Ослепительный нож - Вадим Полуян

Допили взвар. Калиса убрала со стола. Девы стали расходиться.

Дольше других в столовой палате оставались Всеволожа с Мамонами.

- Хоть бы поспела наша всевидица, пока поставят в Кремле рогатки, - вздыхал Андрей Дмитрия.

- Надобно исправлять ошибку. Мне, только мне! - поднялась Евфимия.

- Не бери в голову, - возразила Мамонша. - С Гориславой могла приключиться беда полегче каменного мешка. Может, она не там?

В дверях прозвучал голос Богумилы:

- Она там.

Следом вошла Калиса. Домашние собрались, кроме Янины, Бонеди и Кариона.

- Под Житничными палатами, - стала рассказывать Богумила, - ещё двухпрясельные палаты длиною с небольшим семь аршин и шириной такие же, а высотой четыре аршина. Примерно говорю, не взыщите. Туда ведёт белокаменная лестница, с коей верхняя палата соединяется узким проходом. А нижняя с верхней - лишь небольшим отверстием, только пролезть человеку. И там ещё тёсаный белый камень. Стенки и посредине, и сбоку по впадине. Так что в нижней палате как бы два каменных мешка, глубиною до трёх сажен. В них и ходу-то нет. Туда опускают сверху. В одном из этих мешков - наша Горислава.

- Она задохнётся там! - испугалась Калиса.

- В верхней и нижней палатах сделаны по две щечевых продушины для притоку воздуха, - успокоила Богумила.

Из двери поманил пальцем Карион:

- Идемте-ка, бабоньки. И ты, Андрей Дмитрия… Все спустились из хозяйского верха в поварню. Увидели там Янину с Бонедей. На лавке стояла лохань со свечой, полная воды. Евфимия вспомнила, как кудесничала Янина по просьбе племяшки Усти о женихе и увидела Васёныша в Набережных сенях над телом старика Морозова. Сейчас, очевидно, происходили те же кудеса.

- Прошэ замыкаць джви, - попросила Бонедя вошедших прикрыть за собою дверь.

- Нашла Гориславин платчик, - прошептала Янина в ответ на вопросительный взгляд аммы Гневы.

Все подошли к лохани.

- Прошэ заховаць цишэ, - попросила Бонедя соблюдать тишину.

Янина, склонясь над водой, зашептала на ляховиц-ком языке заклинания…

Вот обмакнула персты… Вот бросила в воду платчик Гориславы… Вот вода окровавилась… Вот Янина зажгла свечу… И вновь Евфимию поразил запах свежей крови. Ужли убивают Гориславу? Нет…

- Боже, она в застенке! - прошептала в ужасе амма Гнева.

- Ставят на огненную сковороду, - разглядывала воду Янина, - забивают щепы под ногти, подвесили, режут ноги…

- Хуже татар! - в бессильной ярости воскликнул Бунко.

- Шшш! Не спугните воду, - попросила Янина.

- Почему лик страдалицы так спокоен? Не кричит, даже не размыкает уст, - удивилась Евфимия.

- Горислава не чует боли, - напомнила амма Гнева.

И тут Всеволожа разглядела за истязуемой ещё одну жертву, чуть одаль висящую, нагую по пояс.

- Ещё кого-то привели к пытке, - задыхалась страхом Калиса.

- О-о-о! - в голос закричала Евфимия. - Не может, не может, не может такого статься! - и опрометью бросилась из поварни.

В глубине сада нагнал её Карион.

- Что стряслось, Евфимия Ивановна? Что с тобой?

- Я узнала. Она… она… - захлёбывалась словами боярышня. - Это Платонида!

- Кто? - допытывался бывший кремлёвский страж.

- Та… вторая… на виске… - Евфимия заходилась в рыданиях. - Мамушка Латушка!

- Как же? Как же? - морщил лоб Бунко. - Я-то и не признал нашу хозяйку избы в Падуне. За что же её?

- Кариоша! - бросилась ему на грудь Всеволожа. - Руки на себя наложу, ежели немедля не отведёшь туда.

К ним подходила Акилина Гавриловна.

- Просит к Житничному двору свести, - растерянно объявил Бунко.

- Что ты хочешь? - испугалась Мамонша.

- Хочу всё исправить, - уже спокойно заявила Евфимия. - Гориславу пытают вместо меня. Безвинно страдает другая женщина, сделавшая мне много добра и в сей жизни, и в предыдущей. Пытчик Василь Фёдорыч Кутуз не заприметил меня у великого князя и теперь обмишулился. Вот приду и скажу об этом.

- Даже не бери в голову! - заломила руки Мамонша.

Евфимия обняла её.

- Моё решение несовратно.

При этом известии суета поднялась в тихом тереме эутова сада. Все Евфимию отговаривали, но тщетно. Запоминали, что Горислава боли не чует. Всеволожа отмахивалась: боли не причинят, а изувечат, как пить дать! Угроза её собственной жизни не остановила боярышню. В конце концов Карион открыл, что надзирает Житничный двор Осей. Он когда-то подвёл Всеволоже коня при её бегстве из дому. Он, едва не убив, сам же спас своего начальника Кариона в бою под Галичем. Короче, тот самый Осей. Теперь среди кремлёвских охранышей - крупный прыщ! Не поможет ли он чем-нибудь? На душе у всех несколько полегчало…

С утра у привратной кельицы зачмокали поцелбвки, как накануне, однако не со смехом, а с плачем.

- Неотступно стану за тебя Бога молить и пред сильными мира ходатайствовать, - обещала Акилина Гавриловна. - Возопию к Феодосию, архимандриту, духовнику великой княгини…

- Главное, - прервала её Всеволожа, - самое первое сделай: пошли в Галич к князю Дмитрию Юрьичу Красному. Пусть всё ведает.

6

Едва Евфимия с Карионом добрались до Житнично-го двора, начались ожидания. Ждали у железных ворот, пока на позов Бунко кликнули Осея. Клик этот охраныши передавали один другому, поэтому дозвались нескоро. Важный Осей, обрюзгший, обвислый, вовсе не походил на того подтянутого, молодцеватого, что подводил Евфимии лошадь у Фроловских врат. При виде бывшего своего начальника он улыбнулся изо всех сил и с той же натугой смягчился неприятный скрипучий голос. Потом боярышне пришлось ждать в самих Житничных палатах у тяжёлой двери, за коей Бунко и Осей беседовали. Когда Карион ввёл спутницу, разговор продолжился:

- Ну?

- Вижу, что она. Только признал не вдруг. Времени-то прошло! А нашу вязницу Всеволожей назвали, не отрицалась.

- Тихо надо сделать подмену. Иначе не жить вашей вязнице.

- Само собой тихо. Я тебе верю.

- Себе не веришь?

- И себе верю.

Осей извлёк из ларя могучую связку стальных ключей. Уходил вразвалку, видимо, на больных ногах.

- Сейчас он сам выведет Гориславу, дабы никто не видел, - объяснил Карион. - Охти, Евфимия Ивановна! - присовокупил он с досадой. - На что обрекаешь себя?

Боярышня сплела пальцы.

- Ужли на то же должна обречь постороннюю к сим делам Гориславу?

Бунко уронил голову на грудь.

Осей не ввёл, а втащил девицу. Что осталось от льнокудрой смуглянки? Одного нощеденства не прошло - превратилась в тень.

При виде Кариона с Евфимией она лишь глазами выразила величайшую радость.

- Найму для неё кареть, - произнёс Бунко, уходя.

- Пожду за дверью, а вы поменяйтесь срядой, - велел Осей.

Евфимия с Гориславой остались наедине.

- В какой ад они ввергли тебя! - возмутилась боярышня.

- Посадили в каменную блошницу, - едва отвечала лесная дева.

- Пытки были ужасные! - осторожно снимала Всеволожа с неё издирки, в кои облекалась сама. Горислава же с её помощью влезала в боярышнину одежду.

- Болей не чуяла, - вымолвила она. - Теперь ног не чую. - И успокоила: - Калиса поставит на ноги.

- Ради чего приняла на себя моё имя? - выговаривала Евфимия.

- Ради тебя, - пролепетала смуглянка. - Ты бы не выдержала. Знакомка твоя именем Платонида покинула бренную плоть. Замучили!

- Платонида? - воскликнула Всеволожа. - Её больше нет? О, мамушка Латушка!

Горислава, попригожу опрянутая, сидела на лавке, опустив голову.

- Чего допытывались? - спросила Евфимия.

- Пытали… как в Нижнем Новгороде… ты улещала великого князя отправить молодую великую княгиню под клобук, а с тобой пойти под венец, - с трудом закончила Горислава слишком длинное для неё сообщение.

- Экий вздор! - возмутилась боярышня. Вошли Осей с Карионом.

- Бог тебе в помощь, Евфимия Ивановна, - с тоской глянул на Всеволожу Бунко и повлёк Гориславу с Житничного двора.

- Следуй за мной, голуба душа, - пригласил Осей, громыхнув ключами.

Пройдя по длинному переходу, темничник ввёл новую узницу в большую палату. Она располагалась не под землёю, ибо вниз не спускались. По одной стороне зияли светмо оконца малые, сводчатые, оплетённые крест-накрест. Евфимия не заметила крупной железной клетки посреди палаты. Из противоположной двери в это самое время вывели под руки человека, двигавшего ногами как бы во сне. Голова свешена, волосы пали на лицо. Платье же по плечам и на груди окровавлено и изодрано. Проходя мимо Всеволожи, он внезапь вскинул голову, резко рванулся из рук темничников. Один из них прикрикнул от неожиданности: