Женщина ночи - Нэнси Прайс

Весь полдень ее дети стекались из Техаса, Миннесоты и Колорадо и радостно бросались друг другу в объятия.

Майкл приехал на автомобиле из Коннектикута, загорелый и немного незнакомый, – но все же его глаза и улыбка остались прежними. Никто из них не спрашивал, почему они здесь… Важно было только то, что она заплатила за их дорогу и они смогли приехать на этот нью-йоркский уик-энд.

Они распаковали свои вещи в ее просторном номере и поужинали в гостиничном ресторане. Весь вечер они рассказывали Майклу о том, что случилось без него: о похоронах Рэндела, о новом доме Мэри и ее свадьбе, о свадьбе Дона – и слушали в свою очередь его рассказы об Африке.

Они вновь видели, как он, смеясь, запрокидывает назад голову или стучит ботинком одной ноги по коленке другой. И хотя Мэри все еще была напряжена – они заметили это, – она немного расслабилась, потому что все ее дети были наконец рядом с ней.

Дон описал свой процветающий бизнес, Бет поведала о каком-то женоподобном профессоре. Джей рассказал историю о гремучей змее. Все четверо наблюдали за Мэри.

Вернувшись в ее номер, они наглухо закрыли шторы и уселись в мягкие кресла.

Мэри посмотрела на них и, немного поколебавшись, начала говорить:

– Я хотела, чтобы вы собрались все вместе. У меня для вас очень важное сообщение, которое надо передать вам прежде, чем кто-нибудь еще расскажет вам об этом.

– Это касается Пола? – спросила Бет, заправляя за уши свои длинные светлые волосы. – Ты и Пол несчастливы друг с другом?

– Вовсе нет, – ответила Мэри, – это гораздо более важная вещь.

Освещенные светом лампы, устремив на нее взоры, они ждали объяснений.

– Не знаю даже, как начать, – сказала Мэри. – Вышел другой роман – «Молящая судьба», а потом еще два.

– И отцовское имя на обложке? – спросил Дон. Глаза у него были, как у отца, зеленого цвета. Взгляд этих глаз, слегка подтрунивающих, заставил Мэри замолчать. А может, она услышала насмешку в его словах?

– Мамуля, – произнесла Бет, и на этот раз Мэри уловила нотку любезного раздражения.

Джей сказал:

– В ту минуту, когда я увидел тебя в аэропорту…

– Как вовремя, – вмешалась Бет. – Она посмотрела на братьев. – Мы же говорили об этом все вместе, все четверо.

– И уже давно, – сказал Майкл.

– Начиная с романа «Хозяин», – добавила Бет. – Да и о других книгах тоже.

Мэри удивленно взглянула на них.

– А ведь я хотела, чтобы вы считали, всю вашу жизнь… – Лицо ее немного дрогнуло. – Что ваш отец был знаменитым писателем. – Она побледнела, когда уловила выражение их лиц. – Он верил мне, – произнесла Мэри. – Должен был.

– Мне нравится «Молящая судьба», – сказала Бет. – Это не похоже на то, что ты писала до сих пор.

– Но эта снежная буря в начале! – возразил Дон. – У меня были ночные кошмары, как будто я очутился в снежную бурю в пустынных полях!

– Некоторые из книг я забыл – читал их давно, – вставил Джей. – А теперь не могу вспомнить, о чем там говорилось.

– Эта женщина в «Украденной жизни»! – сказала Бет. – Мне всегда хотелось тебя спросить – это, наверное, бабушка Элиот?

Майкл принялся хохотать, глядя на мать.

– Писатель лишился слов.

– Неужели тебе нечего сказать? – теперь Бет поддразнила мать, а потом крепко прижала ее к себе. Они сидели все четверо, тесно прижавшись друг к другу, на одном длинном диване. Они испытывали удовольствие, особенно Мэри.

– Это спасало работу вашего отца, спасало всех нас, а он был так счастлив!

– Мамуля, ты должна была! – воскликнул Майкл. – Мы представляем себе это очень отчетливо.

– Мы нашли на кухне твои дневники, – сказал Джей.

– Это я нашел на кухне дневники, – вставил Дон.

– Они были в глубине старого буфета, – добавила Бет. – Когда же это было? В общем, задолго до того, как мы уехали в Европу.

– И мы их, конечно, прочли, – сказал Джей. – Такие мы подлецы, – съязвил Майкл, Слезы выступили у Мэри на глазах.

– А я-то какая лгунья.

– Ты должна была, мамуля, – возразил Дон.

– Это голос ее поколения, – сказал Бет.

– Почему же вы не признались мне? – возразила Мэри.

– Будущему обладателю Пулитцеровской премий! – подсказал Дон. – Мы были уверены, что ты когда-нибудь сама нам скажешь.

– Ты вставила описание моих муравейников в «Странную девушку», – сказал Джей. – Папа ведь ничего не знал о муравьях, да и о бабочках, кстати, тоже.

– А о наших прозрачных шмелиных домиках! – закричал Майкл.

– А папа пытался записывать свои заметки для книг на обороте старых конвертов, помнишь? – спросил Дон.

– Куча старых бумаг, – произнес Джей.

– Я тайком заглядывала в них, – призналась Бет. – Беспомощные каракули.

– Ты говорила, что можешь их разбирать, – обратился Майкл к Мэри.

– Я раньше ненавидел отца за то, как он с тобой обращался, – сказал Дон. – И вот я тайком натаскал целую кучу этих заметок на конвертах и затолкал их себе под кровать. Я даже выбрасывал их в мусорный ящик соседей. А у папы не терялась при этом ни одна запись! И у тебя тоже.

– Ты помогала нам с домашним заданием, – сказала Бет. – Приводила в порядок нашу одежду, ходила в школу, покупала подарки на Рождество для нас, выслушивала о наших неурядицах… Ты всегда была рядом, и когда я обнаружила, что ты еще и писательница… – Она запнулась и замолчала, как будто растеряла слова, посмотрела на братьев. Они кивнули в знак согласия.

Мэри поднялась с сильным ощущением, что на нее снова навалилось что-то тяжелое.

– Я-то думала, что мне никогда не придется рассказывать вам об этом. Мне казалось, что помогу Рэнделу с его первыми книгами, а потом начну писать под своим именем.

– Но ты не смогла? – спросил Майкл.

– Литературный агент Рэндела сказал мне, что я не смогу, – ответила Мэри.

– Они считают, что их писал папа, – промолвил Джей.

– Но почему? – воскликнула Бет. – Его же больше нет, он не мог писать книгу за книгой… «Хозяин», а теперь «Молящая судьба», и «Украденная жизнь», и все другие тоже.

Мэри слушала, как легко Бет перечисляет названия книг, как будто она знала их давным-давно. Конечно, знала.

– Но мама ведь пишет в его манере, – заметил Джей. – Потому что она всегда так писала. Вот что беспокоит.

Погрузившись в раздумье, они молча смотрели друг на друга.

– Я пыталась изменить мой стиль, но это и в самом деле моя манера письма. Я говорила Джорджу Бламбергу почти два года назад, что все эти книги – мои. Он не поверил мне; решил, что я спятила, хотя и не сказал этого. Он счел, что я вне себя от горя. А потом перевел все на финансовые термины: ведь он делал деньги на романах Рэндела, хотя Рэндел умер. – Мэри почувствовала легкость, как будто сбросила со своих плеч тяжелый груз. – Но он не знал, сможет ли он продать первый роман неизвестной Мэри Квин. Даже если бы он его в конце концов продал, он получил бы только десять тысяч долларов аванса. А мы все нуждаемся в деньгах. «Ты нас тут в Нью-Йорке не путай, – заявил он мне. – Тогда мы оба будем богаты».