Птичка в клетке или Клетка с птичкой - Нинель Лав

Больше снимать было нечего, и Шурик, выйдя из бежевой «копейки», шагнул в высокую, зеленую траву с дороги, встал в тень под раскидистое дерево и, расстегнув джинсовую рубаху, помахал ей, как крыльями — в раскаленной машине сидеть было невыносимо жарко.

Постояв немного в холодке и подставляя разгоряченное потное тело легкому ветерку, он решил перейти небольшое поле позади конюшни и посмотреть из засады, что там сейчас делается — может, удастся снять что-нибудь интересненькое для очередного отчета заказчику.

Скрытый сараем от работающего во дворе конюха, Шурик, пригнувшись, перешел заросшее травой и цветами поле, обогнул опилочно-навозные кучи, стараясь не запачкать белые кроссовки в навозе, скрытно подошел к конюшне и, раздвинув высокий бурьян, заглянул в распахнутое окно одной из торцевых комнат административного здания.

В комнате никого из людей не было — на подоконнике стояла большая круглая клетка с попугаем, в глубине на табуретке стояла еще одна клетка поменьше с лохматым жующим капустный лист «морским свином».

Шурик вскинул фотоаппарат, и от нечего делать щелкнул кнопкой.

— Руки вверх! — тут же раздался громкий воинственный окрик. — Стреляю без предупреждения!

Испуганно отпрянув от окна, Шурик послушно поднял руки вверх и забубнил, оправдывая свое появление на частной собственности.

— Вы чего, ребята? Я же свой — Шурик Ме…

— Лежать! Мордой в землю! Руки за голову! — последовал следующий приказ невидимого сторожа, и горе-детектив, памятуя о крутой охране Д.В. Юшкина, счел за лучшее подчиниться.

Он лег посреди высокого бурьяна «мордой в землю», сцепив на затылке пухлые пальцы, и всхлипнул от страха и унижения — сейчас его, в лучшем случае, отдубасят, а в худшем замочат «без суда и следствия» и похоронят под огромной кучей навоза.

Перспектива быть похороненному под навозом Шурика не прельщала, и он тут же решил честно, как в прошлый раз, рассказать «крутой охране» о цели своего задания, рассказать все, что знает об этом «деле» и о чем только догадывается, и даже предоставить им все сделанные фотографии — может, другие охранники смилуются над ним, так же, как и те: как-никак они все-таки делают одно дело.

Но прошла минута, потом вторая, а никто из крутой охраны рядом с ним так и не появлялся.

Шурик осмелел, пошевелился, потом поднял голову и прислушался — в конюшне ржала лошадь, в траве стрекотали кузнечики, воробьи чирикали под крышей сарая, а человеческих голосов и вовсе не было слышно.

Мысленно поблагодарив Бога, Шурик энергичнее завозился в бурьяне, прислушался и ожидая тычок в спину (если не прикладом автомата, то уж тяжеленным «берцем» точно) — окриков, тычков и приказаний за его «неправомерные» действия не последовало, и он, осмелев, отполз от окна, выбрался из бурьяна и, пригибаясь и петляя, словно заяц и прижимая к груди фотоаппарат, бросился наутек через поле к своей машине, оставленной у кромки леса.

56

Дед Михалыч, осуждающе цокая языком, помогал накормить и разместить в тесной тренерской немалое хозяйство новой «начальницы». Длинные грубо сколоченные лавки вдоль стен были завалены старой упряжью, из которой они с конюхом в свободное время пытались выбрать более-менее пригодные части и смастерить что-то полезное в хозяйстве.

— И куды тебе столько животин? — убирая на пол под лавку старое, кавалерийское седло с деревянной лукой, ворчал дед, беспрестанно покачивая головой, словно китайский болванчик. — Кобыла есть? Есть. Собака есть? Есть. Хомяк есть? Тоже есть. А еще эта ненашенская птица…

— Во-первых, Пончик не хомяк, а морская свинка; во-вторых, говорящие попугаи давно уже не диковинка в нашей стране, а в-третьих, — тоном усталого экскурсовода сообщала Кира, передвигая клетку с Капитаном Флинтом на широком облупившемся подоконнике, — теперь у меня есть еще и кот, сегодня заберу его снова к себе. Так, что вот их у меня сколько!

— Ты сказала «говорящие попугаи» и этот, что тоже говорящий. Или шутишь над дедом?

— Правда, Михалыч — этот тоже говорящий. Сейчас принесу пакет с фруктами из машины, и попробуем задобрить и разговорить этого заморского упрямца.

— Так я эта, ради такого случая сам схожу к твоей машине, а ты пока птицу устрой на солнышке — они пади любят солнышко…

И дед заспешил к стоящему под навесом «Ягуару».

Кира посмотрела на «любящего солнышко» говорящего попугая и вспомнила, как первый раз мучалась с уборкой его клетки.

…Фанерное дно клетки почему-то никак не вытаскивалось, и сколько она не пыталась подцепить фанерку ножом, ничего не получалось. Пришлось открывать дверцу клетки и вытаскивать из нее уложенную на дно газету с песком и пометом. Конечно, с первого раза у Киры ничего не получилось — газета порвалась, и весь мусор и песок высыпались на фанерное дно клетки. Пришлось брать щетку и сметать ей мусор со дна на сложенный пополам лист бумаги, но обе руки с листом и щеткой еле-еле пролазили в небольшую дверцу клетки. Сметать мусор было ужасно неудобно, к тому же Капитан Флинт воспринял генеральную уборку, как вторжение на его законную территорию и посягательство на его продовольственные запасы. Раскрылившись, огромный попугай свесился с жердочки вниз головой и, пытаясь укусить «противника» за палец, орал во все горло «Караул! Грабят!». После первого же нападения Кира надела толстые, кожаные перчатки, в которых собирает крыжовник и облепиху, чтобы хоть как-то обезопасить свои руки — травмы и боевые шрамы были сведены к минимуму, но убираться в клетке стало еще неудобнее. Помучившись пять минут, она решила купить попугаю новую клетку — нельзя чтобы и Виктория также мучилась, убирая клетку, но времени заехать в зоомагазин у нее катастрофически не хватало, к тому же о покупке новой клетки она вспоминала только во время уборки этой злополучной клетки…

…Дед Михалыч принес пакетик с орешками, поставил его на краешек лавки и склонился над клеткой.

Получив порцию угощения, Капитан Флинт пришел в благодушное настроение и заговорил.

— Филя умница! Золотая птичка! — без устали твердил попугай, приводя своей речью смеющегося деда в неописуемый восторг.

Кира отсыпала в ладонь сторожа орешки и строго наказала: пальцы в клетку не совать и больше десяти орешков не давать.

Оставив зверинец на