Интересное проклятие (СИ) - Каталкин Василий

— Там Винченца постаралась, — морщусь я, — все по закону сделано, отвертеться сложно.

— И что собираешься делать дальше?

— Ехать, — даю очевидный ответ, — моя задача добраться до замка и выбраться из него живым. Дальше по ситуации, если что-то можно будет сделать, делаю. А если все плохо, то по мере возможности пытаюсь спасти людей и забыть об этих землях до следующего лета.

Тимонда победно смотрит на свою дочь:

— Ты учись, учись — граф правильно рассуждает, не геройствует без нужды. Даже спасать себя не просил.

— А что, меня можно было как-то спасти? — Вмешиваюсь в семейный разговор.

— Трудно сказать, — пожимает плечами герцогиня, — но если бы ты разорвал помолвку, то шансы определенно появились бы.

— Они бы стали гораздо выше, если бы я пел серенады у двери Ее Высочества.

— Не обольщайся, — ухмыльнулась Тимонда, — место у ее двери уже занято. Там мастера петь серенады нечета тебе.

— Да я как-то совсем не страдаю по этому поводу.

Хм, а чего это герцогиня так на меня смотрит? И Оливия тоже все больше в сторону молчит, уж не угадал ли я, предположив, что Тимонда сама стала заложницей ситуации и отказаться от помолвки не может. Вот я попал. Говорила мне мама, не верь женщинам, обманут. И ведь обманывали в прошлой жизни…, а может быть, и нет. По этому поводу я всегда вспоминаю бессмертные строки: «Ах, обмануть меня не трудно!.. / Я сам обманываться рад!». Была все же надежда, однако сейчас становится понятно, что волею обстоятельств ни она, ни я стать инициаторами разрыва не можем. А значит, герцогиня потребует продолжение банкета.

— Антонадо, а ты слышал последние сплетни про тебя и Оливию? — Задает интересный вопрос герцогиня.

— Это вы про романы сочинителей? — Интересуюсь я, вопрос не праздный, единственный мой источник сплетен в столице это Виоланда, а он далеко не полный, так и хожу необразованный.

— Ну, да, — кивает Тимонда, — тут я виновата, упустила из виду, что жених моей дочери так и не был представлен членам нашего столичного клуба.

Ню, ню, так я и поверил об упущении из вида. Так там и ждут в герцогском женском клубе пацана с графским титулом, хоть бы сейчас не вешала лапшу на мои бедные уши. Видимо отношение к этому достаточно точно отразилось на лице, так как герцогиня сразу закашлялась, чтобы скрыть неловкость.

— Так что насчет сплетен? — Прихожу ей на помощь.

— В столице ходит слух, что между тобой и Оливией возникла такая любовь, что бедную девочку не остановило даже отлучение от рода. А твое извинение на дуэли однозначно трактуется как проявление любви к Оливии.

— Да? — Чешу затылок. — Очень интересный взгляд на события. Но Ваша Светлость, я уже призвал на помощь все невеликие остатки своего ума, но так и не в состоянии понять направление нашего разговора. Может, будет проще сразу перейти к делу?

— Не проще, Антонадо, — вздохнула мать Оливии, — это слишком деликатный вопрос, и мне нельзя его обсуждать с тобой в деловой манере.

— Даже так! — Тут действительно меня удивили. — А я подумал, что вы позвали меня, чтобы разорвать помолвку.

— Нет, я хотела обсудить с тобой полностью противоположную тему.

— То есть, у вас появилась причина рассматривать меня не только в качестве фиктивного жениха?

— Молодец, ты нашел правильную формулировку, — открыто улыбнулась Тимонда, — как ты отнесешься к таким изменениям?

— «А не пошли бы вы, Уважаемая…», — чуть не режу правду матку в слух, но вовремя спохватываюсь, неприязнь не повод для демаршей, тут не нужно «рвать с кровью», дом Ксорис пока еще мне нужен, поэтому надо попробовать славировать.

— Ваша Светлость, все же давайте говорить прямо, я уже пожалел, что два месяца назад дал свое согласие на помолвку с вашей дочерью. Теперь у меня проблем не счесть, нужно ли мне проблем еще больше?

— Почему больше? — Удивляется Тимонда, — после того как тебя одарят гиблыми землями ты станешь неинтересен сестре короля.

— Я не имел ввиду Винченцу.

— О…. — герцогиня покосилась в сторону дочери, — но тут все в наших руках, мы можем договориться.

— Зачем мне эти договоренности? — Пожимаю плечами, — У меня нет ни малейшего желания брать на себя какие бы то ни было дополнительные обязательства, мне и тех, что сейчас есть более чем достаточно.

— Но тебе предстоит сложная поездка, для этого понадобится много денег, — пошел в ход арсенал соблазнения блеском золота.

— Многие проблемы деньгами не решаются, — парирую я предложение Тимонды, — к тому же, зачем тратить больше чем это необходимо? Чем больше денег я получу со стороны, тем меньше будет выделено из казны. Разве не очевидно.

— Очевидно, — кивает герцогиня и тут же поворачивается к дочери, — Оливия, дорогая, мне кажется, тебе нужно привести себя в порядок после дороги.

— «Ясно, сейчас опять начнется шантаж», — пришло мне в голову, и не ошибся.

Как только дочь оказалась на достаточном удалении от нас, лицо Тимонды резко изменилось, былая доброжелательность испарилась, не оставив следа.

— Я могу понять твое нежелание связываться с моей дочерью, — начала она, — слишком много между вами накопилось неприязни. Однако обстоятельства требуют, чтобы девочка отправилась в опалу вместе со своим избранником. Будет ли это сделано с твоего согласия или нет, не имеет значения, Оливия в любом случае отправится вслед за тобой. А теперь подумай, как общество воспримет твое поведение, если ты будешь ее демонстративно не замечать, на чьей стороне окажутся симпатии?

Вот этого я не ожидал, все-таки главы домов мастера шантажа, шах и мат. Мне осталось только заскрипеть зубами от бессилия, стоило только представить, как это будет происходить.

— Вы хорошо знаете свою дочь, — сделал я еще одну попытку отпинаться от сомнительного счастья, — в конечном итоге она все равно не выдержит и возьмется за старое. Но терпеть ее выходки я больше не стану, как только это произойдет, я тут же отправлю ее назад.

— Куда назад? — Криво ухмыльнулась герцогиня. — Назад ей пути нет, отлучение от рода с этого момента перестает быть формальностью. Так что, если ты выгонишь Оливию, ей некуда идти и некому о ней заботиться.

— Опять пытаетесь воззвать к моей совести? — Хмурюсь в ответ. — Напоминаю, я один раз уже поддался на уговоры, второго раза не будет.

— Хорошо, — вдруг сдала назад Тимонда, — однако у меня еще много дел, поэтому прошу извинить, встретимся позже.

Что? Вот так легко сдалась? Да ни за что не поверю. И опять оказался прав на все сто. Через некоторое время, затраченное на утряску формальностей, выхожу за ворота представительского дома, и натыкаюсь на Оливию, она стоит рядом с дорожными сумками, оставленными прямо на мощеной улице, а ее лицо перечеркнуто дорожкой слез. Понятно, план главы дома в действии, мало ли чего я там говорил, а попробуй вот так пройти мимо, это и не по человечески, и вся столица взвоет от бездушия некоего молодого человека, который бросил бедную девочку лишившуюся всего ради любви. Тут мое отношение уже роли не играют, включается общественное мнение, которое я игнорировать не могу. Тяжело вздохнув, подзываю открытый возок, который здесь исполняет роль городского транспорта, и киваю вознице на вещи девушки.

Передав изгнанницу под опеку своему секретарю сам отправляюсь в ювелирную мастерскую, задумал я одну пакость сделать, которая поможет мне выжить в этом гадюшнике, а именно поступить так, как завещал великий Ленин: «Газета — не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор». Ну, организовывать партию мне пока что здесь незачем, а пропагандировать и агитировать уже есть потребность, пора не ждать милости от слухов, пора эти слухи самому распускать. Так-то рукописные прообразы газет здесь уже существуют, даже конторы переписи есть, где за небольшую плату вам помогут скопировать текст, но все это в зародыше, а вот когда появится рупор столицы, где будут разбираться все слухи, то это уже серьезная заявка влияния на умы. Пресса это вторая власть, конечно же, здесь об этом пока даже не догадываются, но придет время поймут, главное в желтизну не скатиться, все слухи должны быть проверены.