Смерть обреченных на жизнь - Ольга Санечкина

Морган смотрела на отца и думала о том, как все круто повернулось. Будучи уверенной, что ей осталось недолго жить, она никогда не боролась за себя…. Принимая некоторые решения, она действовала исходя из того, что жить ей осталось, год, максимум два. Но теперь, может все измениться…

— Мне почти все понятно, кроме одного — почему Дэймон считает, что мне нужно выпить кровь Яго или Джельсамины, если я Куори. Насколько я поняла, из вашего рассказа, мне надо выпить кровь Фоли. — Хулиан в очередной раз сдержался, чтобы не выказать изумление. Он настолько уверенно чувствовал, что Морган Фоли, что напрочь забывал, что по закону наследования она Куори, потому как если оба родителя Персоны, то принадлежность к сейму передается ребенку от матери.

— Морган, прости, если как-то задел твои чувства, — подхватился Дэймон, — просто я воспринимаю тебя как Фоли. Согласись внешне ты больше походишь на представительницу сейма отца. — Лицо Морган стало похоже на застывшую гипсовую маску.

— Я Куори! Я Хельга сейма Куори, подданная Малкани Джельсамины Валенте Мальдини, — звеневшая нотка гнева в голосе девушки заставила распахнуться глаза Касиано. Он так до конца и не поверил, что его сестра может отрицать свою принадлежность к сейму Фоли. То чем он так гордился, для его сестры, похоже, было проклятьем.

— Мона, — Мина взяла девушку за руку, — почему ты отрицаешь то, что в твоих жилах течет кровь Фоли? Я поняла бы, если б ты души не чаяла в своей матери, но это не так. Ни с одним из родителей у тебя никогда не было тесной привязанности, чтобы занимать такую жесткую позицию.

— Не знаю, — упрямо покачала головой Морган, — единственное, в чем я уверена, так это в том, что я Куори!

— Ну, хорошо, хорошо — успокаивающе почти пропела Мина, — в повседневной жизни это не имеет особого значения.

— Да, но если я Куори, то не должна пить вашу с Яго кровь, — продолжая хмурить брови, возразила Морган. Мина растеряно взглянула на Хулиана. Яго, решил взять дальнейшие переговоры на себя.

— Корин Хулиан, надеюсь, для вас не составит труда найти в вашем сейме человека, который станет для Морган покровителем и даст ей свою кровь. Ни вы, ни Касиано, в виду близкого родства не можете выступить в роли покровителя для Моны. — Хулиан почти зеркально повторял нахмуренное выражение лица дочери.

— Дело в том, что я не уверен, что ей можно пить кровь Фоли. Я чувствую ее голод, и, безусловно, это голод Фоли. Более чем уверен, поместите ее в комнату с буйно-помешанным, и он тут же успокоится.

— Но я так же как вы видел, как Морган наслаждалась, когда Мина защитила ее перед сестрой. И это была не просто радость от того, что за нее кто-то заступился. Это было очень похоже на наше чувство торжества.

— Может быть так, что Морган способна питаться и тем и другим чувством? — произнес вопрос, который взволновал всех, Дэймон. Все перевели взгляд на Хулиана.

— Не смотрите на меня так, — раздраженно буркнул Корин Фоли, — я не знаю ответа на этот вопрос.

— Значит я, все-таки, умру? — опять потеряв надежду, спросила Мона.

— Ты не умрешь, — резко вскинулся Хулиан, — я не позволю этому случиться. Если вы позволите, я бы хотел уединиться, чтобы связаться с Фалем Хусто. Если кто и знает ответ на этот вопрос, так это он.

— Да, конечно! — Яго встал, чтобы проводить Корина Хулиана в соседнюю комнату. Он поторопился это сделать сам, из опасения, что кто-нибудь из слуг может проводить Хулиана в кабинет. Подобного кощунства по отношению к отцу Яго не мог допустить. И хотя головой он понимал, что это просто ребячество, его воротило, что Корин Фоли будет сидеть в кресле его отца. Оставшись без Хулиана в окружении сплоченных между собой молодых людей, Касиано почувствовал себя на вражеской территории. В принципе, это чувство не покидало его с самого прихода, но зная чрезмерную импульсивность сына, Хулиан все время его «гасил». А сейчас, когда отец был вынужден все свои силы бросить на то, чтобы связаться с Хусто Диасом, Чано остался «без прикрытия». Джакомо, Дэймон и Джельсамина производили впечатление сплоченной троицы, готовой порвать любого, кто только скажет «гав». Морган, хоть и не проявляла к нему явной агрессии, союзницей тоже было трудно назвать. Почувствовав надвигающуюся паузу, Чано решил задать вопрос, который его волновал.

— Малкани Джельсамина….

— О! Прошу вас, просто Мина! — Касиано слегка споткнулся об эту просьбу Малкани Куори, но быстро взял себя в руки и с улыбкой ответил.

— Только в том случае, если вы будете звать меня Чано.

— Чано? — на лице Джельсамины отразилось некоторое смятение, она будто пыталась что-то вспомнить.

— Да, Чано это сокращенный вариант от Касиано.

— Ах, ну конечно. Так, что вы хотели сказать, Чано?

— Хотел вас спросить, правда ли что Джинни возвращается домой? — Мина пристально взглянула на сына Корина Хулиана и попыталась хоть что-нибудь прочесть по его лицу. Попытка была абсолютно тщетной. Если что и могло выдать Касиано, так это глаза, которые слишком заинтересованно ожидали ответа.

— Да, это правда. В какой-то момент я поняла, что слишком соскучилась по своей подруге, и решила, что пора прервать ее пребывание в гимназии Фоли. — Про себя Джельсамина подивилась скоростью, с которой до молодого человека дошли новости о переменах в жизни Джинни. Но вспомнив, о количестве шпионов его отца в ее доме, она тут же перестала удивляться чему либо. — Чано, а позвольте вас спросить, что вы делали в гимназии, насколько я могу, судить из возраста гимназиста вы давно вышли.

— Совершенно верно. Я преподаю молодым людям нашей гимназии основы бизнеса, и когда они были с дружественным визитом у девушек, сопровождал их.

— Чано, а знакомство с гимназистками входит в обязанности сопровождающего студентов преподавателя? — Мина решила прощупать почву издалека. Трудно было разобраться, что произошло между Джинни и Чано, и почему она написала отцу, что ее сердце разбито.

— Конечно, нет, — улыбнулся ей Чано, — но вы же понимаете, что ни один мужчина в здравом уме, оказавшись в пределах видимости Джинни, не может не забыть обо всех правилах и ограничениях, и не бросится сломя голову перед этой плутовкой на колени. — Мина поперхнулась легким молодым фари от столь откровенного заявления Чано. Что-то не похоже было, что молодой отпрыск Борджиа собирался скрывать или отрицать роман с Джинни. И уж как-то совсем не вязалось подобное заявление с теорией о том, что он разбил Джинни сердце. Может быть, она поторопилась, выписывая подругу из гимназии? Может она что-то неверно поняла в том письме?