Расколотый рыцарь (ЛП) - Перри Девни

Мне было неприятно, что мама была с другим женатым мужчиной, но со своими чувствами по этому поводу я разберусь позже. Может быть, она не знала. Я дала бы ей повод для сомнений.

Я сосредоточилась на взгляде Маркуса, на том, чтобы выдержать взгляд этого убийцы. — Тебе следовало убить меня, когда ты держал меня на той горе.

Он вздрогнул.

Да, засранец. Мы все знаем, что это был ты.

— У тебя нет никаких доказательств.

— У меня есть, — ответила я. — И я позабочусь о том, чтобы их было достаточно.

Маркус наклонился вперед, почти как будто собирался дотянуться до меня. Но затем он сжался, его плечи глубоко опустились. На моих глазах этот человек, которого я когда-то считала таким честным и справедливым, сморщился.

Перемена застала меня врасплох. Я пошатнулась, отступив на дюйм назад и оступившись на ступеньке. Что он делал? Это был трюк? Я не сводила с него глаз, пока он проводил рукой по усам и отступал к качелям на крыльце.

— Я устал. — Он опустился на сиденье, его форма помялась. Я не заметила темных кругов под его глазами в отделении, но теперь, когда я посмотрела, он был измотан. Уставшим.

По иронии судьбы, это было то же самое слово, которое отец использовал перед смертью.

Целая жизнь в борьбе истощила их обоих.

Маркус был виновен. Это было ясно как день для любого на этом крыльце. Только я была здесь единственным человеком, и то, что я получила от него, не было признанием.

Я сделала шаг вперед, убедившись, что нахожусь вне его хватки, но достаточно близко, чтобы не пропустить его в микрофон. — Ты любил мою маму?

Он не подтвердил это раньше, но я хотела знать. Может быть, потому что разбитое сердце было легче проглотить как мотив, чем то, что Маркус соблазнил маму только для того, чтобы добраться до Дрейвена.

— Да, — признался он. — Я всегда любил ее.

— Почему ты убил ее?

Он опустил взгляд на землю. — Я полагаю, это записывается.

— Да. — Не было смысла лгать. Либо он замолчит, и я окажусь в том же месте, где была целый год, либо он сдастся и заговорит.

Сдайся. Пожалуйста. Просто сдайся.

Разве он не устал бегать? Разве он не устал прятаться?

— Почему? — спросила я снова, а затем затаила дыхание в ожидании ответа. В моем голосе звучало отчаяние.

Он изучал мое лицо, как и сегодня в участке. — Ты похожа на нее. И на него.

Лицо Маркуса осунулось, и он отвернулся от меня.

— Это было из-за Дрейвена, верно? — спросила я.

— Почему она не могла просто держаться от него подальше? Она никогда не держалась подальше. Он не хотел ее. Он не любил ее. Не любил. Но этого было недостаточно. Этого никогда не было достаточно.

Он не ошибался. Мама была одержима Дрейвеном. Очевидно, Маркус чувствовал к ней то же самое.

— Почему она называла тебя Ли?

— Мы были детьми, когда встретились. Подростки. Ее семья переехала в город и поселилась в доме по соседству. Я никогда в жизни не видел более красивой девушки. Эта ее улыбка — другой такой не было.

Нет, не было. И он стер ее с лица земли.

Я придержала язык. Мне хотелось закричать и ударить его, проклясть его за то, что он сделал. Задушить его, пока это чудовище не исчезнет из мира. Но этого было недостаточно. Он заслуживал седьмого круга ада за то, что сделал — в виде тюремной камеры.

— Я был моложе ее, — продолжал он. — Она смотрела на меня, а я убегал и прятался. Мне потребовались недели, чтобы набраться смелости и представиться. Я не мог говорить, а когда смог. Я произнес свое имя так тихо, что она уловила только мое второе имя. Но она рассмеялась и с тех пор называла меня только Ли.

Маркус смотрел на темную улицу, на его лице было выражение любви и тоски. Его жена, предположительно, была внутри, а он тосковал по моей матери.

Даже в смерти.

Знал ли отец о чувствах Маркуса к маме? Вероятно, нет. Дрейвен был слишком занят любовью к Крисси.

— Я потерял ее на долгие годы. Она закончила университет и уехала. Мы отдалились друг от друга. Я поступил в полицейскую академию и вернулся домой, чтобы работать в полиции. Я женился и завел детей. Я думал о ней время от времени, интересовался, чем она занимается. Но я оставил ее там, в своей памяти. А потом… она была там.

— Где? В Клифтон Фордж? — Я думала, что она не возвращалась до того дня, когда пришла рассказать Дрейвену обо мне.

— У меня были занятия в Бозмане. Я пошел поужинать со знакомыми полицейскими, а она была одна в моем любимом ресторане.

И именно тогда они, видимо, воссоединились и начали роман.

— Я уходил от жены, — прошептал он.

Они все так говорили, не так ли? Я сдержала смешок. Хотя какая-то часть меня подозревала, что Маркус оставил бы свою жену ради мамы.

— Она не сказала мне, что едет сюда. Я бы не знал, если бы не увидел ее машину и не проследил за ней до мотеля. — Он сухо рассмеялся. — Я думал, она приехала, чтобы сделать мне сюрприз. Мы всегда встречались в Бозмане, и я подумал, что она хочет меня увидеть, поэтому приехала в город. Но нет. Она приехала не ради меня. Она была здесь ради Дрейвена.

Он произнес имя отца, губы снова скривились. Даже с усами нельзя было не заметить отвращения на его лице.

— Она трахалась с ним.

Я вздрогнула от его ледяного тона.

— Она трахалась с ним, — повторил он, устремив свой взгляд на меня. — У нее был я, и она выбрала его. Она всегда выбирала его.

— Так ты убил ее?

Скажи, да. Признай это.

— Он убил ее. Ему следовало держаться от нее подальше. Если бы он держался от нее подальше, она была бы жива. Я бы сделал ее счастливой.

Может, это и правда, но мы никогда не узнаем. — Ты подставил его. Все, что ты делал, указывало на Воинов. Почему?

— Это не моя забота, если кучка головорезов-байкеров решила убить друг друга.

— Дай угадаю, у тебя был старый бронежилет "Воинов". Начальник полиции мог взять его из ящика для улик, и никто не заметил. Может быть, ты хранил его годами, ожидая возможности добраться до Дрейвена. И вот он выпал. Ты проник в клуб и украл нож Дрейвена. Затем ты вернулся в мотель и ждал, пока он уедет. Думаю, тебе повезло, что на нем были его отпечатки. Хотя, наверное, ты бы просто подделал их, если бы их не было, да?

Он не подтвердил и не опроверг это. Даже ссутулившись в своих качелях на крыльце, шеф был осторожен в своих признаниях.

— Тебе понравилось?

— Что понравилось? — пробормотал он.

— Наносить ей удары.

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Она знала, что это был ты? Или ты спрятал свое лицо, как трус?

— Я не трус. — Он вскочил с сиденья, отбросив меня на три фута назад. — Я не тот, кто убил себя, чтобы избежать тюремного заключения.

Я сглотнула, не позволяя себе струсить под его огромным ростом. Он был зол — нет, в ярости. Неужели это та ярость, которую мама видела на смертном одре? Он потерял ее тогда. Может быть, он потеряет ее сейчас. Может быть, это было то эмоциональное отверстие, которое мне было нужно, чтобы добиться от него чего-то, чего угодно.

Я пошла на это.

— Ты похитил меня, потому что знал, что я узнаю, что ты Ли.

Его голос упал. — Как ты и сказала, я должен был убить тебя и этого гребаного репортера, когда у меня был шанс.

Боже, я надеялась, что микрофон уловил это. Это не было признанием в убийстве, но похищение и попытка убийства были близки к этому. — Да, ты должен был. Но ты этого не сделал.

И если бы он не привел меня поговорить об ожерелье, я бы никогда не подумал о нем как о Ли. Подбросил ли он это ожерелье в хижину? Или он хранил его здесь все это время?

— Ты хотел, чтобы Дэш убил меня. Почему? — Этот вопрос был главным за весь год.

— Он сын Дрейвена.

Это был весь ответ, который он дал.

Означало ли это, что он возложил бы вину за мое убийство и на Дэша? Возможно. Он бы арестовал Дэша за мое убийство. Он бы украл сына Дрейвена. Он бы сделал так, чтобы сын Дрейвена убил его дочь.