Восстание в крепости - Гылман Илькин

— И не думай! — Варвара Степановна решительно тряхнула головой. — Доктор сказал, что тебе ни в коем случае нельзя курить. Никогда! Ты понимаешь!

— Э-э-эх! — Тайтс сердито махнул рукой и, поднявшись со скамейки, начал опять прохаживаться между цветочными клумбами.

В саду появилась сестра милосердия. Увидев Тайтса с женой, она направилась к ним.

— Господин Тайтс, какой-то мужчина добивается свидания с вами, — сказала она. — Говорит, у него к вам важное дело.

Тайтс подошел к скамье и бессильно опустился на нее.

Сестра ждала ответа.

— Кто же этот господин? — спросила Варвара Степановна. — Вы спросили у него фамилию?

— Нет, он не представился, сказал лишь, что из местных интеллигентов.

Тайтс поморщился, и Варвара Степановна заключила, что он не желает видеть этого человека. Она и сама была против того, чтобы мужа тревожили, считая, что у него нет сил вести деловые беседы.

Но принимать какое-либо решение было уже поздно. Сестра милосердия еще не получила ответа, а в садик по деревянной лесенке уже спускался Хачатурянц.

Увидев его, Тайтс зло процедил сквозь зубы:

— Нахал, лезет без приглашения…

Хачатурянц, подойдя, поклонился сначала Варваре Степановне, затем — Тайтсу, продолжавшему что-то ворчать себе под нос.

— Поверьте, Игнатий Игнатьевич, — начал Хачатурянц, — я лишился сна, узнав о злополучном происшествии. Все ночи напролет я лежу с открытыми глазами. Я страдаю. Врачи запретили тревожить вас, поэтому я не смог увидеться с вами в первые дни. Слава богу, наконец-то мы встретились. Я счастлив, что вы наконец чувствуете себя лучше! Слава богу, слава богу!

Тайтс ничего не ответил.

Варвара Степановна сверлила злым взглядом непрошенного гостя, которого она считала главным виновником всей этой истории и из-за которого ее муж очутился в больнице. Казалось, она сейчас вскочит и вцепится в дряблые щеки этого краснобая своими тонкими, длинными пальцами.

Хачатурянц попытался любезной улыбкой изменить настроение Варвары Степановны, но это не удалось ему. Она продолжала гневно взирать на него, явно помышляя а мести.

Хачатурянцу нужно было потолковать с Тайтсом о важном деле, но он не решался заговорить в присутствии женщины.

Варвара Степановна чувствовала это, однако твердо решила ни за что на свете не оставлять мужа одного, пусть этот бесцеремонный черномазый толстяк лопнет от злости. Кроме того, она боялась, что как только она уйдет, Хачатурянц опять втянет ее мужа в какое-нибудь рискованное предприятие и снова опозорит на весь город.

"Ни за что! — думала она. — И с места не двинусь! Хочет, пусть говорит при мне".

Хачатурянц, ожидая ухода Варвары Степановны, заговорил о погоде, о том, о сем, но упорная женщина продолжала сидеть на скамейке, и он понял наконец, что ожидание его напрасно.

"Придется говорить при ней, — решил он. — Упрямая вобла!"

— Игнатий Игнатьевич, — начал он, — мне достоверно известно, что человек, о котором я говорил вам, был в нашем городе.

Ввалившиеся глаза Тайтса засветились стальным, холодным блеском.

С губ Варвары Степановны готово было сорваться едкое словцо в адрес назойливого толстяка, явившегося нервировать ее мужа, но Хачатурянц, опередив ее, достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги и сказал:

— Я надеюсь, Игнатий Игнатьевич, это бумажка способна подтвердить достоверность моих слов.

Не разворачивая листка, Хачатурянц с нетерпением ожидал, что Тайтс и его жена скажут по поводу его заявления.

— Я нисколько не сомневаюсь, Игнатий Игнатьевич, в том, что эта штука могла попасть в наш город лишь благодаря тому человеку, — таинственно сказал он, затем, помолчав немного, продолжал: — Она попала в Закаталы из Баку, причем именно на этих днях. В последнем я убежден.

Нетерпение супругов росло. Тайтс с недовольством посмотрел на толстяка, который говорил с ним какими-то загадками.

— Не понимаю, чего вы тянете? Объясните, что за бумага у вас в руках?

Хачатурянц развернул листок, однако не протянул его Тайтсу.

— Из написанного здесь следует, что Бакинский комитет хотел бы согласовать забастовку каспийских моряков с действиями солдат, которые разместились у нас в крепости. Как вам известно, забастовка каспийских моряков началась всего неделю тому назад, из чего следует, что эта листовка совсем свежая. Она только что попала в наш город. Ясно также и другое: подобные вещи не пересылаются по почте. Короче говоря, человек, которого вы не смогли схватить, побывал в нашем городе с весьма определенным заданием.

Намек был слишком явным, Тайтс рассердился.

— Господин Хачатурянц, вы слишком много говорите, но мне непонятно — о чем? Покажите сначала то, что у вас в руках, дабы мне все стало ясно. Извините, но я не люблю выслушивать бездоказательные, ничем не обоснованные разглагольствования.

— Вы желаете ознакомиться с содержанием этого документа? Прошу вас!

Хачатурянц протянул листочек Тайтсу. Тот водрузил на нос очки и быстро пробежал глазами текст листовки. На его лице, обтянутом желтоватой кожей, заиграли желваки.

Варвара Степановна заметила, что пальцы, держащие листок, задрожали. Не вытерпев, она обратилась к Хачатурянцу:

— Напрасно вы, милостивый государь, показываете моему мужу какие-то сомнительные бумажки! Перед вами больной человек, которому врачи запретили волноваться! Мне даже велено никого не пускать к нему.

— Я очень сожалею, мадам, — сказал Хачатурянц, — но дело слишком серьезное.

Тайтс продолжал изучать листовку. Наконец он свернул ее, однако Хачатурянцу не отдал, а спрятал в карман своего халата.

— А теперь, господин Хачатурянц, объясните мне, пожалуйста, каким образом эта листовка попала в ваши руки?

Хачатурянц обрадовался тому, что Тайтс заинтересовался листовкой, но, вместо того чтобы коротко объяснить суть дела, опять заговорил обиняками:

— Ах, Игнатий Игнатьевич! — он иронически улыбнулся. — Честное слово, если я скажу вам, вы не поверите. По-рой вы смотрите на человека и думаете, какой он благородный, какой порядочный, но, если бы вы могли заглянуть ему в душу, вы увидели бы, как глубоко ошибаетесь! Трудно в наше время узнать правду о человеке! Я много раз испытывал это на собственном опыте.

Тайтс, видя, что Хачатурянц продолжает уклоняться от прямого ответа, нетерпеливо поморщился.

Подошла сестра.

— Простите, господин, — обращаясь к Хачатурянцу, холодно изрекла она, — доктор приказал, чтобы посетители не беспокоили больного больше десяти минут. Вы находитесь здесь вдвое больше. Прошу вас, заканчивайте посещение.

— Извините, мадам, я сейчас. — Хачатурянц сделал вид, будто собирается уходить.

Сестра отошла.

— Так у кого вы взяли это, господин Хачатурянц? — нетерпеливо спросил Тайтс. — Кому Улухан передал листовки?

— Учительнице женской школы Лалезар-ханум.

— Этой красавице?! — удивленно спросила жена Тайтса.

— Да, мадам, ей. Трудно было предполагать это, не так ли? Однако не забывайте, муж ее умер в ссылке.

Тайтс задумался.

Вскоре после приезда в Закаталы его начала интересовать учительница женской школы Лалезар-ханум. Сейчас, услыхав ее имя из уст Хачатурянца, он решил, что не ошибся в своих подозрениях.

"Со стороны эта особа кажется спокойной и грустной, — подумал он, — однако сердце у нее неспокойно. Эта женщина живет какими-то своими тайными мыслями и желаниями. Спокойствие ее — чисто внешнее".

— Еще раз прошу вас, господин Хачатурянц, объясните мне, каким образом листовка попала в ваши руки? Может быть, в доме учительницы был произведен обыск? В таком случае, когда это произошло? Пока я находился здесь? — Он обернулся к жене и вопросительно посмотрел на нее.

Хачатурянц самодовольно усмехнулся.

— Никак нет, господин Тайтс. О каком обыске вы говорите?! Какое отношение я имею к обыскам? Эта листовка попала в мои руки от ученицы Лалезар-ханум. Она случайно оказалась в ученической тетрадке.

— Единственная?

— Да, но эта одна-единственная листовка говорит о том, что она не была единственной.

Тайтс опять почувствовал в словах Хачатурянца скрытый намек на что-то и решил немедленно одернуть этого нахального господина.

— Откуда нам знать, может быть, учительница тут ни при чем. Может быть, это ваша собственная листовка. Хочу довести до вашего сведения: если понадобится, мы и вас можем спросить о происхождении этой листовки!

— Меня?! — Хачатурянц растерялся. Он никак не ожидал такого выпада со стороны Тайтса.