Сакура-ян. Часть 1 - Андрей Геннадьевич Кощиенко

шебутной тонсен. — Ну почему ей не сидится спокойно? Будь я на её месте — да я бы каждый день благодарственные молитвы читала, за одну лишь возможность ходить на такие завтраки! И жить в таком отеле… С такой ванной…»

[*.*] — Ага. В этот раз она порадовала объяснением, почему в Хангук все жадные. Оказалось, это от того, что мы вымираем.

[*.*] — «Жадные»⁇

[*.*] — Бедную девочку никто даже не поблагодарил за то, что она год назад надрывалась, кривляясь на концерте, представляете? Поэтому она облизала японцев с ног до головы, повеселив их рассказом о том, какие здесь неадекваты. Сделала это лишь за то, что они пообещали ей какую–то награду…

[*.*] — В смысле — «не поблагодарил»?

[*.*] — Агдан поплакалась, что её участие на концерте в Хангук никак не отметили. Даже заявила, что в тот день вместо неё на сцене была «какая–та неизвестная, просто похожая на неё девочка». А её там вовсе не было, поскольку всех выступавших правительство наградило, а её нет. Значит, она не участница!

« Тонсен устроила очередной скандал, — понимает СунОк. — На этот раз международный. Вот как с ней можно не свихнуться?»

[*.*] — Агдан не наградили вместе со всеми? Да?

[*.*] — Получается так.

[*.*] — Ёжечки божечки… Понятно теперь, почему она такая злая! А в нашем Голубом доме вообще не соображают, что творят?

[*.*] — Что они, по твоему, «не соображают»?

[*.*] — Агдан — ведьма! Разве можно её злить? Она обиделась и наслала проклятие! Теперь у нас самоубийц в два раза больше, чем обычно! А если она каждый год станет присылать на нас порчу? Мы все вымереть тут должны, что ли?

СунОк досадливо морщится.

— Идиоты, — сердито шипит она.

[*.*] — Это просто статистическая флуктуация! В следующем году с суицидами будет как прежде.

[*.*] — Ага. Верь себе, раз так хочется. Из тех, кто уже посмотрел её «Песню на неизвестном языке», кто–нибудь что-нибудь понял? А я — да! Это заклинание на древнем языке. Сейчас японцы начнут его везде повторять, и нам конец!

[*.*] — Это был межпланетный язык. ЮнМи — инопланетянка, упавшая к нам со звезды.

[*.*] — «Мозговой полип»?

Боже, откуда вы только такие берётесь…

[*.*] — Не переживайте вы так! Никто нигде не умрёт. Слышали, прокуратура взялась за пересмотр дела о краже? Тогда Агдан вытащила кошелёк у престарелой аджумы. Сейчас наше правительство потребует у ниппонцев выдать воровку, потому что она преступница, и посадит её в тюрьму. А в тюрьме — мощные антимагические стены, стопроцентно гасящие любые заклинания, кх–кх–кх…

[*.*] — СРОЧНО ВСЕМ!! АГДАН НЕ ВИНОВАТА!!! СМОТРИТЕ ПО ССЫЛКЕ — ПРИЗНАНИЕ МОШЕННИЦЫ! АГДАН НИ В ЧЁМ НИ ВИНОВАТА!!

Ткнув мышкой в прикреплённый к последнему сообщению адрес, СунОк переходит на видео–файл с заголовком «АГДАН НЕ ВИНОВАТА!!» и запускает его. Смотрит с самого начала до конца, затем хватает свой телефон и начинает звонить маме.

Время действия: этот же день, ближе к обеду

Место действия: агентство ' Gizo Studio'

Будучи внезапно выдернутым с «хореографической практики», сижу, смотрю на планшете менеджера присланное Акирой видео, «которое мне срочно нужно увидеть». На экране рыдает старая аджума, в которой, пусть не с первого раза, но таки узнал свою «обвинительницу». Время, прошедшее с момента нашей последней встречи, было к ней безжалостно. Вид у тётки стал — «в гроб краше кладут».

— Я обманула, — в соплях и слезах гундосит аджума, — Пак ЮнМи ничего не воровала у меня. Она честная и очень хорошая девочка!

— Зачем же вы говорили неправду? — спрашивает у неё молодой мужчина с микрофоном в руке, видимо журналист.

— Я очень больна, и мне нужны были деньги, чтобы покупать лекарства. Поэтому я согласилась, когда меня попросили солгать. Простите меня… Мне так стыдно…

— Разве у вас не было другого способа получить медицинскую помощь? В стране существуют программы социальной помощи.

— Я хотела жить!! — кричит в ответ аджума, выпрямившись и даже, кажется, сверкнув глазами. — Жить! Вы не поймёте этого, пока сами не почувствуете приближение смерти! Мне нужны были действенные лекарства! Они дорого стоят, и из–за этого в программе социальной помощи их нет… Я продала всё, что у меня было, но денег всё равно не хватало. Вот почему я была вынуждена согласиться, когда мне предложили продать свою душу… Я хотела жить! Жить, вы понимаете⁈

— Кто вам предложил «продать душу»?

— Женщина.

— Вы знаете, кто она? Можете назвать её имя?

— Нет, я не знаю. Она говорила со мной через мужчину. Но это была женщина.

— А мужчину? Его вы видели?

— Да, я видела его. Но никогда не скажу кто он.

— Почему?

— Он давал мне деньги. Я обещала ему, что буду молчать. Я сдержу слово.

— Вы не хотите называть своих соучастников. Почему вы тогда решили рассказать о Пак ЮнМи?

— Я умираю. Лекарства уже не помогают… Каждый день чувствую, как сил становится всё меньше и меньше… Я решила, пока ещё жива, закончить свои земные дела как полагается. Попросить прощения у всех, кого обидела…

Аджума прерывается, с трудом переводя дыхание.

— Госпожа, вы хотели сделать заявление, — напоминает журналист.

Женщина кивает ему и, сделав короткую паузу, набирает полную грудь воздуха.

— Я, Гё ХоЧжу, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, заявляю, что все мои обвинения в отношении Пак ЮнМи являются ложью! Сделанными из желания личного обогащения…

— ЮнМи, — обращается ко мне аджума, смотря прямо в объектив камеры. — Пожалуйста, прости меня… Я очень хотела жить. Понимаешь — жить! Я очень боюсь смерти… Я не смогла быть смелой и согласилась, когда у меня появился шанс…. Я не должна была так поступать… Прости меня. Пожа–луй–стааааа…

Прикоснувшись пальцем к экрану останавливаю видео, не став досматривать сохранённую в нём человеческую трагедию. Поворачиваю голову в сторону. Смотрю на своего менеджера, перевожу взгляд на Харуко. Наверное, нужно как–то отреагировать, что–нибудь сказать…

— Пойду заниматься дальше, — сообщаю я. — Меня в зале ждут.

Поднимаюсь на ноги и иду к двери. Слышу, как за моей спиной тихонечко выдыхает Харуко–сан.

А что я должен был сделать? Пипец — как он есть, во всей своей красе. Его для начала осознать нужно, прежде чем