Одержимый - Питер Джеймс

– Почему я так считаю? Я не считаю, доктор Теннент, я знаю.

– Может быть, вы объясните, что вы имеете в виду?

– Да ладно, будто вы не знаете. Вы с высокомерным видом сидите в своем кресле, говорите людям, что не так в их восприятии мира, в их жизни, бездумно советуете им, что они должны делать, чтобы исправить положение. Но как только они переступают порог вашего кабинета, вы сразу забываете о них. Вам глубоко плевать, куда они пойдут и что сделают. Вы не несете ответственности за их действия. Ни малейшей. Вы кормите их тем, чем вам заблагорассудится, и вам это никогда не аукается. Ведь это и есть права без ответственности, не так ли?

Майкл ответил, тщательно подбирая слова:

– Психиатры являются специалистами-медиками и делают все возможное ради блага своих пациентов. Мы относимся к своей работе со всей возможной серьезностью и отлично понимаем цену своих слов и их влияние на чужую жизнь. Я не согласен с вами, но давайте продолжим рассуждение. Как, по-вашему, сделать так, чтобы психиатры чувствовали большую ответственность за своих пациентов?

Томас Ламарк наблюдал, как докторишка ерзает в своем кресле. Ему жарко, неудобно, он не выспался.

– Вы когда-нибудь теряли любимого человека, доктор Теннент?

Майкл подался вперед, не сводя глаз с лица Джоэля:

– Вы говорите так, будто сами пережили подобную потерю. Как это случилось?

– Это случилось на сельской дороге. Я ехал на машине с женой, и мы врезались в грузовик. Она погибла.

Неожиданно ужасающе яркие воспоминания затопили мозг Майкла. Февраль, воскресное утро. Крапает дождь. Они опаздывают на крестины. Он ведет свой красный БМВ по проселочной дороге. Слишком большая скорость. Кэти сидит рядом и плачет. Вчера вечером он сказал ей, что больше не любит ее, что уже три года встречается с другой женщиной – медсестрой Николой Ройс. Ему было жаль Кэти, но их брак изжил себя, и пора было расставаться.

Кэти ни в чем не была виновата. Она не сделала ему ничего плохого. Просто такой уж она была – хорошей, но холодной и полностью поглощенной своей работой. Они перестали понимать друг друга. Он женился на ней из-за любви к ее красоте и таланту. Это был престижный союз: успешный художник и успешный психиатр. Но они не были любящей парой – почти никогда, кроме самых первых месяцев знакомства. У них было мало общего. Она не любила секс, всегда была чертовски серьезна и озабочена своим внешним видом, здоровьем, карьерой.

Никола, медсестра, с которой он встретился на вечеринке, привнесла в его жизнь тепло. Им было хорошо вместе, с ней секс был замечательный, они даже несколько раз напивались вместе. С ней он чувствовал себя молодым – он даже завел себе мотоцикл. Никола любила мотоциклы. Жизнь с ней была праздником. Он обожал ее. Они хотели в дальнейшем пожениться.

В то утро он совсем не следил за дорогой. Он пытался объяснить свою позицию Кэти. Она просила его сбросить скорость, говорила, что он едет слишком быстро. Они опаздывали, и в этом была его вина – надо было выехать раньше, а теперь он за сорок минут старался покрыть путь длиною в час.

Они обгоняли грузовик. Впереди пустая дорога. Обогнав грузовик, он вернулся на свою полосу. Гребень холма, правый поворот. Размытое желтое пятно, несущееся навстречу, – фургон, потерявший управление, выскочивший на их полосу. Летящий им в лоб.

Майкл словно в замедленном повторе увидел это. Он вывернул вправо, стараясь уйти от удара, и фургон врезался в ту сторону машины, где сидела Кэти. Взорвались подушки безопасности. Пассажир фургона вылетел через ветровое стекло, полетели стеклянные осколки, словно перья из разорванной подушки. Вмявшись в БМВ, фургон отскочил назад и замер. Его крыша вздыбилась. Видимый сквозь разбитое ветровое стекло водитель по-прежнему сжимал в руках руль, но у него отсутствовала часть черепа.

Он посмотрел на Кэти. Ни царапины, но тело изогнуто под немыслимым углом, а голова висит, словно у сломанной куклы.

– Я до сих пор не могу вспомнить, как все произошло, – сказал Теренс Джоэль.

Майкл смотрел на пациента пустым взглядом. Он ничего не ответил. Он не мог отрешиться от воспоминаний. Его охватило чувство вины.

В больницу к нему приходила Никола. Он разорвал с ней отношения, еще не встав с больничной койки.

Ему тогда казалось, что его жизнь кончена.

Он слышал, что через десять месяцев она вышла замуж за глазного хирурга и уехала в Сидней.

Майкл посмотрел на фотографию Кэти, стоящую на столе, затем перевел взгляд на доктора Джоэля и вдруг понял, что тот дожидается его ответа.

– Вы вините в этом себя? – спросил Майкл.

– Мне все говорят, что это не моя вина. – Томас откинулся на спинку дивана. Похоже, удар прошел – на докторе Тенненте не было лица. Их взгляды встретились, и Томас уставился в пол. Он не хотел дальше испытывать судьбу.

Майкл отчаянно пытался взять себя в руки, выбросить мысли о катастрофе из головы. Странно… на прошлой неделе Джоэль упомянул об автокатастрофе. Затем, во вторник, он заговорил о птице, о шалашнике, и о потере любимого человека. Все это как-то странно. Слишком странно.

Кажется, этот человек знает о его прошлом.

– Расскажите мне о вашей жене, – сказал Майкл.

В окно заглянули лучи утреннего солнца, осветив левую сторону лица Теренса Джоэля, в то время как правая оставалась в глубокой тени. Такое освещение придало ему еще более призрачный вид. Он говорил с почти гипнотическим спокойствием:

– После ее смерти я купил двух белых голубей. Они любили друг друга. Я подолгу сидел возле их клетки, смотрел на них и завидовал. Они все время старались быть друг к другу ближе и непрестанно ворковали. – Он помолчал, затем спросил: – Доктор Теннент, вы когда-нибудь завидовали чьему-либо счастью с такой силой, что хотели разрушить его?

– Вы хотели причинить птицам вред?

– Я взял одного голубя из клетки и посадил его в темноту, в подвал. Потом долгими днями сидел возле клетки, наблюдая, как чахнет оставшийся в ней голубь. Он перестал есть и через некоторое время перестал звать свою вторую половину. Его перья свалялись, он бросил их чистить.

Это про меня. Я чахну без Аманды, как этот голубь.

– А голубь в подвале? – спросил Майкл.

– Там он и остался.

– Он умер?

– Нет. Каким-то образом он продолжал жить. Потом мне пришлось убить его.

Лицо Теренса Джоэля стало маской из стали. Майклу показалось, что он доволен собой. Это было интересно, Майкл хотел копнуть поглубже.

– Расскажите мне, какие чувства возникали у вас, когда вы наблюдали за голубем в клетке? Вы чувствовали, что сильны?

– Я всегда чувствую, что силен, доктор Теннент.

– Вы и вправду всегда ощущаете себя сильным или вы просто так думаете сейчас?

Впервые за время разговора Майкл отметил изменение в языке жестов Джоэля. Он вдруг посмотрел в пол, затем будто съежился. Психологическая защита.

– Наше прошлое… – сказал он и замолк.

– Что – наше прошлое? – продолжал давить Майкл.

– Вы знаете свое прошлое, доктор Теннент? Кто-нибудь вообще знает свое прошлое?

Майкл вернулся к своему вопросу:

– Скажите мне, что еще вы чувствовали, наблюдая за голубем в клетке?

– Я презирал его.

– Почему?

– Потому что он был так слаб, жалок, беспомощен. Потому что он перестал следить за собой, опустился, перестал есть. Это не свидетельствует о силе характера, доктор Теннент.

– Вы заперли в подвале самца или самочку?

– Самочку.

Неужели этот человек запер в подвале Аманду?

Мысль была абсурдной, но Джоэль выглядел так, будто у него был козырь в рукаве. Но что за козырь?

Решив любыми способами сохранить контроль над беседой, Майкл использовал единственное имеющееся у него оружие.

Он тихо спросил:

– Теренс, расскажите мне о своем собственном прошлом. Расскажите мне о ваших матери и отце.

Реакция была мгновенной. Джоэль стал похож на испуганного ребенка.

– Я не хочу говорить о них.

– Ваши родители живы?

Джоэля била дрожь. Его глаза были закрыты. Он несколько раз порывался что-то произнести, но только беззвучно открывал рот.

– Вы знаете… – наконец сказал он и замолчал.

– Что я знаю? – Голос Майкла оставался тихим и успокаивающим.

Джоэль провел пальцами по волосам:

– Я не хочу… – Он снова замолчал.

Майкл намеренно затянул паузу, затем спросил:

– Почему вы презирали птицу? Не считаете ли вы, что таким образом презирали какую-то часть себя? Нет ли у вас чувства, что вы попали в расставленную кем-то ловушку?

– Вы не… – Джоэль резко остановился, сжав кулаки.

– Понимаете? – подсказал Майкл.

Джоэль сердито потряс головой:

– Помолчите немного, вы не даете мне собраться с мыслями. Я пришел к вам для того, чтобы вы помогали мне, а не мешали.