные, но не довели дела до конца. Мейстер решительно, наконец, сказал, что Орден не продолжает перемирия. Псков обратился тогда к великому князю, с просьбой постоять против немцев за дом св. Троицы, как стояли его прародители. Великий князь прислал на помощь огромную силу, под начальством двадцати двух подручных ему князей; верховное предводительство вручено было Данииле Холмскому. Но мейстер прислал мирное предложение, в котором, между прочим, обещал прекратить ввоз пива и меда в Псковскую Землю. Псков согласился; составлена была мирная договорная грамота, и посол, как представитель предлагающей стороны, первый поцеловал крест; с ним, когда он уехал обратно, отправились в Ригу послы: один от великокняжеского воеводы, т.е. от стороны великого князя, а два от Пскова. Там перед ними мейстер целовал крест и приложил свои печати к грамотам, составленным во Пскове, а потом псковские послы целовали крест за Псков и за все пригороды. Вслед за отъездом мирных послов прибыл во Псков посол от дерптского епископа и от города Дерпта и заключил особый мирный договор.

В 1480 году опять возникло несогласие: в Дерпте арестовали псковских купцов; за это псковичи посадили в погреб немецких купцов. Отмщая за то, немцы сделали набег на пригород Вы-шгородок, сожгли стену и церковь, перебили людей, не исключая и малых детей, причем пострадали до пятидесяти человек немцев, бывших в этом пригороде. Потом напали на пригород Гдов и опустошили земли около него. Эти набеги были так быстры, что псковичи не поспевали на выручку своих от неприятеля. Псковичи пошли в Немецкую Землю к Юрьеву, жгли окрестности, убивали жителей, а множество немцев и Чуди повели в плен. За это в свою очередь немцы со своей Чудью поплыли на псковские селения, жгли их без разбора, так что во Пскове виден был огонь и дым горевших селений. Псковичи вышли войском. Немцы избежали сражения и, продолжая свои разорения, подошли к городу Кобыле, стоящему на берегу озера, сожгли его вместе с церковью, и в ней погубили всех укрывшихся, и старых, и малых, не давая выскочить из пламени, а те, которые там не были, попадали в плен. Окрестности селения были сожжены, люди побиты или отведены в плен. 16 августа 1480 года сам мейстер подступил к Изборску, но не мог его взять, а 20 августа подступил ко Пскову; в то же время из Дерпта прибыла другая сила на судах. Псковичи сами сожгли Завеличье, чтоб не дать врагам притона в домах. Расположившись на Завеличье, немцы со своих лодок (шнек) начали стрелять по двум более слабым пунктам, по Запсковью и Полонищу, минуя Средний город, где стены были выше. Перейти же вброд было трудно, ибо в тех местах, где это возможно, поставлена была военная сила, собранная из псковских пригородов. Особенно немцы покушались на Запсковье. Собрали оставшиеся от пожара на Завеличье бревна, жерди, солому, наклали в учаны, полили смолой и, воспользовавшись ветром, дувшим прямо на Запсковье, зажгли и бросали такие снаряды в посад. Тогда распространился во Пскове страх; жители пустились было бежать; сам князь Василий Шуйский, наместник Пскова, приказал уже себе седлать лошадей, но посадники остановили его и упросили. В это время какой-то пскович сказал посаднику: "Мне было во сне видение — явился мне благоверный князь Довмонт и сказал: возьмите одеяние с моего гроба и обойдите трижды с крестами город; молитесь Богу и ничего не бойтесь". Псковичи исполнили это священнодействие, с одеянием Довмонта обошли трижды вокруг Крома. После этого немцы сделали сильное нападение, стреляли из пушек, пускали разом и стрелы, и из пищалей пули, и силились пристать к берегу в логу между св. Лазаря и св. Спаса; но псковичи бросились на них: кто с камнями, кто с топорами и мечами, захватили одну шнеку, многих немцев потопили, других изрубили. Тогда немцы решились уйти и покидали много своих шнек. И так они, — по выражению летописи, — убежали со срамом, после пятидневного неудачного приступа; тем не менее псковская волость жестоко пострадала от этого нашествия и опустошений.

На беду Пскову там был князь Василий, невоинственный, грубый, пьяный, ненавидимый народом грабитель. В следующем году (1481) прибыли, по просьбе псковичей, двое братьев великого князя и вместо того, чтобы идти за Псков, сами ограбили псковские волости и уехали прочь. Наконец, прибыли присланные от великого князя воеводы с московской воинской силой (Иван Булгак и Ярослав Оболенский) и с новгородцами: Новгород уже тогда подчинялся московскому владычеству и состоял в ведении великокняжеских наместников, предводительствовавших в этом походе войсками. Вместе с псковским ополчением это войско ворвалось в Ливонию. Произошло опустошение, которое своим варварством превосходит, кажется, прежде бывшие; немецкий современник рассказывает, что в это время русские с особенным остервенением истязали жителей немцев и чухон: насиловали женщин и девиц, ругались над страдальцами, отрезывали им уши, носы, обрубливали руки и ноги, и для потехи делали над мужскими и женскими трупами бесстыдные поругания, разрезывали беременных женщин и ели плод их, заставляли людей вырывать собственными руками у себя внутренности и вешали таких страдальцев на дерево Псковская вторая летопись говорит, что русские, рассеявшись тремя дорогами, выжгли и разорили всю Землю Немецкую, от Юрьева до самой Риги. Немецкая Земля была вся, по выражению летописца, не в опасе. Немцы себе пиво варили, и ничего не боялись; зима была сурова, снег человеку по пазуху; поэтому, когда русские сожигали села, то жители, если и успевали спасаться от меча и от огня, то замерзали или погибали от голода. Два города, называемые у псковского летописца Вельяд и Каркус, а у немецкого Феллин и Тарваст, были сожжены дотла со всеми прилежащими к ним поселениями. Отдали, — говорит псковский летописец, — немцам вдвадцатеро, если не больше; говорят, как и Псков стал на свете, так не бывало. Согласно с этим говорит и немецкий историк. Русские в Лифляндии поступили еще свирепее, чем рыцари в России; ни при одном мейстере не было такой беды в Ливонии, как при тогдашнем Бернгарде фон дер Борхе. Взятие двух городов наделило псковичей таким множеством золота, серебра и всякого добра, что едва могли вывезти. Вся эта трагедия разыгрывалась в Ливонии в феврале и марте 1481 года, и продолжалась четыре недели.