Время ненавидеть - Измайлов Андрей

С урчащим мявом из комнатного мрака выстрелил котяра – столь же необъятный и бесформенный, как хозяин, белый до розовости. Бесшумно просеменил в коридор. Скрипнула дверь – и тихо, звеняще тихо.

– Это – Март, – скованными губами сказал застывший Звягин. – Он в туалет захотел. Он сам умеет дверь туда открывать.

– Сядьте! – сказал Гребнев. Конфуз! Ну, не совсем! Все-таки, он верно почуял, что во второй комнате кто-то есть. Ковать! Ковать! Пока горячо! Пока конфуз не охладил от дрожи.

– Где Крайнов?! – Гребнев не спросил «кто», он спросил «где», давая понять, что знает многое, ох многое!

– Женька?! – прояснил для себя Звягин. Изменился в лице и наконец сел. Сполз в свое суперкресло.

А оно послушно приняло его по всем выпуклостям. То ли педаль была незастопорена, то ли еще что: ноги поехали вверх, а голова вниз. Краской Звягин залился мгновенно. Темно-красной, натужной.

Пошел купаться Веверлей, оставив дома Доротею. С собою пару пузырей берет он, плавать не умея…

Если каждое утро просыпаешься и говоришь себе, что вчера был дураком, что это? Привычка или ежедневное самоусовершенствование?

Хотя уже не утро. Солнце добралось до тахты, настойчиво будило душным теплом. Просыпаться было тяжело. Спать дальше было еще тяжелей. День в разгаре, если солнце до тахты добралось. Надо просыпаться.

Гребнев открыл глаза – веки по килограмму каждое, не меньше. Приподнял голову – в ней и вообще не меньше центнера. Хотя чему там быть?! Если вспомнить вчерашний визит к Звягину, если разложить все по полочкам, если определять адекват поведения Гребнева обстоятельствам, то не центнер у него в голове. Или центнер, но отнюдь не мозгов. А что голова тяжелая, так нечего спать на солнцепеке. Вовремя надо просыпаться, ложиться надо вовремя. И если лег, то сразу надо засыпать! А то вся постель сбита, простыня вообще как будто Гребнев ночью из нее веревку вил.

Золотоискатель! Расписка! «Это не цирк!». Ну и дурак!

Ему бы сидеть смирно и плановое редакционное задание до конца доводить. Ему бы не шляться по стоматологам, обладая здоровыми зубами и нездоровой ногой вкупе с нездоровым воображением, а сесть и как следует поломать себе голову над тем, как он собирается летнюю сессию сдавать за третий курс и как он собирается на эту сессию прибыть, когда вызов придет, – гипс… Меньше двух недель осталось, а он о чем угодно думает, но не о…

Золотоискатель! Расписка!

Все! Проснулись. Поплелись. Умылись. Посмотрели в зеркало. Сказали этой небритой, красноглазой роже: «Ну, дурак! Ну, дурак!». Пора разложить по полочкам, отсортировать полученную информацию. Чтобы к ней не возвращаться, стыдливо забыть как можно скорее.

ЗАЧЕМ ЗВЯГИНУ ТАКИЕ ДЕНЬГИ?

Затем, что зубной кабинет как раз таких денег стоит. Зубной кабинет – это не только супер-сверх- ультра-экстра-кресло. Туда же – бормашина, воздушная турбинка, набор фрез. Пасты, цементы… фосфат- цемент, ксилит-цемент, дентин для временных пломб.

Наши зубные кабинеты неплохие. Но, скажем, чешская «Хирана» – много лучше. Скажите любому стоматологу: «Хирана»! И следите за глазами. Если они не сверкнут, значит это не стоматолог. Сейчас многое зависит не только от умения и опыта врача, но и от того, чем он располагает. Наши отечественные пасты, мягко говоря, не верх совершенства. А потом клиенты говорят: к такому-то не советую, поставил пломбу, и через месяц вылетела. При чем здесь врач! Будь у него не норакрил или протакрил, а те пасты, которые в набор к зубному кабинету входят, то он бы гарантию пломбе на сто лет давал.

Или те, кто на удалении специализируется. Послушать клиентов: чудо! чудо! А все чудо: вместо новокаина вкалывают лидокаин. Или ксилокаин. И хватает «замороженности» на четыре-пять часов. Как раз самый болезненный период. И не болит. Будто и не удаляли. Ух, ты!

Да, от умения и опыта, конечно, тоже зависит – опираясь на них, можно делать нормальную работу в ненормальных условиях. Но лучше делать нормальную работу в нормальных условиях. И когда Звягин увидел этот кабинет, он… Когда он сразу определил, что это даже не «Хирана», а нечто запредельное, он… Когда Звягин предположил, сколько все это может стоить, а потом услышал, сколько все это стоит, он…

А Гребнев голову себе морочит: зачем Звягину такие деньги! Да на зубной же кабинет!

ЗАЧЕМ ЗВЯГИНУ СОБСТВЕННЫЙ ЗУБНОЙ КАБИНЕТ?

Затем, что Звягин давно к этой мысли подкрадывался. Возраст – давно на пенсию пора. Здоровье – никуда. Тяжело стало добираться каждый день до поликлиники. Да и там тоже – такого ритма он уже не выдерживает. И нервотрепка. Хоть Звягина и уважают, но нервы треплют. И персонал, и пациенты.

Звягин давно подумывал взять патент. Хоть налог большой, но по пенсии скидка на патент полагается. Получается так на так, особого выигрыша в материальном отношении нет, зато дома практикуешь. Такие давно были беспочвенные мечтания. Ведь чтобы практиковать, нужно как минимум собственное кресло, а его не купить. Частным лицам не продают. Стоматологи, которые по патенту работают, буквально из кусков собирают, из списанного. Спинку в одном месте, станину – в другом, турбинку – в третьем. Не те уже годы у Звягина, чтобы… А тут видит: вот оно! Выкладывай сумму – и получай! И практикуй на здоровье!

Минуточку, Николай Яковлевич! Не далее как только что вы сказали: частным лицам не продают.

А я, Павел Михайлович, и не покупал. Я только деньги заплатил. Давайте, не будем вникать, договорились? Вы вот журналист, интересуетесь, а я не хочу человека подводить. Но там все чисто, уверяю. Не покупал, а только заплатил!..

Жмурится довольно. Такой – хитрый колобок, от дедушки ушел, от бабушки ушел, кабинет приобрел. А самого так и распирает вывалить, как он ловко «не покупал, а только заплатил».

Но Гребнева это не особо интересовало. Гребнева особо интересовала расписка.

ЗАЧЕМ ЗВЯГИНУ РАСПИСКА,

если они такие большие друзья с Крайновым?

– Расписка? А, ну да, бумага… С Женькой? Сто лет не виделись, а друзья. Еще учились вместе. До войны еще. И потом. И после.

А когда встречались, то как будто вчера расстались. Крайнов кафедрой заведует в Ленинграде. Звягин его все в гости зовет на лето: отдых – лучше не придумать. Крайнов и рад бы, но все никак. Работа, работа… Пусть лучше Звягин из своего медвежьего угла выбирается в гости, Питер посмотрит, Крайнов его в запасники сводит… Звягин и рад бы, но все никак. Работа, работа… Вот разве что теперь, когда он патент возьмет на частную практику.

– Что? Что – расписка? А, ну да, бумага. Сейчас…

Звягин в тот же вечер, когда зубной кабинет увидел, по междугородке Крайнову дозвонился. Говорили как-то бестолково. Всего три минуты дали, что за три минуты успеешь? Так и поговорили: деньги есть? сколько? двенадцать тысяч! на сколько? на полгода! есть! Друзья, называется, пообщались. Три минугы, больше и не скажешь.

Деньги через день телеграфом пришли. Тогда Звягин и написал бумагу в двух экземплярах. Зачем? Видите ли… У врачей отношение к смерти более философское, что ли. Учитывая мой возраст, один инфаркт и осколок с войны – да, с войны… партизанил со ступинцами… – учитывая все это, есть смысл предусмотреть любой вариант. Тогда в случае… неприятной неожиданности у Женьки остается бумага, по которой он… или его сын, два взрослых внука будут иметь право на компенсацию. Звягин знает: эти тысячи Женька Крайнов на машину насобирал. У каждого свой пунктик. У Женьки – машина. Сколько они были знакомы, столько Крайнов на машину собирает. Собрал. Через полгода как раз и распределят, в июне. То есть теперь уже вот. А пунктик надо уважать. Крайнов врач и сам понимает, что никто ему права на вождение не выдаст в таком возрасте, но пусть хоть сын, пусть хоть два внука повозят.

Вот Звягин и послал бумагу Крайнову. Для успокоения – пусть даже крайновского сына и внуков. А второй экземпляр у себя оставил, зная Крайнова, который, если разбушуется, то так, что ни сын, ни внуки не утихомирят. И верно! Крайнов срочно вызвал Звягина по телефону и за три минуты наговорил много. И в частности: «Эту твою бумажку я знаешь как использую?! И куда ее потом спущу?!». Крайновский голос перебивался в трубке увещевающим моложавым басом: «Папа, не скандаль! Папа, человек сделал правильно! Это же сумма! Папа!..». Звягин успел сказать: «А у меня копия есть! Спускай свою куда хочешь! Найдут! У меня. И тебя найдут, старый дурак!». «Сам старый!». Еще моложавый бас: «Папа! Дай трубку! Алло! Вы слушаете?! Как вас найти, если… если… Папа! Не рви трубку!». На том и отключили. ПОЧЕМУ ПОЛКИ ПУСТЫЕ, тоже стало понятно. Восемнадцатое июня. Прошло полгода. Как раз завтра Звягин собирался отсылать деньги. Он – человек слова, и… сын Крайнова, наверное, волнуется там, и внуки взрослые. Все-таки, солидная сумма. Вдруг пропадет?..

А Гребнев, конечно, перепугал Звягина до обморока. Приходит непонятный бандит на одной ноге, маскируется под журналиста, потом ладонями машет, про Женьку спрашивает, тоном угрожает. А у Звягина сердце больное. Да, где Мартик спал. Да, все двенадцать тысяч. Библиотеку пришлось продать. А какие были книги! Звягин стал перечислять, загнул палец, сказал: «История России с древнейших времен» Соловьева, загнул второй палец, сказал…