Каждый может любить - Валентина Игоревна Колесникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не всегда был богатым, — заметил Преображенский, — к тому же, если у меня не получится с первого раза, я всегда смогу позвонить моему сошедшему с ума брату. Он на фоне беременности Маши совсем рехнулся…
— А что с ним? — я просто не представляю, что могло произойти с Виктором.
— Когда Маша его не видит, он полностью теряет контроль и начинает паниковать, — Саша начал распаковывать детскую кроватку, чтобы посмотреть детали и прочитать инструкцию. Сразу видно иностранное воспитание и большой опыт общения с немцами — обычно русский человек на инструкции обращает внимание уже в самом конце, когда ничего не получилось, — причем паникует по любому поводу. Если Маша чихнет — паника, если будет грустная — паника. Потом он внезапно понимает, что меньше чем через год будет держать в своих руках крохотное орущее дитя, и тут мой брат полностью теряет контроль, чего я вообще от него не ожидал. Он ведь так спокойно принял Аню…
— Аня была на тот момент взрослой, так что здесь немного другое все. К тому же Маша в этом плане более опытная. Думаю, она его успокоит…
— Ага, как же, — Саша хмыкнул, пролистывая несколько страниц, — Она ведь все прекрасно чувствует, но надо отдать должное, брат очень старается и внешне продолжает казаться хладнокровной скотиной, позволяя выплеснуть скопившееся волнение у меня дома. В общем, если я собрать кроватку не смогу, позову его… Ему полезно…
Спустя примерно час в моем доме развернулось довольно-таки интересное действо, но самое главное, что число участников заметно увеличилось.
— Как думаешь, если я скажу, что этот ключ надо держать немного под другим углом, они сильно обидятся?
Мария сидела рядом со мной и тихонько наблюдала за тем, как два мужика не могут справиться с кроваткой.
— Я думаю да, — тихонько ответила я, наслаждаясь горячим чаем и невероятным зрелищем, — надо было мастера вызвать…
— Ты что, тут же мужская гордость… ай… не туда вставил деревяшечку… — ни я, ни Маша понятия не имели, как называются рабочие инструменты и детали, что шли в комплекте к кроватке, но мы обе прекрасно владели техникой интуиции, а так же в прошлом, как выяснилось, спокойно собирали столы и стулья при необходимости, и чинили карнизы. Не всегда же в доме мужик был… а тут теперь их два и чего-то как-то… — интересно, если их выманить из комнаты и быстренько кое-что поменять, они это заметят?
— Я думаю, что нет… — я тут же предложила сделать нашим мужчинам небольшой перерыв и сходить на кухню за горячим, совсем недавно приготовленным чаем. Пока я отвлекала Виктора с Сашей, Мария совершала акт насилия над детской кроватью и судя по тому, как вытянулись лица мужчин, осознавших, что их банально выманили на кухню, нас за вмешательство готовы были наказать.
— Так не честно, — Виктор действительно расстроился, — я хотел сам разобраться в этом адском механизме поперечного, продольного маятника с механизмом автораскачивания. Ты как это сделала?
— Ну вот эту детальку сюда вставила и ключом подкрутила… А потом вот эту пружинку передвинула…
— Думала, не заметим, — Преображенский скривил лицо, явно расстроившись, — как ты могла влезть в наши мужские дела, несчастная?
— Я всего лишь мимо проходила, — Маша хлопала глазами, изображая наивность. Кстати, у нее это очень хорошо выходило, — вижу, детальки не там стоят, дай, думаю, помогу, а то же мужчины наши так до самого утра работать будут…
— Позор на наши седые головы, — Виктор поцеловал жену в лоб, но было видно, что он сильно расстроился.
— Зато ты моей маме все смесители поменял, карнизы перевесил, дверные ручки починил, — Маша тепло обняла мужа, слегка проведя рукой по его волосам, — прости, в следующий раз так не сделаю. Нашу кроватку будете сами собирать, а мы, девочки, сидеть в стороне и смотреть за процессом.
Когда Саша раскрыл коробку, он действительно очень легко и быстро собрал детскую кроватку, но вот маятник, а точнее тот самый механизм, который позволяет кроватке раскачиваться самостоятельно — вот тут он разобраться не смог, хоть и делал все по инструкции. Спустя несколько минут отборного немецкого мата, он все же вызвонил Виктора, решив для начала расспросить его о возможных ошибках. Как выяснилось позже, Виктор действительно очень многое умеет делать руками, и не просто умеет, а любит, поэтому через полчаса он вместе с женой уже стоял на пороге моего дома, горя желанием принять участие в сборе мебели. Кстати, комод они собрали очень быстро, как и все ящики.
— Даша, а ты уверена, что ребенок один? — Мария смотрела на мой живот большими глазами, — очень уж большой…
— Один, — прошептала я, стараясь не мешать мужчинам и не отвлекать их от сборов еще одного детского гарнитура, — большой объем околоплодных вод и дочка весит много, боюсь, кесарить будут…
— Не думай об этом, — Маша махнула рукой, — я когда рожала, думала сдохну, но потом как-то все так хорошо пошло… Сами роды — не страшно и после схваток уже не больно. Но это в моем случае. Со мной в родильном девчонка лежала, так она поорала минуты две, потом слышу характерный “чпоньк” и уже детский плач. На все ушло минут десять, я же десять часов рожала в простом роддоме, без поддержки и опоры рядом и без наркоза. Врачи были просто прекрасные, руки золотые, но наркоз — платный, если показаний нет, а у меня их не было…
— И как же… как же ты… — мне стало дурно, сразу в жар бросило.
— Сама рожала, — Мария спокойно посмотрела на меня и я поняла, что этот разговор возник не просто так, — и теперь сама рожать буду, но в хороших условиях, где все лекарства рядом и вся аппаратура под рукой. Где в палату не врываются врачи с криком “ Женщина, че орешь? Вам укол сделали, хватит глотку рвать, из-за вас ничего не слышно!” а просто ставят капельницу с обезболивающим, а потом уже что посильнее. Я когда рожала, мне было очень больно во время схваток, и я плакала и выла, не в силах сдержать голос, так врач мне прямым текстом заявила, что я нервная истеричка, недолюбленная мамой в детстве. Скорее всего, эта фраза была высказана для того, чтобы отвлечь от боли и вызвать злость, но мне не хватит слов, чтобы передать то чувство ненависти, что возникло у меня к
