Сеятель снов - София Юэл

от его отца – моего деда. Он сказал, что в случае большой нужды я смогу их заложить. Первое время после поместья я еле сводила концы с концами, у меня были кое-какие сбережения, но их едва хватало на меня одну. Потом я нашла работу по объявлению, стала сиделкой у пожилого профессора, ненавидящего всех и вся. Но он научил меня любить книги и от него я узнала не меньше, чем Годфри в своем Оксфорде. Кстати, Годфри я всё же ещё раз повидала на его свадьбе. Он женился на красивой и богатой девушке по имени Эйприл всего лишь через полгода после разрыва нашей помолвки. О его свадьбе я узнала из письма, которое переслал на мой новый адрес отец. В этом письме Годфри любезно приглашал меня на свадьбу в знак дружбы и светлой памяти обо мне. Поначалу я решила, что он спятил, но ведь Годфри не знал правды. Мне хотелось с ним проститься и забыть поместье Элмерсов раз и навсегда. Но хватит, Джереми. Я рассказала тебе всё, что отчаянно старалась забыть, теперь настало время тебе выполнить мои две просьбы.

– Какие просьбы?

– Одна касается меня, но ты это уже и так знаешь. Вторая просьба касается ещё одной несчастной души. Но сначала ты должен пообещать мне, что когда всё закончится, и дело будет сделано, ты не забудешь сказку и не станешь кровавым королём. Тебе будет очень плохо, Джереми. Ты останешься один.

Джереми смотрел на пожилую женщину почти не моргая, в его взгляде не было страха, лишь горечь и обида. Ему всего пять лет, чёрт возьми. У него сегодня день рождения, а она просит убить её, прекратить её страдания. А как же его собственные страдания? Почему она не думает о нём? Почему все всегда думают только о себе? Почему?! Потом он вспомнил кое о чём и достал из кармана серебряные часы – подарок Джейн. Несколько минут он просто смотрел на часы, размышляя, затем убрал их обратно в карман и посмотрел на Джейн.

– Если вы просите меня о таком, значит я всегда был один. Про вторую просьбу я уже всё понял, можете не говорить. Имейте в виду, я не уверен, что получится. К тому же, в отличие от ваших прелестных близнецов, я никогда прежде не убивал людей. Если не выйдет убить вас во сне, я умываю руки и дальше уже обдумывайте прочие варианты без меня.

– Разумеется, – она улыбалась, – спасибо тебе.

– Что будет со мной потом?

– Я не знаю, Джереми. У тебя есть мать и отец. Ты пойдешь в школу, может быть, заведёшь друзей, повзрослеешь, однажды влюбишься. Хотелось бы мне, чтобы всё было так, но мы оба знаем, что так, как нам хочется бывает очень редко. Дети, которых я знала с пелёнок, мертвы; дом, в котором мы недавно праздновали твой день рождения, уничтожен, но ты всё-таки жив.

– Нужно было послушать меня, мы могли убраться оттуда раньше, сейчас вы бы не лежали здесь, не умирали бы на моих глазах, и мне не пришлось бы…

– Это ужасно, но так уж вышло, Джереми. Ты не обязан это делать для меня.

– Но я сделаю.

Он аккуратно прикрыл ладонью мокрые от слёз глаза Джейн. Его собственные глаза оставались сухими, но тело била лёгкая дрожь, а голова разрывалась от беспорядочного потока мыслей, которые роем обезумевших пчёл жалили его сознание. Нужно взять себя в руки, нужно сделать всё быстро, нужно просто сделать это, пока сюда не набежали все эти люди и не вышвырнули его из палаты. Люди… Внезапно сознание его прояснилось. Людей он может остановить. Многих ли? Пока он этого не знает, но он может попытаться. Ведь все люди видят сны.

– Вы готовы?

– Я давно хотела спросить тебя кое о чём. Помнишь то утро после урагана, когда ты вошёл в мою комнату и сидел возле кровати, пока я спала?

– Помню.

– Каким было моё лицо тогда в темноте?

– Человеческим.

– Теперь я готова, – Джейн улыбнулась ему и крепко сжала его руку в своей.

Джейн знала, как он любил держать её за руку, это всегда раздражало её. Но сейчас она не возражала, ведь впредь, куда бы он ни пошёл и сколько бы людей его ни окружало, он будет идти в одиночестве.

Глава 14. Последняя просьба Джейн Фрай

Джереми чувствовал, что девочка была где-то наверху в небольшой белой палате, похожей на палату Джейн. Он не знал, хватит ли его сил, чтобы держать всю больницу в сонной паутине, прежде он никогда не делал этого с таким количеством людей. Он ненавидел их всех до единого. Он хотел лишь усыпить их, а они начали видеть кошмары. Ему хотелось только тишины – они принялись стонать и кричать. Краем сознания Джереми понимал, его собственный гнев разрывает на куски души этих бедолаг, вытаскивает из их подсознания самое страшное, болезненное, горькое. Он всего лишь хотел, чтобы они уснули, и некоторые действительно просто уснули, но другие начали вопить и сходить с ума.

Он чуть не споткнулся о милашку Сюзанн, кошмар настиг её прямо в коридоре, и сейчас она валяется на полу с раздвинутыми ногами, молочно-белая пена стекает из её рта прямо на белокурые локоны, она бьётся в агонии своего персонального ада, и именно он заставляет её видеть этот кошмар. Ещё нескольких медбратьев и одного врача он встретил на лестнице, все они дёргались и вопили от страха и отчаянья, рвали на себе одежду и волосы – жалкое зрелище. Только одна живая душа в этой больнице не видит сейчас кошмаров – Мэйми О’Лири. Из последних сил Джереми боролся с собой, он не хотел, чтобы все эти люди сходили с ума, визжали и плакали по углам, но ничего не мог поделать, злость и отчаяние затопили его мысли, воспоминания, разум. Всё, что было в нём светлого, а было уже совсем немного, Джереми оставил для Мэйми.

Перед смертью Джейн сказала, что палата Мэйми где-то на верхних этажах, она услышала разговор врачей. Джереми знал, что девочка при смерти, но не был готов увидеть смерть во всём её безобразии. Третья палата слева от лестницы. Он открыл дверь, вошёл в полутёмную комнату, жалюзи на окнах опущены, лампы выключены. Он увидел кровать, рядом уже привычно работал дыхательный аппарат, и пикали приборы, их было куда больше, чем в палате Джейн. На кровати лежало маленькое перебинтованное существо. В полумраке комнаты оно больше походило