Разорванное небо - Алексей Свиридов

– Привет, Чин! Небось хихикаешь про себя, глядя, как мы тут мечемся? Окажись сейчас на моем месте мой дед, он бы, увидев тебя, схватился за пистолет – решил бы, что корабль захватили. Он у меня воевал на Тихом океане… Не обижаешься?

– Нет, сэр. Но я не японец, я китаец.

– Да ладно, какая разница. А хоть бы ты был и японец – «джапсы» тоже тогда наших надрали неслабо, особенно поначалу. Как-то привел я деда на эту нашу посудину, когда еще кадетом был. Встретили его как героя-ветерана, чуть ли не с оркестром, разрешили по отсекам полазить, показали все. Он, как полагается, поблагодарил, восхитился… А потом, уже на берегу, сказал мне так: «Знаешь, парень, если бы мне пришлось тогда идти к Окинаве на этом корабле, я бы позаботился написать подробное завещание». Я удивился – ведь ему показали всю эту чертову автоматику, ракетные комплексы, радары, лазеры, – и он пояснил: «Когда на тебя валится сразу сорок самолетов, то не спасет никакой лазер. Одна торпеда, одна бомба – и ваша алюминиевая банка из-под „кока-колы“ выгорит и пойдет ко дну быстрее, чем любой паршивый миноносец времен Второй мировой войны». Я рассказал об этом нашему командиру курса, и он назвал деда старым дураком – не за то, что он посчитал дерьмом нашу коробку, а за то, что сказал об этом мне. Кадету полагается считать, что он попал на лучший в мире корабль, и тонуть в случае чего тоже с этой мыслью. Так что, Чин, будь спокоен – если нам все же вмажут, то закончится все весело и быстро.

– Спасибо, сэр. Я всегда спокоен.

– Ха! Я и забыл. Ну давай, стой дальше! – и, взмахнув рукой, лейтенант отправился своей дорогой.

Чин Ло еще раз вежливо улыбнулся вслед уходящему молодому офицеру, и вновь его лицо приняло бесстрастное выражение. В его семье свято соблюдались национальные традиции, и привычка скрывать свои эмоции за внешней невозмутимостью была одной из них. Поэтому мысли, которые вызвала у него короткая лекция лейтенанта, тоже никак не отразились на его плоском желтом лице.

Парни, сидевшие на боевых постах, были куда менее сдержанны. Оператор блока шестиствольных скорострельных установок «Вулкан», здоровенный рыжий ирландец, громогласно ругался, оглушая своего напарника:

– Эти дерьмовые «хорнеты» сейчас будут делать новый заход, теперь на бреющем. Ох, я бы полполучки не пожалел тому, кто подложил бы каждому из них под задницу морского ежа.

– Брось, Чарли, – меланхолично ответил напарник, ритмично двигая челюстью. -Думаешь, тем парням за штурвалами охота подниматься среди ночи? Вот адмиралу я бы и сам запустил пару этих шершней[13] под лампасы.

– Эти не влезут… Да выплюнь ты свою жвачку, Смит! Второй час жуешь!

– Отстань. Смотри лучше на экран, сейчас пойдут ракеты.

Действительно, «ИДЖИС» – интрегрированная система боевой информации крейсера – оценила режим работы самолетных радаров и предупредила экипаж о пуске противокорабельных ракет. Смит перевел взгляд на индикатор состояния подопечных систем, а Чарли быстро проконтролировал работу своей части комплекса.

– Ерунда, все в порядке! – бросил он. – Два раза отстрелялись, и на третий тоже все будет о'кей, проткни его насквозь!

И действительно все прошло о'кей. На истребители были наведены ракеты, и по анализу параметров наведения расчетам зенитно-ракетных установок была засчитана девяностопроцентная победа – само собой, реального пуска не проводилось, а полет ракет просчитал вычислительный комплекс. А вот «Вулканам» пришлось пострелять по реальной цели – с «хорнетов» в последнем заходе были выпущены два имитатора, которые, изображая из себя грозные противокорабельные ракеты, неслись на высоте двух десятков метров над морем со скоростью почти равной скорости звука. Несмотря на то что стоимость имитаторов была довольно высока, адмирал Макриди настоял, чтобы оборонительное оружие ближнего действия было проверено по реальной цели.

Злые, не выспавшиеся американские моряки продемонстрировали, что и в таком состоянии они способны выполнять свою работу. «Ракеты», нацеленные в «Хилла» (на авианосец их наводить все же не рискнули – мало ли какие возможны случайности), на подлете к крейсеру были встречены шквалом огня, который обрушили на них автоматически наводящиеся по данным радара «Вулканы». Оба имитатора мгновенно превратились в мелкие обломки, рассыпавшиеся в полукилометре от крейсера. Грохот выстрелов тут же затих, и лишь еще несколько секунд шуршали и позвякивали скатывавшиеся по желобкам в море гильзы.

– Господин адмирал, третий заход выполнен. Самолеты условно поражены, ракеты-цели сбиты реальным огнем.

Макриди, стоявший на палубе «Оушна», коротко кивнул. Честно говоря, он ожидал худшего результата и был готов учинить разнос подчиненным. Поэтому теперь ощущал некоторую неловкость за устроенную не ко времени проверку. Понятно, в этом он мог признаться только самому себе. Размышления адмирала прервал подбежавший к нему офицер.

– Сэр! «Хокай» засек со стороны берега четыре самолета. Идут курсом на нас.

– Тревога?

– Да, сэр, уже объявлена.

– Что ж, пойдем посмотрим. Интересно, кто это? – сказал адмирал, направляясь к центральному посту управления. Несмотря на свое морское звание, он, координатор наземной операции, был совершенно лишним там, где осуществлялось управление кораблями, но ему хотелось удовлетворить свой интерес, даже если морякам это не понравится. В конце концов, они подчинены здесь именно ему.

Чарли и Смит уже шли подлинному коридору, ведущему к жилым помещениям, когда динамики корабельной трансляции вновь ожили.

– Что за проклятье! – заорал Чарли, перекрывая сигнал тревоги и, развернувшись, бросился обратно в сторону боевого поста.

Оказавшись вновь перед панелью управления, он обрушился на чуть запоздавшего Смита:

– Какого черта они опять устраивают тревогу?! Или этому сухопутному ублюдку в адмиральских погонах все мало?! Да выплюни, наконец, жвачку, я тебе сказал!

– Это новая, – успокоил напарника Смит. – А что до адмирала – на него и ори, я-то при чем? Смотри лучше!

Чарли привычным движением включил режим боевого ожидания и, пока на экране системы ничего не появилось, быстро прогнал тест. Пушечные установки в своих полусферических башнях на палубе с легким жужжанием резко поводили стволами вправо-влево и сверху вниз, крутанулись вхолостую блоки стволов, дернулась вперед и назад многозвенчатая снарядная лента. В соответствии с этим на маленьком экране у Чарли загоралось: «Привод надводки – ОК.[14] Стволы – ОК. Подача снарядов – ОК. Прохождение сигнала – ОК» и немного погодя: «Полная готовность – ОК».

– Ну, и что теперь? – раздраженно произнес Чарли. – Эй вы там! Давайте свою дерьмовую атаку, а то я спать хочу!

Четверка СУ-27 приближалась к кораблям авианосной группы. Для того чтобы разогнать самолет с подвешенной под него ракетой диаметром без малого полтора метра до скорости, хотя бы ненамного превышающей скорость звука, летчикам пришлось включить форсажный режим двигателей. Конечно, длительное применение форсажа ведет к уменьшению ресурса, а то и вовсе к отказам, но сейчас летчики меньше всего думали о будущем. Главной их целью были корабли, несшие в своих плавучих погребах по сотне смертей на каждого воюющего серба.

На радарах «сухих» появились американские истребители, но почему-то, вместо того чтобы ринуться наперерез врагу, они развернулись и направились в сторону авианосца.

Откуда было знать сербским летчикам, что эти самолеты, только что изображавшие воздушную атаку, поднялись в воздух без вооружения и керосина в их баках осталось лишь на то, чтобы приземлиться обратно на свой плавучий аэродром. А поскольку взаимное расположение катапультной взлетной и посадочной полос авианосца исключало одновременный выпуск в воздух и принятие самолетов, то в ближайшие несколько минут новые истребители не могли подняться в небо.

Четверка видела только одно: в воздухе сейчас у них врагов нет, но они есть впереди, в каких-то полутора сотнях километров.

Через десять секунд после того, как самолет радиолокационного дозора «хокай» захватил четыре воздушные цели, они были им идентифицированы как «чужие», и координаты целей начали передаваться непосредственно в корабельные системы ПВО.

На крейсере «Банкер Хилл» вновь взвыла сирена, и металлический голос в динамиках несколько раз повторил: «Внимание, это НЕ учебная тревога, внимание, это НЕ учебная тревога».

«ИДЖИС», обработав информацию о воздушных целях, изготовила к стрельбе восемь ракет «Стандарт» в вертикальных пусковых контейнерах, и двадцать секунд спустя прошла команда на старт, но ракеты остались неподвижными – в суматохе новой тревоги кто-то из операторов забыл переключить комплекс в боевой режим, и теперь вместо реального выстрела система начала просчитывать вероятность условного поражения условной цели.