Если бы красота убивала - Кейт Уайт

— Кстати, о трудных детях, — вставила я. — У меня есть еще несколько вопросов о Марки.

— А, Марки, наша озорница.

Если Джек и был недоволен тем, что я перевела разговор на деловую тему, то вида не подал.

— Мне очень помогло то, что вы рассказали в прошлый раз. Вспоминая инциденты, которые я видела сама, и те, о которых мне только рассказывали, я почти всегда могла догадаться, как Марки передвигала предметы. Почти, но не всегда. Есть несколько случаев, которые меня озадачивают, я не могу понять, как она смогла все провернуть.

Нас прервал официант. Он пришел принять заказ, я заказала паэлью, и по моему совету Джек выбрал ее же.

— Какие, например? — спросил Джек, когда официант ушел.

— Например, я стояла с Марки и ее родителями в комнате, и в это время в воздух взлетела мягкая игрушка. Чуть раньше в тот же день по кофейному столу вдруг поехали две чашки. Оба раза Марки стояла в противоположной части комнаты.

Джек развернул стул так, что спинка встала почти перпендикулярно столу, скрестил ноги, взял бокал и стал медленно вертеть его в руке.

— Скажите, в детстве вы не учились показывать фокусы?

— Я знала несколько карточных фокусов, еще я умела делать так, чтобы двадцатипятицентовик исчезал из моей руки и появлялся из уха.

— В фокусе с ухом вы, наверное, использовали то, что иллюзионисты используют почти в каждом трюке, — отвлечение внимания так?

— Это когда заставляешь зрителей смотреть в другую сторону?

— В общем, да. Почему иллюзионистам удается дурачить публику? Потому что зритель интуитивно смотрит туда, где что-то происходит. Фокусник делает левой рукой пассы в воздухе, все на нее и смотрят, не замечая, что правой он в это время тайком проделывает свой фокус.

— Вы, часом, в свободное время не подрабатываете магом и волшебником?

Джек засмеялся.

— В детстве я мечтал стать фокусником. Мне было тогда лет десять-одиннадцать, и я увлекался этим года два. Мне даже удалось убедить младшую сестренку, что я могу сделать ее невидимой.

— И это имеет какое-то отношение к Марки?

— В некотором роде имеет. Я уверен, что Марки в своих фокусах использует старый добрый трюк с отвлечением внимания. В тех случаях, о которых вы сказали, похоже, именно так и происходило. Возьмем, к примеру, ту мягкую игрушку. В тот момент вы, вероятно, разговаривали с родителями девочки. Марки могла и не направлять ваше внимание по ложному следу специально, она просто выждала момент, когда это произошло естественным путем. И когда внимание всех присутствующих было занято чем-то другим, она швырнула игрушку через комнату.

— Может быть. — Я открыла блокнот и стала записывать самое основное из того, что он сказал. — Да, пожалуй, это вполне возможно. Вы думаете, она осваивает мастерство фокусника?

— Нет-нет, я уверен, что она действовала методом проб и ошибок. Между прочим, что касается отвлечения внимания, тут есть еще один интересный момент. Фокусник может использовать и время. Зачастую у зрителя создается ошибочное представление о том, когда фокус начался. Это не только дает фокуснику фору во времени, но и мешает зрителям понять, как он проделал свой фокус.

— Можете привести пример?

Джек задумался, приложив палец к губам. Мне вдруг пришло в голову, что он, наверное, из тех, кто в постели не торопится, уделяет партнерше много времени, много внимания.

— Хорошо. Пусть иллюзионист показывает фокус, в котором голубой шарф меняется на красный. Он комкает голубой шарф в кулаке и убирает его в некую волшебную шкатулку. Потом он стучит по крышке шкатулки рукой или делает над ней пассы, и все это время зрители внимательно смотрят, пытаясь понять, что он вытворяет со шкатулкой. Но он уже все сделал. Он заменил красный шарф голубым еще до того, как положить его в шкатулку. То есть настоящий фокус начался раньше, чем считают зрители. Возможно, Марки что-нибудь сделала с кофейными чашками еще до того, как в комнату кто-то вошел. Например, если поставить чашки в небольшую лужицу воды, то они в конце концов поплывут по столу. Возможно, она сделала что-нибудь в этом роде.

Я не успела записать все синхронно с его рассказом и продолжала писать после того, как он договорил. Кроме того, я добавила несколько вопросов, над которыми нужно будет подумать позже. Слова Джека навели меня на какую-то мысль, точнее, еще не совсем навели, но я чувствовала, что должны навести, а сама мысль еще не оформилась. Я решила, что дома достану свои заметки к статье о Марки и посмотрю, не придет ли мне еще что-нибудь в голову.

Официант принес паэлью, и мы приступили к еде. Джек воспользовался случаем и засыпал меня вопросами: откуда я родом, что привело меня в Нью-Йорк, как получилось, что я стала писать именно такие статьи, какие пишу? Сначала я отвечала кратко и поверхностно, стараясь, чтобы наша встреча выглядела как интервью, но в конце концов сдалась. Во-первых, вино немного притупило мою бдительность, а во-вторых, Джек оказался очень хорошим слушателем. Рассказывая об одной из ступеней моей карьеры, я упомянула, что была замужем и развелась. На некоторых мужчин это известие действует как мокрое одеяло, то есть гасит малейшую искру энтузиазма в самом зародыше, но Джека Херлихи оно, похоже, не очень тронуло. Обстановка осложнилась: откуда-то из глубины ресторана вышел ансамбль, музыканты стали исполнять серенады, останавливаясь поочередно перед каждым столиком. Возле нашего стола они задержались на целую песню. Они пели по-испански, и я ничего не понимала, но слово amor повторялось, наверное, раз семьдесят пять. Я с ужасом почувствовала, что краснею. Оставалось только надеяться, что в ресторане не так светло, чтобы Джек это заметил.

Официант спросил, будем ли мы пить кофе. Только из вежливости я сказала, что буду. Но на самом деле мне хотелось убраться из ресторана как можно скорее, пока положение не стало катастрофическим. Я проглотила кофе едва ли не залпом и, бросив ошеломленный взгляд на часы, объявила, что мне пора домой, что мне нужно еще успеть немного поработать перед сном. Я предложила платить счет за обед пополам, но Джек отказался и целиком взял его на себя. Мы вышли из ресторана и не спеша пошли в сторону перекрестка Томпсон-стрит и Вашингтон-сквер.

— Я провожу вас до дома, — предложил Джек. Я запротестовала:

— Нет-нет, в этом нет необходимости. Вам не по пути, кроме того, я собиралась по дороге заскочить в магазин за продуктами.

Я понимала, что отталкиваю его, можно сказать, отфутболиваю, но не видела для себя другого выхода. Джек посмотрел на меня немного озадаченно, чуть прищурив глаза, как будто пытался понять, что со мной происходит: то ли я застеснялась, то ли просто даю ему от ворот поворот. Но его неуверенность быстро сменилась добродушной решимостью, его взгляд словно говорил: «Ага, так ты действительно меня отшиваешь. Что ж, я слишком хорошо воспитан, чтобы изображать обиженного». И он протянул мне руку, чтобы попрощаться.