Пряные дни - Илья Александрович Шумей

что ты делаешь?! — заметно побледневший Игорь переводил взгляд с нее на распростертого посреди дороги журналиста и обратно. — Как ты могла?…

— Выходит, ты недостаточно хорошо меня знал, если наивно полагал, что жизнь какого-то постороннего человечка окажется для меня важнее жизни родного сына. Я явилась не за ним, а за тобой. Мне недоставало лишь последнего неопровержимого доказательства твоего грехопадения, и теперь я его получила, — девушка кивнула на «Беретту». — Думал, я поверю в твои сказки о светлом и безоблачном будущем?

— Я говорил искренне!

— Ну да, разумеется! — Оксана согласно кивнула. — И ствол тебе понадобился лишь для того, чтобы устроить праздничный салют в честь нашего примирения? Довольно! Я знала, что ты освоил искусство лжи, но, честно говоря, не ожидала, что за столь короткое время ты достигнешь в нем таких высот. Ты так увлекся этой игрой, что утратил чувство меры и сам угодил в собственную ловушку, соблазненный перспективой одним махом избавиться от всех, кто тебе мешал. Ты сделал Женю приманкой, и только что сам же ее и заглотил вместе с крючком, поплавком и грузилом. Ты намеревался стрелять прямо сквозь него, да?

— С-сука! — прошипел Игорь, отбросив ненужные более церемонии.

— И горжусь этим, — парировала Оксана. — А вот тебя твоя ложь сделала человеком. И я, чего бы мне это ни стоило, не допущу, чтобы во главе Стаи оказался такой ублюдок! Я не хуже тебя знаю Правила.

— Чтоб ты сдохла, стерва!

— Успеется, мне пока и среди живых неплохо, — пистолет замер, нацеленный Игорю точно в лоб. — А вот тебя, дорогой братец, уже давно в аду заждались.

«Глок» в руках Оксаны коротко дернулся, выпустив на волю еще одну дымящуюся гильзу, и по стеклам пикапа рассыпалась алая рябь. Голова Игоря откинулась назад, и он плашмя рухнул на поросшую короткой жухлой травой дорогу. Дорогой черный костюм на мгновение вздыбился на груди, когда его тело сотрясла короткая судорога. По лицу Игоря скользнула черная тень, и огромные клыки отрывисто клацнули в последний раз, а потом его черты разгладились, и он затих, невидящим взглядом уставившись в серое осеннее небо.

Сзади что-то крикнул Николай, но девушка его не слышала, словно последний выстрел полностью ее оглушил. Она, пошатываясь, подошла к распростертому на земле Евгению и остановилась рядом, сосредоточенно вытирая пистолет полой рубашки. Опустившись на корточки, Оксана прикоснулась к шее журналиста, нащупывая пульс, после чего хмыкнула и аккуратно заткнула оружие ему за пояс. Она приподняла клапан нагрудного кармана его куртки и, движимая любопытством, выгребла оттуда все содержимое, превратившееся по большей части в труху. Пуля размозжила диктофон и застряла в пухлом бумажнике, набитом пластиковыми карточками, визитками, записками и прочими бумажками.

Евгений закашлялся, придя в себя и оглядываясь по сторонам непонимающим взглядом.

— Он что, еще жив?! — потрясенно воскликнул сын за спиной у Оксаны. — С ума сойти!

— Везучий чертяка! — согласилась она, расковыривая скрюченный бумажник, чтобы достать пулю.

— Невероятно! Ты все это просчитала заранее?!

— Не то чтобы просчитала, но допускала такой вариант. А дальше оставалось уповать на чудо, и, похоже, мои молитвы не остались без внимания.

— Что случилось? — журналист попытался сесть, но тут же охнул и схватился за ноющую после удара грудь.

— Болит? Тогда лучше не делай резких движений и при первой же возможности покажись врачу — у тебя могут быть трещины в ребрах.

— Я еще на этом свете?

— Увы, да. Или ты предпочел бы глубокую земляную ванну?

— Это повременит, — Евгений поморщился и снова лег на спину. — Но как такое возможно?! Я же видел, как вы стреляли прямо в меня! Что за чертовщина?!

— Замешкайся я хоть самую малость, и Игорь выстрелил бы тебе в спину первым. Ты выступал для него в качестве щита, но когда я убрала свой пистолет, нужда в тебе отпала. А потом он бы разделался и с нами, — Оксана продемонстрировала ему изуродованный бумажник в одной руке и расплющенную пулю в другой. — А так тебя спасло твое драгоценное барахло. Даже привычка таскать с собой полкило всяческого мусора может иногда оказаться полезной, — она снова заглянула в его портмоне. — И чего у тебя тут только нет…

Девушка вдруг умолкла и озадаченно нахмурилась. Двумя пальцами она ухватилась за уголок одной из бумажек и, осторожно отделив ее от растрепанного брикета, в который превратилось содержимое бумажника, вытащила на свет.

Сердце у Евгения упало. В голове промелькнула мысль, что его везение закончилось, не успев даже толком начаться, а перспектива вышеупомянутых земляных ванн вновь стала более чем реальной.

— Откуда это у тебя? — Оксана развернула к нему разодранную фотографию, на которой еще можно было разглядеть сидящего на корточках Николая и лапы большой рыжей собаки рядом с ним. — Тоже на улице нашел?

Журналист не хотел выдавать Лену, да и против себя свидетельствовать не видел смысла, а потому лишь устало закрыл глаза и промолчал. Все было ясно и без слов.

— Впрочем, — девушка, похоже на его откровенность не очень-то и рассчитывала, — можешь не отвечать. Я и так знаю. Тут даже след от рамки остался. И я догадываюсь, кто мог тебе ее дать, — она провела носом по краю фотографии. — Ну да, так и есть.

— Извини, — еле слышно пробормотал Евгений.

— Какая же я все-таки дура! — Оксана без сил плюхнулась на траву и, вяло взмахнув рукой, отбросила прочь распотрошенный бумажник. — Зная род твоих занятий, я должна была заподозрить, что ты мне баки заливаешь, но то времени не было, то сил, то желания… наверное, мне и вправду совсем мозги перекосило.

— Что бы ни было причиной нашей встречи, все, что я делал после, я делал только из желания помочь! — попытался запоздало оправдаться Евгений. — Никаких корыстных целей я не преследовал.

— А я-то как перед тобой распиналась! Все время себя виноватой ощущала, пыталась найти способ вывести тебя из-под огня. А ты, оказывается, сам, по собственной инициативе в кастрюлю с этой кашей запрыгнул! — девушка раздосадовано плюнула на землю. — Впрочем, это уже не важно. Главное, что ты мне лгал.

— Сожалею, но я не такой, как вы. Тут уж ничего не поделаешь. Вначале все складывалось так суматошно, что я особо и не задумывался, а потом просто не хотел разрушать наши только-только наладившиеся отношения.

— Иди к черту! — устало буркнула Оксана. — Ты лгал мне, а я тебе верила, и осознание этого причиняет боль.

Она ощущала себя так, будто у нее из груди кто-то выдрал большой кусок, и пустота, зияющая на его месте, вызывала неприятное сосущее чувство. Терять всегда тяжело, но особенно долго и мучительно затягиваются