Владычество 3 - Рэнди Алькорн

— Мне что-то не нравится эта книга, — сказал Джона.

— Почему?

— Гек все решает, не вернуть ли ему беглого раба.

— Джима?

— Да, Джима. Он думает, что если вернет его, то пойдет на небо, а если поможет ему бежать, то пойдет в ад. Так ему говорила тетя Салли и люди из церкви.

— Но они же неправы, да?

— Я тоже так думаю.

— Может, тогда ты прочитаешь мне? Я хочу послушать, как ты читаешь.

— Ладно, — сказал Джона, и неохотно начал читать, но его голос звучал все оживленнее по мере того, как разворачивались события. Он прочитал пару страниц, пока не дошел до того, как Гек описывал тете Салли взрыв на пароходе:

«Взорвалась головка цилиндра.

— Боже милостивый! Кто-нибудь пострадал? — спросила тетя Салли.

— Нет, мэм. Убило ниггера.

— Что же, это хорошо, а то иногда и люди могут пострадать».

Джона остановился.

— Папа, почему тут так говорится?

— Ты имеешь в виду слово «ниггер»? Ну, так в те дни называли черных. Гек просто был невежественным. Ему не следовало этого говорить, но тогда люди так говорили.

— Ну, а тетя Салли? Что она имела в виду? Убило черного, но она говорит, что к счастью никто не пострадал.

— Я думаю, она не считала черных за людей.

— Но тетя Салли была христианкой. Так написано в книге. Мы же христиане, правда, папа?

— Да, сынок. И многие из рабов тоже были христиане.

— Но если она была христианкой, как могла так говорить?

— Не всякий, кто называет себя христианином, им является. И не всякий, кто является христианином, думает правильно. Но почему ты не читаешь дальше?

191

Джона отложил книгу.

— Я больше не хочу читать.

— Как вы знаете, — говорил Кайро Клэнси своей пастве, — сегодня утром у нас в гостях проповедует пастор Бен Шаффер из Первой церкви, расположенной всего в двух с половиной километрах от нас. Я говорил вам, что уже год каждую неделю встречаюсь с Беном. Мы откровенно говорим о разных вещах. Я еще никогда не говорил о таком с белым братом. Я пригласил его проповедовать с нашей кафедры на этой неделе, а он пригласил меня проповедовать у него на следующей. Пожалуйста, тепло поприветствуйте моего друга и брата, Бена Шаффера.

Двое мужчин долго и крепко обнимались, и все это время аплодисменты не смолкали. Кларенс сидел между Женивой и своим отцом. С другой стороны рядом с Обадиа сидел Харольд Хаддавей.

— Это великая честь быть за этой кафедрой, — сказал пастор Шаффер. — Не могу выразить, как много значит для меня дружба с вашим пастором. Подробнее об этом я скажу позже. Хочу начать с Ефесянам 2:12-13, где Бог говорит о расовом разделении евреев и язычников: «Вы были в то время без Христа, отчуждены от общества Израильского, чужды заветов обетования, не имели надежды и были безбожниками, а теперь во Христе Иисусе вы, бывшие некогда далеко, стали близки Кровию Христовою».

«Ух!»

«Еще раз!»

«Аллилуйя!»

Пастор Шаффер выглядел удивленным, но был воодушевлен реакцией паствы.

— Друзья, величайшее расовое разделение в истории было между евреями и язычниками. И если этот барьер разрушен во Христе, то так и любой расовый барьер. В этом месте сказано, что благодаря свершению Христа на кресте, мы все — часть одной семьи. Хотим мы этого или нет, но у нас один и тот же Отец, и это значит — мы семья. Мне это очень нравится! Но кое о чем мы должны задуматься, потому что этот стих говорит, что если боюсь прикоснуться к братьям и сестрам другого цвета

192

кожи, это значит, что я противлюсь ничему иному, как совершенной работе Бога.

«Аминь!»

«Да-а-а!»

«Проповедуй, брат!»

— Божье Слово говорит нам, что народы и нации жнут то, что посеяли. Эта страна посеяла ядовитый урожай, именуемый рабством, и мы жнем последствия даже сегодня. Посмотрите на стих 15. Здесь сказано, что цель Христа — создать нового человека из двух, тем устраивая мир. Он сделал иудеев и язычников одним, и сделал белых и черных одним. И теперь я хочу попросить о том, о чем уже просил в моей церкви. Прошу вас, пожалуйста, простите меня за то, что я не замечал и молчал тогда, когда дело касалось расовой справедливости. Пожалуйста, простите меня за то, что я никогда не приглашал вашего пастора на ланч, прежде чем это произошло год назад. Пожалуйста, простите меня.

Паства сидела неожиданно тихо, все были потрясены прямотой пастора Шаффера. Но одна диакониса, сидевшая в первом ряду, сказала:

— Мы прощаем вас, — и один за другим люди в зале подхватили эти слова.

— Посмотрите на наши две церкви, — говорил Бен Шаффер.

— Наши здания находятся только в двух с половиной километрах друг от друга. Но мы как будто в разных мирах, правда? Я был пастором в Первой церкви пятнадцать лет, и впервые побывал в вашем здании только десять месяцев назад. Ваш пастор тоже не бывал в нашем здании до того же дня. Понимаете, в тот день после ланча мы пошли друг к другу в гости. И мы встречались с людьми из церквей. Теперь церковь «Авен-Езер» стала реальной для меня — больше, чем название или символ

— реальной частью тела Христова. Это так, как будто левая рука впервые узнала о правой.

«Слава!»

«Правильно!»

«Аллилуйя!»

— Смотрите, мы с Кайро однажды поговорили. Оказалось, что мы оба были на встречах «Исполнителей обетования». Я участвовал в той, что проходила в Портленде, где было трид-

193

цать тысяч человек. Он был в Сиэтле год спустя, где собрались шестьдесят тысяч. Он