Том I. Стихи, рассказы, сказки - Сергей Алексеевич Баруздин

«Предупреждаем посетителей, что слоны, которые бродят вокруг гостиницы, — дикие, и к ним не следует приближаться». Я, конечно, знаю, что вы любите слонов, но первый этаж и открытая дверь…

— Витя, спать! — сказал я, засыпая.

Ночью во сне кто-то хрюкал и шавкал. Сильно хрюкал и шавкал. Мне не хотелось просыпаться, но когда стекла задребезжали, меня разбудил вскочивший с постели Витя:

— Я же вам говорил…

Что-то тяжело прошумело и протопало под нашими окнами.

Мы, в одних трусиках, осторожно выглянули за дверь на улицу. Тихо. Звезды светят, как у нас на Кавказе. И галдят цикады, как у нас, но только сильнее. Кажется, вся земля дрожит от них. И вдруг — страшный крик. Один — женский, потом — мужской…

— Что они кричат, Витя? — спросил я моего друга.

— Не знаю, — сказал Витя.

— Но они кричат по-английски, — сказал я. — А если надо помочь?..

— Кажется, они кричат: бегемот, — сказал Витя. — Пошли!

И мы с Витей побежали на крик.

Шума цикад уже не было слышно. Вокруг шумели и галдели люди.

— Что они говорят? — спросил я Витю.

Аккуратный Витя сказал:

— Сейчас. Я переведу. Они говорят, что кто-то хрюкал и шавкал под их окнами, и что кто-то беспокоил их стекла, которые сильно дребезжали, и еще тяжело топал, и опять — хрюкал и дышал…

— Слон? — спросил я Витю.

— Нет, судя по признакам, не слон…

Мы опять легли спать.

Было жарко даже в преддверии утра. И по-прежнему ярко светили звезды, и еще голосистей шумели цикады.

Стало рассветать. Какие-то огромные птицы — красивые, но с облезлыми шеями — появились перед окнами. Посидели на деревьях, взлетели и приземлились совсем рядом. Кажется, грифы. Было уже совсем светло, и цикады замолкли, но их заменили голоса другие: сотни птичьих невидимых голосов.

Витя спокойно спал. Я сначала лежал, потом встал и вышел из комнаты.

Вышел и увидел мирно бредущих двух слонов. С огромными повисшими ушами. Явно мать и слоненок.

Заметив меня, они направились в мою сторону.

Я — в комнату. Слониха и слоненок подошли вплотную к нашей двери и миролюбиво протянули хоботы: слониха — большой, слоненок — маленький.

Слоненок издал просящий звук:

«Н-х-хы!»

На столе у нас были бананы и яблоки.

Два хобота были протянуты в комнату.

Я передал все слоненку и слонихе.

Взяли аккуратно и по-доброму. Просили еще.

— Больше ничего нет, — сказал я слонихе как старшей. — Поверь, ничего!

Слониха вынула хобот из нашей комнаты и увела слоненка. И пошла вместе с сыном вдоль гостиницы.

Витя спал. Я так и не уснул.

Когда он проснулся, увидел открытую дверь, спросил:

— Ну, что?

— Ничего, — сказал я. — Просто слоны приходили. Слониха и слоненок. Я от вашего и своего имени отдал им все наши фрукты.

— Вы точно знаете, что слоны? — спросил Витя. — Ведь ночью ходил бегемот…

— Ну, ваш бегемот — дикий, а слоны — образованные. Их, по-моему, даже просто приручили…

— А объявление? — продолжал удивляться Витя. — По части диких слонов, к которым не следует приближаться?

Ну, что объявление!

Мало ли что придумает владелец гостиницы!

Давид и Катя

Давид и Катя — пеликаны. Розовые пеликаны. Или — баба-птица, как называют пеликана по-научному.

Я познакомился с ними в самолете, когда еще не знал, что они — Давид и Катя.

В то время не было «ТУ-104» и «ИЛ-18». Были обычные винтовые самолеты «ИЛ-14» — наши «дугласики», как мы их называли.

Рейс был трудный. То мы никак не вылетали из Москвы, то начались непредвиденные посадки — в Пензе, а потом и в Ростове. И там и там сидели. Но вот еще одна неожиданная — в Минеральных Водах.

Там я не выдержал. Я торопился.

Начальник аэропорта спросил меня:

— На грузовом полетите?

— Полечу, — сказал я.

В самолете были мешки, тюки, ящики… И ни одного сиденья. Еще две клетки. В каждой — по бело-розовой птице с огромными желтоватыми клювами.

Пеликаны. Они самые. Не узнать их невозможно!

Уже интересно.

Я прыгал с мешков на ящики и с ящиков на мешки — самолет болтало. Мы были втроем в самолете — два пеликана и я. Три летчика не в счет — они отдельно от нас.

Я наблюдал за пеликанами.

Один из них побольше. Второй — поменьше. Клетки стоят рядом. Тот, что поменьше, все время волнуется, пытается просунуть клюв через решетку в сторону соседа. А сосед лежит и не обращает никакого внимания на это.

Или его укачало?

Глаза у него ярко-красные. Не помню, должны быть такие глаза у пеликана или не должны быть…

Появляется один из летчиков.

Видит, что я сошел со своих мешков и ящиков и сижу уже возле клеток с пеликанами, спрашивает:

— Интересуетесь?

— А куда вы их везете? — в ответ спрашиваю я. — И почему вот этот, что поменьше, так волнуется?

— В зоопарк какой или еще куда! Нам не докладывают. Наше дело доставить, — сказал летчик. — А насчет волнения — вы правы. Понимаете ли, при посадке в самолет их разделили. Я был против этого. Привезли в одной клетке, а разделили на две. Вот пеликанша и волнуется…

«Как их зовут?» — хотел спросить я, но было уже поздно. Самолет пошел на посадку, летчик вернулся в кабину…

Я забыл об этой встрече, но недавно оказался впервые в Гагре. Погода была плохая. Даже купаться не хотелось.

— А Давида и Катю не видели? — спросили меня. — Сходите в парк, посмотрите.

В парке, помимо людей, были лебеди и утки, павлины и музыка — пластинки, которые проигрывают так, чтобы все слышали, даже кому не хочется…

Но вот островок. Кругом вода. А на островке — два пеликана. Один — побольше. Из-под белых перьев видны розовые, а на груди — почти желтые. На голове — хохолок длинный и чуть взъерошенный. Рядом — пеликан поменьше. Все то же, но без хохолка. А глаза! Удивительно знакомые глаза! Ярко-красные! И у маленького пеликана, и у большого. Где-то я их видел…

Рядом были люди. Из их слов я понял, что большой пеликан — Давид, а маленький — Катя.

Пеликаны в это время сошли в воду. И поплыли горделиво рядом с утками и лебедями, не обращая на них внимания. Давид плыл впереди. Катя — эа ним. Теперь я вспомнил их. Точно вспомнил. Это те пеликаны, которые летели со мной в самолете.

Катя начала нырять на дно маленького пруда. Она что-то захлебывала в свой огромный клюв и догоняла Давида. Потом опять захлебывала и опять догоняла.

Давид