Священная охота - Лоис Буджолд

Венсел наконец заметил, какими глазами смотрят на него оба его слушателя.

— Ух! Урок окончен, дети. — Венсел с усилием втянул воздух. — Я становлюсь болтлив. Сегодня был отвратительный и слишком долгий день. Мне следует отправиться домой. — Он стиснул зубы. — К моей супруге.

— Как она переносит всё это? — напряжённым голосом поинтересовалась Йяда.

— Не слишком хорошо.

Ингри внезапно забеспокоился: какое давление на судей Йяды может исходить от принцессы? Из всех Стагхорнов принцесса Фара в наибольшей степени могла жаждать крови: ей было необходимо смыть собственную вину. И к словам Фары наверняка прислушается не только её муж, но и брат, принц Биаст.

Венсел отодвинул кресло, потёр переносицу и поднялся на ноги. Его окружённые тёмными кругами глаза, подумал Ингри, слишком стары для лица молодого человека.

Ингри проводил графа до крыльца, потом проскользнул обратно в столовую и закрыл дверь, прежде чем снова появилась дуэнья. Йяда хмурилась, чем-то явно озабоченная.

— Интересно, — медленно проговорила она, — какие сны снились Венселу?

— М-м?..

Йяда побарабанила пальцами по столу.

— Он говорил о Кровавом Поле не так, как рассказывал бы человек, знакомый с историей только по записям или рассказам. Он произвёл на меня впечатление очевидца.

— Как это случилось с тобой, да? Только вам снились разные времена.

— Мой сон касался настоящего времени, мне кажется. Почему ему снилось прошлое? И почему вообще ему могли сниться мои воины?

Ингри обратил внимание на собственническую нотку в голосе девушки.

— Он, по-видимому, считает, что это были его люди. — Ингри помедлил. — Его отец был знаменит своей одержимостью историей. То же самое говорили о его деде, насколько я помню рассказы моего отца и тётки. Венсел не разделял этой страсти в детстве, я точно знаю, но, возможно, заразился ею позднее, когда прочёл их труды. Должно быть, он отчаянно стремился найти объяснение тому, что с ним случилось. Не снился ли тебе снова Израненный лес, — добавил Ингри, — уже после того как ты оказалась в столице?

Йяда покачала головой.

— В этом не было… нужды. Задание, каково бы оно ни было, я уже получила. Ничто для меня с тех пор не изменилось и не потускнело. — Девушка взглянула в лицо Ингри. — Так было до тех пор, пока не появился ты, хочу я сказать.

Понимая, что наедине они побудут недолго, Ингри разрывался между желанием снова поцеловать Йяду и страхом. Что ещё мог бы открыть им поцелуй? Его забинтованная рука стиснула пальцы Йяды, и на её сводящих его с ума губах мелькнула благодарная улыбка.

Глаза Йяды сузились.

— Шаман клана… Воин, обладающий духом животного… Знаменосец… Священное древо… Почему все эти символы ожили здесь и сейчас? Мы все трое связаны друг с другом — вы с Венселом родством и той старой трагедией, мы с Венселом… недавними событиями, мы с тобой… — Йяда сделала глубокий вдох. — Нам следовало бы попытаться всё это понять.

— Нам следует попытаться остаться в живых, Йяда.

— Я не так уж уверена, — тихо ответила девушка, — что речь идёт именно о наших жизнях.

Рука Ингри крепче сжала руку Йяды, несмотря на пронизавшую её боль.

— Ты не должна чувствовать себя обречённой!

— Почему же? Или ты считаешь, что обречённость — только твоя участь? — Брови Йяды насмешливо поднялись. — Она очень тебе идёт, должна признаться. Только это несправедливо. — Она наклонилась к Ингри, и он замер от ужаса и наслаждения, когда её губы коснулись его губ. Однако на этот раз не произошло ничего, кроме нежного прикосновения плоти к плоти.

Прежде чем Ингри смог припасть к губам Йяды в поисках того священного огня, что опалил их накануне, дверь открылась и вошла дуэнья. Ингри неохотно выпустил руку Йяды. Он хорошо понимал, что женщина не может не заметить его учащённого дыхания.

Дуэнья без улыбки обвела взглядом Ингри и Йяду и присела в реверансе.

— Прошу прощения, милорд. Граф велел мне быть всё время рядом с госпожой.

— Я очень признательна ему за заботу, — проговорила Йяда голосом настолько невыразительным, что Ингри не смог понять, было ли это насмешкой или искренней благодарностью. Йяда взяла свой кубок, осушила его и поставила на стол. — Не следует ли нам теперь удалиться в ту унылую комнату?

— Если вам угодно, миледи… Так граф и сказал.

Под тупым упрямством женщины Ингри ощутил искреннее беспокойство. Власти графа-выборщика было достаточно, чтобы держать слуг в страхе, но не чувствовали ли они… или не испытывали ли — чего-то ещё?

— Может быть, и лучше пораньше лечь, — неохотно согласился Ингри. — Мне предстоит сопровождать лорда Хетвара на траурной церемонии завтра утром.

Йяда кивнула и поднялась на ноги.

— Я буду признательна, если потом вы посетите меня и обо всём расскажете.

— Непременно, леди Йяда.

Ингри смотрел вслед Йяде… было ли это капризом его воображения или и в самом деле с её уходом в комнате стало темнее?

Глава 14

Площадь перед храмом была уже запружена толпой придворных в траурных одеждах и зевак, когда Ингри утром туда прибыл. Он заметил у ворот храма нескольких гвардейцев Гески, из чего следовало, что хранитель печати уже внутри. Ингри ускорил шаги и протолкался к воротам. Люди, узнававшие его, торопились убраться с дороги.

Яркая синева неба говорила о том, что день может оказаться не по-осеннему жарким, и Ингри с облегчением вступил в тень, отбрасываемую портиком. Его парадная одежда была тяжёлой и неудобной: длинный траурный плащ мешал идти и цеплялся за меч. Солнечные лучи заливали центральный двор храма, в середине которого на каменных плитах очага пылал священный огонь, и Ингри заморгал, войдя в тень и тут же снова выйдя на свет. Высмотрев леди Хетвар, которую сопровождали Геска и её старший сын, Ингри подошёл к ней и поклонился. Дама кивнула в ответ, одобрительно оглядела траурный наряд Ингри и немного подвинулась, чтобы освободить ему место позади себя, рядом с Геской. Лейтенант нервно покосился на Ингри, но ничем больше не обнаружил последствий их последнего странного приключения, и Ингри начал надеяться, что Геска не стал распространяться о сверхъестественном инциденте.

По другую сторону от священного огня Ингри заметил рыцаря Улькру и нескольких слуг Болесо; это было хорошо — значит, они прибыли в Истхом, как им и было велено. Улькра вежливо поклонился Ингри, хотя те придворные Болесо, которые сопровождали его гроб, постарались не встречаться с Ингри глазами — то ли помня о его неприязни, то ли просто побаиваясь его.