Наследница Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

– Хе-хе-хе! – пропищал Себастьян. – Дай-ка мне лучше и того, и другого. Агнесс, ты ведь хочешь, чтобы у меня хватило сил на тебя, да?

Отец Сильвикола и бровью не повел, даже заметив тень, мелькнувшую на лице настоятельницы. Она осторожно приняла у него обе бутылочки. То, что она пыталась скрыть за бесстрастным выражением лица, со всей очевидностью выдавали ее глаза: она знала, что содержится во флаконах.

– Курьер, как вы и приказывали, ждет вас в моей келье, отче, – сообщила она.

– Готов ли он отправляться?

– Он ждет только вашего послания.

– Спасибо. – Отец Сильвикола наклонился и забрал пергамент с колен Себастьяна. – Я позабочусь об этом.

Себастьян Вилфинг сделал великодушный жест.

– Правильно, отче. Подпишитесь. Желаю вам получить удовольствие.

Отец Сильвикола вышел. У дверей больничной палаты он остановился и обернулся. Настоятельница стояла рядом с кроватью Себастьяна, держа в руках бутылочки. Ее внутренняя борьба была заметна даже с такого расстояния.

– Ну же, Агнесс! – услышал он брюзжание Себастьяна Вилфинга. – Падре сказал, что я должен выздоравливать. Или ты хочешь побыть непослушной девочкой? За это тебя следует наказать. Мне наказать тебя, Агнесс?

Настоятельница решительно вынула пробку из одного флакона. Но когда она наклонилась к Себастьяну, то снова замешкалась. Себастьян вырвал у нее открытую бутылочку и сразу же присосался к ней. Одним глотком он опустошил ее и швырнул на пол.

– Фу! – скривился он. – Меня сейчас вырвет. Держу пари, у тебя между ног и то не так противно, Агнесс.

Настоятельница внимательно смотрела на него. Себастьян причмокнул и рыгнул. Ее взгляд переместился на другой флакон, который оставался нетронутым.

– Черт побери, давай сюда.

Отец Сильвикола не мог прочитать выражение ее лица, когда она протянула старику бутылочку. Ее движения, тем не менее, были настолько медленными, что он легко представил, каким бледным и покрытым потом оно должно быть. Себастьян схватил вторую бутылочку и тоже опустошил ее одним глотком.

– Вот дерьмо, это снадобье еще гаже первого!

Отец Сильвикола отвернулся и скользнул в проем. Келья настоятельницы примыкала прямо к больничной палате. Узкая дверь была открыта, и в ней стоял солдат в сапогах со шпорами на ногах и со шлемом на голове. Когда отец Сильвикола вошел в келью, солдат встал навытяжку.

– Я хотел бы, чтобы ты отвез следующее послание в Вунзидель, к генералу Кёнигсмарку, – заявил отец Сильвикола. – Отправляйте вашу армию в поход на Прагу. Осадите город, как только доберетесь до него. Не идите на переговоры с Прагой. Не давайте горожанам передохнуть, держите в напряжении вылазками, но не предпринимайте ничего серьезного, пока я не доберусь до вас и не дам вам знак атаковать город. Только тогда можете идти на штурм. Выполните все, как я сказал, и я обещаю вам добычу, по сравнению с которой имущество генерала Валленштейна – милостыня из кошеля для сбора денег.

Солдат кивнул. Его взгляд метнулся в сторону, когда из лазарета до них донеслись крики и торопливый стук ног.

– Что это там происходит?

– И еще скажи генералу Кёнигсмарку, что я сегодня же пускаюсь в путь, в Прагу, вместе с известной ему группой гражданских, под охраной предоставленных им в наше распоряжение людей. Так как маленькая группа продвигается быстрее, чем целая армия, то я рассчитываю прибыть в Прагу почти одновременно с ним. Если его войска на марше в Прагу случайно остановят путешествующую в одиночку особу по имени Александра Рытирж, то ее нужно немедленно освободить и не препятствовать ее поездке. Понятно?

– Да. – Солдат снова заглянул через плечо иезуита. Из лазарета доносился ужасный рев. – Батюшки светы! Там что, кого-то жгут заживо?

– Иногда тем, кто уходит от нас, не даруется прощание в мире, – ответил отец Сильвикола. – Ты понял поручение?

Солдат отдал честь, картавя, повторил сообщение и, тяжело ступая, вышел. Отец Сильвикола прислушивался к крикам из больничной палаты, пока они не ослабели и не перешли в писк и тихий хрип, ничем не отличающиеся от звуков, издаваемых свиньей, которая, вздрагивая, висит над корытом и смотрит, как последние капли крови стекают из ее рассеченного горла. Затем и они стихли, и осталось лишь приглушенное бормотание: это монахини читали последнюю молитву перед тем, как бедная душа отправится в путь.

Он подумал о двух маленьких бокалах на алтаре больничной церкви и сжал их в кармане. Они были на месте, пустые и вычищенные. Поездка началась, и единственное, что еще могло задержать ее, это его собственная смерть. Он поступил правильно, вылив содержимое обоих бокалов и не став подвергать себя испытанию.

Он услышал биение чужого сердца в своей душе и содрогнулся, но когда он решительно покинул келью настоятельницы и вышел в переулок, биение исчезло и уже не возвращалось.

11

В переулках Вюрцбурга Александра так натянула поводья, что у нее задрожали мышцы рук. Лошадь, кажется, почувствовала ее панику и рвалась пуститься вскачь. Оказавшись за городом, Александра сразу же уступила как ее, так и своему внутреннему стремлению и буквально полетела по замерзшему тракту, пока дыхание не стало со свистом вырываться из груди, а в глазax не заплясали черные пятна. Лошадь вспотела и роняла клочья пены размером с ладонь.

В ее голове не переставая пронзительно вопил внутренний голос: «Это безумие! Что я здесь делаю?»

Лошадь по собственному почину перешла на более медленную рысь. Александра подпрыгивала в седле от тряского аллюра. Щеки ее пылали, руки и ноги были ледяными.

Что подумают Агнесс и остальные, когда узнают, что она уехала, даже не попрощавшись? Что она сбежала? Или иезуит объяснит им сложившуюся ситуацию?

Ее снова охватила паника. Она чуть было не влепила себе оплеуху, чтобы очнуться от кошмарного сна, но слишком хорошо понимала, что это не сон. Господи, она действительно уехала, чтобы выкрасть библию дьявола? В голове не укладывается: она и в самом деле собирается это сделать!

А что мешает ей, приехав в Прагу, встретиться с отцом и дядей Андреем и попросить их о помощи? Этим двоим наверняка что-нибудь да придет в голову, пусть даже они решат отправиться в Вюрцбург во главе отряда только что нанятых солдат и силой освободить плененных членов своей семьи.

И, разумеется, развязать личную войну с архиепископом Вюрцбурга и орденом иезуитов, в то время как нынешняя война еще не закончена!

Но Киприан наверняка придумает что-нибудь поумнее. Они с Андреем привезли бы библию дьявола в Вюрцбург, и только сам сатана смог бы им помешать, чтобы им, да не справиться с каким-то сумасшедшим иезуитом…

…секундочку! А если именно этого и хочет отец Сильвикола? Прибрать их всех к рукам? Если он на то и рассчитывает, что она, Александра, беспомощная женщина, обратится к отцу и таким образом заманит последних свободных членов семьи в засаду? Лошадь заржала и потрясла гривой, как если бы лихорадочные мысли Александры снова передались ей. Она стала нервно бить копытами. Александра натянула поводья, и взволнованный конь стал гарцевать на месте и вращаться вокруг своей оси. Сердце Александры бешено колотилось, мысли спутались.

Он сказал, что ему нужна библия дьявола. Все остальное не имеет значения.

Но одним из его союзников был Себастьян Вилфинг. То, что бывший жених Агнесс достаточно ненавидел ее и членов ее семьи, чтобы причинить им горе, было очевидно. То, что он почти обезумел от ревности и чистой ненависти к Киприану и убил бы его собственноручно, если бы только мог, было ясно. Александре не пришлось долго думать, чтобы сложить два и два и решить, что Себастьян наверняка был замешан в охоте на ведьм в Вюрцбурге; она ни на мгновение не усомнилась в том, что это соответствует его натуре. Они потеряли Себастьяна из виду – и из памяти. Ужасная ошибка…

…и тем более жестокой, вероятно, окажется его месть, если Александра действительно впутает в это дело своего отца. Соглашение Себастьяна с иезуитом, возможно, имело целью то, что она изначально предположила: его помощь и его лжесвидетельство освободят его от ответственности во время слушаний дела об уничтожении ведьм. Она могла пойти в своих рассуждениях еще дальше и сделать вывод, что именно ему, Себастьяну, нужна голова Киприана Хлесля. И тогда получится, что единственная дочь Киприана сама доставит любимого отца в руки убийце!

А Андрей фон Лангенфель, ее дядя? Если попробовать поговорить только с ним… Но Андрей не станет обманывать Киприана, и уж тем более, когда речь идет о библии дьявола.

Значит, это бремя нести ей одной. А у нее даже нет времени на то, чтобы разработать ловкий план. Времени хватало лишь на то, чтобы добраться до Праги, проникнуть в замок, выкрасть книгу (но как она сможет перевезти это огромное чудовище без посторонней помощи? И как она вообще сумеет приблизиться к ней?!) и вернуться в Вюрцбург. И при этом все, абсолютно все должно пройти без сучка без задоринки. Она сглотнула. Ей уже сейчас не хватало воздуха. Но постепенно более спокойный голос проник в ее уши поверх криков паники – голос, который произнес: «Тогда лучше бы тебе подумать над этим, вместо того чтобы терять голову. Тебе это под силу».